Ангел-стажёр (СИ) - Ирина Буря
Я отправился обследовать ту часть аудитории, на которую никогда раньше не обращал внимания. Когда я был здесь в прошлый раз, в ее центре располагался преподаватель со своими наглядными пособиями. Сейчас же их заменил длинный стол — для комиссии, надо полагать. Я еще могу себе представить, что обучающий новичков персонал постоянно здесь обитает, но комиссия должна же как-то сюда попасть!
Позади стола действительно обнаружилось два выхода. Оба вели в непривычно слабо освещенные коридоры с голыми стенами и с добрым десятком поворотов. Прямо кулисы для выхода на сцену, честное слово! Что-то становитесь вы, отцы-архангелы, слегка предсказуемыми, как автор бестселлера, начавший штамповать его копии — с каждым разом все более бледные.
И в конце коридора, на выходе из учебного центра, не обнаружилось ничего неожиданного. В смысле, там оказалась куча внештатников, но я бы уже удивился, если бы их там не было. Когда я добрался до конца второго коридора, там как раз какое-то оживление началось, и я рванул назад. Пути отхода определены — теперь мне самое время исходную позицию выбрать.
Располагаться Татьяна где-то в этом секторе будет — так, чтобы лицом к лицу с комиссией. Приближаться к ней раньше времени чревато — учует и может прямо там на шею броситься. Возле нее, правда, бледная немочь крутиться будет, и столы здесь на одного рассчитаны. Можно с его стороны устроиться, а потом его в сторону внештатников отшвырнуть — по возможности, им под ноги…
Шныряя глазами по аудитории для расстановки ключевых точек своих перемещений, я не сразу заметил, что места за столом начали постепенно заполняться. Из пяти членов комиссии, усевшихся там, я узнал только одного — и то условно. Прилизанный манекен с вежливой полу-улыбкой и холодными глазами — точно аналитик.
Остальные четверо разительно от него отличались. Они и друг на друга внешне не походили — ни лицом, ни одеждой, ни прической, ни осанкой. Но от каждого катилась волна такой уверенности, властности, я бы даже сказал, авторитарности, которых я никогда не встречал даже у своего руководителя. Не говоря уже про Стаса.
И тут-то меня и накрыло. Пониманием.
Я столько мечтал на земле хоть краем глаза, хоть вполуха насладиться тем, как Татьяна под орех разделает наше руководство, когда ее к нам принимать будут.
Я столько сетовал уже здесь, что меня лишили и этого зрелища, и триумфального принятия Татьяны в мое собственное подразделение.
Столько возможностей было ей предоставлено, чтобы склонить ее к другому выбору.
Столько мер было предпринято, чтобы лишить меня малейшего шанса оказать влияние на этот выбор.
А вот на финальную сцену этого спектакля я все же как-то пробрался. Похоже, ту самую, в которой прежде неуловимые авторы его сценария решили лик свой явить. Заставив меня лицезреть его в полной беспомощности. Равно как и внимать добровольному решению Татьяны провести вечность … похоже, даже темные не знают, где, но главное, что вдали от меня.
Так я же только за! Окрылила меня высокая оценка до невозможности. И второе дыхание уже наружу рвется — чтобы вот так, лицом к лицу, поблагодарить неуловимых и безликих за нее. А там и посмотрим, за кем последнее слово останется. Вот только выхода главной героини дождемся.
Она появилась, словно в ответ на мой призыв. Или не мой — не важно. Важно было то, что появилась она в плотном окружении внештатников. Инвертированных, естественно.
Они сопровождали ее на некотором расстоянии, но ей и этого хватило — даже издалека я заметил, что на лбу у нее появилась испарина, а на лице страдальческая гримаса. Которую она изо всех сил сдерживала, сжав губы в тонкую ниточку.
От ярости у меня в глазах потемнело. Меня в одиночке гноить, в безжизненную ссылку отправлять, в одну западню за другой загонять — это сколько угодно. Но Татьяну пытать?! Чтобы добровольность решения не ослабела?
Я сорвался с места, перенеся свою исходную позицию за спины внештатников. Меня за ними она уже не распознает, а их плотоядное ожидание будет-таки сегодня удовлетворено. До пресыщения.
Приблизившись к ним с тыла, я понял, чего Татьяне стоило всего лишь морщиться от отвращения. Такое количество внештатников, сбившихся в плотную массу в замкнутом помещении — это уже было ощущение не подвала, а подземелья. Такого, в которое никогда луч света не проникает. Такого, в котором стоит мороз даже в самый жаркий летний день. Такого, в котором дыхание перехватывает и сердце начинает колотиться, разгоняя кровь в жилах…
Минуточку! У меня эти ощущения обычно с другой картиной ассоциируются. Подземелье — да, но, скорее, пещера…
Возникший тут же образ наполнился многоголосым приветственным одобрением.
— Вы что здесь делаете? — заорал я мысленно подручным Стаса.
— Командир прислал, — раздалось у меня в голове возбужденное бормотание.
— Вот вас мне только не хватало! — простонал я, безуспешно пытаясь отличить пещерный холод от подвального.
— Командир так и сказал, — сделалось бормотание самодовольным.
Образ пещеры перед моим внутренним взором начал меняться. Самый дальний и мрачный край ее вытянулся в ровный туннель, стены в нем выровнялись и сгладились, в них откуда-то появились двери…
— Так, я вижу, все на месте, — донесся оттуда сосредоточенный голос Стаса.
— И ты здесь? — задохнулся я от ощущения погружения в прорубь.
— Настоящий военачальник, — наставительно произнес он, — наблюдает за сражением из стратегического далека.
Фу ты, померещилось!
— За каким сражением? — Странно, а почему кровь все же быстрее побежала?
— Обеспечивающим ваш отход, — проинформировал меня Стас. — Мои орлы расчистят тебе подход к Татьяне. Твоя задача: по моей команде — повторяю: по моей команде! — хватаешь ее и уходите через левый выход. Повторяю: через левый выход. Там пост тоже будет нейтрализован. Больше ты ничего не делаешь. Повторяю: больше ничего. Никакой самодеятельности. Можно хоть раз на тебя понадеяться?
Я оскорбленно заметил, что и сам уже выходы обследовал и левый мне тоже более надежным показался…
— Никаких показался! — загремело у меня в голове. — Повторяю: у тебя одна задача — два шага к Татьяне, на плечо ее, наружу через левый выход, там к ранее оговоренному месту назначения. Все по моей команде. Вопросы есть?
— Есть, — с готовностью ответил я.
— Ответы получишь после операции, — отрезал он. — Любой шаг в сторону будет приравнен к ее саботажу. Все по
