Алла Собур - Землеописание

— Восхитительно! — в голосе Эр слышится смех, — Не волнуйся, Ян, мне повезло: в Торгете подобных ошейников пока нет. И, в ближайшие тысячелетия, не предвидится. Так что приходится им пользоваться и физическими наказаниями. Да и, если появятся, не один век потребуется саэ, чтоб изменить систему.

Таких? Это каких? Способных заставить убить того, кто дорог? Позволяющих умереть лишь в схватке с равных противником? А какие тогда? Губы изгибаются в грустной усмешке: из-за своего "иммунитета" я даже не могу почувствовать чем они управляют, на что направлены. Впрочем, уже утверждение, о возможности спутать свою волю и приказ — заставляет задуматься. В "ошейниках" зельхи такого не было. Неужели все дело в разнице между магией Разума и магией Подчинения? Одна разбивает живое существо, перетягивая на себя право решать…. Но каковы тогда человечьи "ошейники"?

— Таково государство юань-ти? — звучит тихий голос. Эдар.

— Такова была империя зельхи, — чуть морщась, откликается Эр. Тэ! Похоже, Эдар продублировал вопрос через ошейник! Ттан-хе!

— Тебя действительно занимают древние легенды, — задумчиво, с полутоном вопроса, произнес воин.

— Перевожу, — чуть насмешливо откликнулся Нэри, — "И откуда у тебя столько сведений о зельхи"? В которых, кстати, большая часть разумных существ Велира вообще не верит.

— Искренне надеюсь, что их действительно больше не существует, — тихо вздыхаю. Вот только сильно сомневаюсь, что та золотая тварь, пытавшаяся на меня поохотиться была последней. А жаль, — А древними легендами ты и сам интересуешься.

— Из них можно узнать много полезного, — саэ чуть пожимает плечами.

— Верно. В том числе и то, что страна, зиждущаяся на страхе и силе, живет лишь до тех пор, пока её не заметит кто-либо более сильный, — губы против воли изгибаются в грустной усмешке.

— В Велире нет никого сильнее Торгета, — уверенно откликается саэ.

— Разве? Но даже если так было… приглядись повнимательнее к новым хозяевам Ассиды, — задумчиво склоняю голову.

— Новым хозяевам? — в голосе Эдара слышится удивление.

— Демоны, — с губ Нэрита срывается короткий ответ и в шатре разливается молчание. О чем они думают? Быть может о том, что демонам не составит труда захватить Торгет с его повсеместным контролем. В один миг.

— Это невозможно. Маги слишком разрозненны и слабы, чтоб бросить вызов ханству, — упрямо возражает саэ.

— А если демоны вырвутся из власти магов, — голос вампира напряжен. Очень. Да в чем дело! Меняю зрение…. Ттан-хе! Это ведь его "ошейник"! По тонким салатовым нитям, пронзающим ауру Эр-таан, струятся бурные потоки силы. Ттан-хе! Не сдержавшись, одним усилием мысли останавливаю пугающее движение, а из уже измененного горла вырывается рык:

— Хватит, Эдар-р-р!

— ЯН! УСПОКОЙСЯ! — в след звучит безразличный шепот вампира, холодом сковывающий сердце. И на эвел шатер наполняет тишина. Разбиваемая шепотом саэ:

— Словно огонь и лед, — насмешка в голосе воина скрывает страх, — Как вы только умудрились столько времени путешествовать вместе?

— Неужели следующим вопросом будет: "зачем он мне нужен"? — губы изгибаются в злой усмешке, но в глазах уже нет алой пелены, — Действительно хочешь проверить, хватит ли "мягкого" "ошейника", чтоб остановить меня прежде, чем я сверну тебе шею?

Вглядываюсь в полутьму шатра, скрывающего саэ. И, лишь спустя безумно долгое мгновенье слышу ответ, с какой-то странно-грустной насмешкой:

— Ты имеешь право распоряжаться моей смертью, долси Ян. Но не моей жизнью.

— Играешь в благородство, предатель? — губы Нэрита изгибаются в злой усмешке, — Не верь здесь никому, Ян. Ни мне, ни ему. А одна ты ничего не сможешь сделать. Только бежать. Не волнуйся обо мне: им не нужна моя смерть. Удерживать меня веками они не сумеют. Уходи…, - тихий, едва слышный шепот обрывается, и уже уверенный голос произносит: — Все. Больше твой щит не выдержит.

Лэ! Да о чем он? Словно… словно я, перекрыв течение Ша-а-рух, дала Нэриту несколько мгновений свободы…. И это и есть те советы, которые я так жаждала получить. Вот только сам их смысл мне совсем не нравится! И о каком щите речь?!

— Не думай, Ян. Несколько минут, — едва ли не по губам читаю слова Нэрита.

Не думать? Значит… он говорил Эдару… о ментальном щите? Интересно, но…. Похоже, сейчас время думать на языке Ассиды.

"Почему? Почему все так получилось? В Ассиде демоны, здесь — внутренняя стража. Неужели во всем Велире не осталось места, где я бы могла быть в безопасности? Нэри теперь попал в плен и, едва ли сумеет выбраться. Где Ачи и что с ним — не известно. А я сама… я… теперь просто вещь… того, кому доверяла".

Мысли с явным трудом ворочались в голове, эхом чувств разносясь по всему телу… отчаянно-беспомощно стиснутые кулаки, покорно склоненная голова. И отупляющее отвращение к самой себе. Да, искусство игры не для меня. Вообще не понимаю тех, кто меняет лица как маски. Конечно, порой это полезно, но… слишком легко в чужих образах потерять себя.

— Кажется, я зря сетовал, на противоречие твоих слов и мыслей, — после хои тишины раздается голос Эдара, — При желании для тебя не составит труда обмануть и лучшего повелителя душ. Спасибо.

Вот как? Значит за нами, действительно, сейчас присматривали.

— Почему ты считаешь, что это было легко? — устало поднимаю голову, но на ярость уже нет сил.

— Тебе следует отдохнуть, Ян, — задумчиво произносит Нэрит, — Нам предстоит провести в седле всю ночь.

Глава 7. Нормы морали

Глаза бездумно скользили по покрывающему занавесь узору. Алое и зеленое на золотом… какие то ромбы, углы, треугольники. Спину поддерживают подушки, позволяя расслабиться. Эдар ушел доделывать какие-то свои срочные дела. И сейчас, в одиночестве я могла обдумать… обдумать все, что случилось. Хотя усталость и пыталась затащить меня в объятия сна…. Да и мысли почему-то были странными, тягучими и вялыми.

Свобода…. Что она такое? Возможность делать то, что желаешь? Но, как часто мы следуем своим желаниям? Чаще, почти всегда, мы вполне добровольно следуем тем или иным законам. Свобода — это возможность выбирать, следуя каким законам, ты будешь жить? Но как часто мы сами выбираем эти законы, а не следуем тому, что было привычно для наших родителей, наших предков? Или свобода — это знание, что ты можешь сам выбрать эти законы? Неужели, все, что нам нужно — знать: да, я могу. Сколь многое зависит от этого знания? Стоит ли обращать внимание на запрет брать оружие, если я все равно не собираюсь сражаться? На запрет выходить из шатра, если мне все равно этого не хочется?