Дэвид Геммел - Друсс-Легенда. Легенда. Легенда о Побратиме Смерти

— Это хорошо. Скажи, почему ты произнес имя Ошикая как «Ошка»? Это что, уменьшительное?

— В чиадзийском алфавите нет буквы «и». Она обозначается птичкой над предыдущей буквой.

Зибен сунул медальон в карман, и Эншима встал.

— Да хранит вас Исток.

Друсс сел на свою кобылу.

— Двух надирских коней мы оставим вам.

— Это доброе дело.

— А много ли защитников в святилище? — спросил Зибен старика.

— Думаю, что к приходу готиров не наберется и двухсот.

— Но камни точно там?

— Да.

Зибен выругался и сказал с улыбкой:

— Лучше бы их там не было. Воин из меня неважный.

— Как из всякого просвещенного человека.

— Но почему же камни спрятаны там?

— Их обработали несколько веков назад и вставили в голову каменного волка. Но шаман похитил их — должно быть, для того, чтобы завладеть их силой. За ним гнались, и он спрятал камни, а после хотел уйти в горы. Но его схватили, подвергли пыткам и убили близ того места, где ты нашел кости Шуль-сен. Он так и не открыл, где спрятал Глаза.

— Что-то тут концы с концами не вяжутся. Зачем же он бросил камни, если в них заключалась такая сила? Почему не использовал их, чтобы спастись от погони?

— А ты полагаешь, что поступки людей всегда имеют смысл?

— Пожалуй, что нет. Какого же рода силой обладали Глаза?

— Трудно сказать. Многое зависит от мастерства человека, который ими владеет. Они исцеляют любые раны и способны разрушить любые чары. Говорят также, что они имеют власть возрождать и создавать подобное.

— Могли они укрыть шамана от погони?

— Да.

— Почему же он тогда не прибегнул к ним?

— Боюсь, молодой человек, что это так и останется тайной.

— Ненавижу тайны. Ты сказал — возрождение. Они оживляют мертвых?

— Я имел в виду возрождение живых тканей — при глубоких ранах или тяжких болезнях. Говорят, что некий старый воин помолодел после лечения ими. Но мне думается, это только сказки.

— Пора двигаться, поэт, — сказал Друсс.

Молодая надирка подошла к ним и молча протянула  Зибену ребенка. Поэт попятился.

— Ну уж нет, моя милая. Мы привязались к малышу, но ему все же будет лучше здесь, со своими.

Талисман прошелся по узкому деревянному настилу северной стены, испытывая его на прочность и осматривая древние балки, которые его поддерживали. На вид они казались крепкими. Парапет был зубчатый и позволял лучникам стрелять через проемы. Но каждый надирский воин носил при себе всего двадцать стрел — их хватит разве что на первую атаку. Можно, впрочем, собирать вражеские стрелы. Но это не тот бой, который будет выигран с помощью луков. Кзун руководил работами у проломленной стены. Помост, возводимый там, выглядел весьма солидно. Вожак Одиноких Волков так и не снимал белого платка, который дала ему Зусаи. Кзун видел, что Талисман смотрит на него, но не помахал в ответ. Квинг-чин со своими трудился у ворот. Воины смазывали жиром петли, стараясь заставить их повернуться. Сколько же времени эти ворота не закрывались — десять лет или сто?

Барцай с десятком людей работал на восточной стене, верх которой частично обвалился. Для починки употреблялись отодранные в домах половицы.

Квинг-чин поднялся к Талисману и отдал ему честь по-готирски.

— Не делай этого больше, — холодно сказал Талисман. — Воинам это не по нраву.

— Извини, брат.

— Не надо, извиняться, дружище. Я не хотел тебе выговаривать. Ты славно потрудился минувшей ночью. Жаль только, что им удалось спасти бочки с водой.

— Не все, Талисман. Им придется урезать порции.

— Как они вели себя в час опасности?

— Очень слаженно. У них хорошие командиры. А Гарган-то чуть не погиб. Я видел с пригорка, как он бродит среди пламени. Но молодой офицер подъехал и увез его — тот самый, который спас повозки.

Талисман облокотился о парапет, глядя в долину.

— При всей своей ненависти к Гаргану должен сказать, что он хороший полководец. Он вписал свою главу в готирскую историю. Ему было двадцать два, когда он возглавил поход, приведший к гражданской войне, — самый молодой генерал во всей готирской армии.

— Теперь ему уже не двадцать два. Он стар и грузен.

— Молодость уходит, мужество остается.

— Он полон яда. — Квинг-чин снял отороченный мехом шлем и расчесал пальцами потные волосы. — Злоба сжигает его. Он разбушуется не хуже ночного пожара, когда узнает, что командуешь здесь ты.

— Хорошо бы твои слова сбылись. В злобе человек редко принимает мудрые решения.

Квинг-чин присел на парапет.

— Ты уже выбрал, кто поведет воинов к водоему?

— Да. Кзун.

— Но ведь ты назначил туда Острый Рог? — удивился Квинг-чин.

— Так и есть. Но командовать будет Кзун.

— Одинокий Волк? А они не станут противиться?

— Увидим. Пусть твои люди собирают камни потяжелее и раскладывают их на стене. Будем бросать их в пехоту, когда те пойдут на приступ.

Сказав это, Талисман спустился со стены к Барцаю — тот как раз отпустил своих людей отдохнуть и напиться воды.

— Ты уже отобрал воинов? — спросил Талисман.

— Да. Двадцать человек, как ты приказывал. Их число можно увеличить — к нам пришли еще тридцать два воина.

— Если ты верно описал тот водоем, двадцати будет довольно. Пусть эти люди придут сюда — я хочу говорить с ними.

Барцай ушел, а Талисман направился туда, где Кзун и его воины достраивали помост. Верх его покрыли досками из старой башни. Талисман влез на него и выглянул в зубчатый проем.

— Хорошо, — сказал он подошедшему Кзуну.

— Сойдет. Ты здесь хочешь поставить меня и моих людей?

— Твоих людей — да, но не тебя. Назначь кого-нибудь на свое место. Я хочу, чтобы ты командовал воинами Острого Рога у водоема.

— Что? — Кзун побагровел. — Ты хочешь, чтобы я возглавил этих трясущихся обезьян?

— Если готиры возьмут водоем, они возьмут и святилище, — тихим и ровным голосом ответил Талисман. — Это ключ нашей обороны. Без воды врагу придется бросить в бой все свои силы; и если мы продержимся достаточно долго, они начнут умирать. С водой они могут выбирать из дюжины возможностей — могут даже уморить нас голодом.

— Не надо убеждать меня, как это важно, Талисман. Но почему ты даешь мне Острый Рог? Они слабаки. Водоем могли бы оборонять мои воины — уж они стояли бы насмерть.

— Ты поведешь Острый Рог. Ты боец, и они пойдут за тобой.

— Объясни почему, — заморгал Кзун. — Почему я?

— Потому что я так приказываю.

— Нет, есть и другая причина. Что ты скрываешь от меня?