Мэл Одом - Властелин Времени
– А вы уж позаботьтесь о вызволении Великого магистра, когда его найдете.
– Всенепременно. И за тобой вернемся, как только сможем. – Халекк подмигнул. – Не забывай, теперь мы не спустим с тебя глаз… ну, глаза то есть.
Этим утром двеллер принес, как это было принято на «Одноглазой Пегги», клятву в качестве члена пиратского экипажа. Теперь заклятие, связывавшее глаз чудовища с командой, распространялось и на него.
Джаг попрощался с командой. Криттер даже слетел на мгновение к нему на плечо, но быстро опомнился и, отпустив пару крепких словечек насчет двеллеров вообще и Джага в частности, полетел тиранить команду.
Спускаясь по мосткам, которые команда перекинула на берег, и разглядывая незнакомые лица перед собой, двеллер вдруг почувствовал, что за ним кто-то идет, и, обернувшись, увидел старого волшебника.
Джага охватили одновременно ужас и страшная злость.
– Хотелось бы узнать, куда это вы направляетесь? – осведомился он.
Краф скрестил руки на груди. За плечами у него тоже висел мешок, а в правой руке волшебник держал посох.
– А как ты сам считаешь, подмастерье?
– Нет, – сказал двеллер, – со мной вы не пойдете.
– Это почему же?
Джаг не мог не ощущать, что его спор со стариком начинает привлекать внимание прохожих.
– Вам надо остаться на корабле.
– По какой причине?
– Чтобы спасти Великого магистра.
Краф нахмурился.
– А тебя кто спасать будет?
– Сам уж как-нибудь о себе позабочусь.
Волшебник покачал головой.
– Я иду с тобой, подмастерье. Вик пока в безопасности. Альдхран Кемпус не посмеет причинить ему серьезного вреда, пока не заполучит Книгу Времени. А мы с тобой знаем, что его корабль удаляется прочь отсюда и, следовательно, от книги тоже. – Он помедлил. – Ты можешь на меня рассчитывать в…
– Нет, – оборвал его двеллер, – не могу. Почем я знаю, может, вы и ныне рветесь к власти ничуть не менее страстно, чем в прошлом. Слишком уж большое искушение представляет собой Книга Времени.
Краф наклонился к Джагу – так близко, что широкие поля его шляпы отбросили тень на лицо не только ему самому, но и двеллеру.
– Подмастерье, – негромко и холодно произнес он.
Джаг не отступил, но почувствовал тем не менее, что у него подгибаются коленки.
– Ты можешь на меня рассчитывать по своему усмотрению: либо как двеллер, либо… как жаба.
Джаг судорожно сглотнул.
– Если вы превратите меня в жабу…
– То прослежу, чтобы сознание у тебя при этом осталось, – пообещал старый волшебник. – Мне это, знаешь ли, совсем не трудно.
Вообще-то двеллер этого не знал. Он никогда не встречал никого из тех, кого Краф успел за свою долгую жизнь превратить в земноводных. Может, они вообще песни после этого хором пели, расхваливая разливное пиво…
– Так что, – подытожил волшебник, поправляя Джагу, как ребенку, куртку, – выбор у тебя один: чем ты предпочтешь питаться в дороге, обычной едой или мухами?
– Я вам не верю, – хрипло выдавил двеллер, – и вы мне совершенно не нравитесь.
Левое веко у Крафа дернулось. Джаг уже почти свыкся с мыслью, что в любой момент, опустив взгляд, увидит вместо своих собственных ног бородавчатые зеленые лапы.
– А нам и не обязательно друг другу нравиться, – серьезно сказал Краф и выпрямился. – Главное – мир спасти.
Он поправил шляпу и опустил посох на мостки.
– Вперед, подмастерье!
Недовольно бормоча себе под нос, двеллер поправил заплечный мешок и зашагал вниз по мосткам, радуясь уже хотя бы тому, что идет, а не скачет. В крыле Хральбомма Хранилища Всех Известных Знаний, среди приключенческих романов, которые так любил Великий магистр Фонарщик, Джагу попадались истории о героях: превращенные злыми силами в змей, рыб или птиц, или даже в насекомых, они все равно спасали тех, кого собирались спасти, и находили разыскиваемые ими магические предметы. Судя по этим романам, такое было возможно, но он не хотел в отчете о своих приключениях, если они когда-нибудь заслужат статус книги, упоминать о том, что прыгал как жаба.
И потом, жабам даже с котами и собаками справиться сложновато, что уж говорить о гоблинах.
7
ИМАРИШ
НА ОСТРОВЕ, носившем название Одежный район, находилось множество текстильных фабрик и складов, в лабиринте которых легко мог запутаться любой, попадавший сюда впервые. Хлопок поступал с островов, специализировавшихся на его выращивании, кораблями и лодками и шел на огромные прядильни, которые приводились в действие водяными колесами, работавшими на энергии приливов и отливов. На каждой фабрике таких колес было два, по сторонам здания, и ведущая ось переключалась между ними, когда прилив сменял отлив. Таким образом рабочие, если заказ того требовал, могли работать круглые сутки.
– Не знаю, как они такое могут выносить, – раздраженно произнес Краф. – Барабанные перепонки ведь лопнуть могут!
Эти его слова относились к не прекращающемуся ни на мгновение пронзительному скрипу.
Джагу приходилось изо всех сил стараться, чтобы держаться чуть впереди волшебника. Краф понятия не имел, куда они шли, но все равно пытался занять лидирующее положение. Несколько раз старик сворачивал не туда в извилистом лабиринте безымянных улочек; двеллеру приходилось звать его обратно, и Краф страшно из-за этого переживал, стараясь, однако, не показывать виду. Джагу пришлось напомнить ему, что жабы передвигаются еще медленнее, и даже если он, превратившись в земноводное, сможет разговаривать, говорящая жаба наверняка привлечет нежелательное внимание прохожих.
«Хотя они наверняка и так привлекали к себе достаточно внимания», – обреченно подумал Джаг. Двеллеров на острове было мало, да и таких колоритных личностей, как старый волшебник, тоже раз, два – и обчелся. А друг с другом они уж точно не водились.
– Ну, мы доберемся когда-нибудь или нет? – раздраженно буркнул Краф.
– Уже скоро, – вздохнул Джаг.
– Если бы я знал, что надо идти так далеко… Лодку, между прочим, можно было нанять!
– Я не уверен, что нашел бы место с канала. Мы с Великим магистром редко здесь лодками пользовались.
– Вик никогда не упоминал про это место.
– Возможно, у него имелись на то причины.
– Хм-м.
Оглянувшись через плечо, двеллер изучил отражение волшебника в оконном стекле швейной мастерской, мимо которой они как раз проходили. Краф вертел головой, разглядывая раскинувшийся вокруг них город – трех– или четырехэтажные каменные строения, в окнах и на балконах которых были развешаны образцы одежды – даже фабричные рабочие и прядильщики часто занимались изготовлением одежды, белья или занавесей, которые рассчитывали продать как уникальные изделия. Волшебник был явно не так спокоен, как стремился это показать.
Постукивание копыт хотя бы тощей тягловой кобылы, везущей телегу, каждый раз заставляло Крафа останавливаться и прислушиваться. Крики бегавших вокруг детей эхом разносились по узким извилистым улочкам, сливаясь в громкую какофонию звуков. Дети в основном были человеческими отпрысками, но попадались среди них и юные эльфы, и гномы. Некоторые из них играли в догонялки, и один ушел от преследователей, забежав за спину волшебника. Потом ребятенок с победным визгом бросился прочь, уводя за собой преследователей.
– Должно же быть какое-то особое место, где бы эти малолетние бездельники могли находиться, не путаясь у всех под ногами, – пробурчал Краф, поправляя мантию и аккуратно выравнивая на ней складки.
Джагу же, наоборот, нравилось наблюдать за ребячьими играми. Человеческие дети отличались особой изобретательностью – они, не ведая передышки, постоянно бегали, прыгали, куда-то неслись. И игры они умели устраивать из самых простых вещей. Великий магистр часто замечал, что если группе человеческих детей дать палку или ящик, то богатое воображение тут же позволит им счесть палки мечами или волшебными палочками, а ящик – лодкой или пещерой.
Эльфийские дети были не так беззаботны – они были слишком связаны с природой, и даже в городах их постоянно отвлекали запахи и следы животных. Юные эльфы следили за живностью, обитавшей в лесах, равнинах и пустынях, а в городах – за ее менее дикими разновидностями. При наличии времени и старания эльфийский ребенок мог научиться подражать голосам местных животных и даже понимать их.
А гномьих детей, с тех самых пор, как они оказывались способны ходить и поднимать молот или кирку, учили кузнечному мастерству или добыче драгоценных камней. Игры занимали их, как правило, мало, поскольку юные гномы в свободное время предпочитали обучаться вместо этого воинскому делу.
– Наверное, их можно было бы поставить работать за ткацкий станок, – заметил Джаг, едва скрывая саркастические нотки в голосе. – Конечно, когда дети начинают работать слишком рано, на производстве с ними часто происходят несчастные случаи.
