Сергей Дорош - Светлая сторона Луны (трилогия)

— Да-а-а… А вот здесь закаты совсем другие, — сказал он. — И ведь всего-то немногим больше дня пути от Северного замка.

— Красивый закат, — согласился я.

— Видишь эти облака, словно бы кровью залитые? Знаешь, на Светлой стороне раньше считали, что это — к большой крови.

— Неудивительно, — согласился я. — В доменах что ни день — то кровь, большая или маленькая. Ты меня искал?

— Можно и так сказать. Я просто сопоставил некоторые факты, применил свои новые возможности — и вот я перед вами. — С этими словами он поднял руку, очертания которой поплыли. Она превратилась в длинный клинок, а потом — опять в обычную человеческую конечность.

— Да что с вами будешь делать?! — в сердцах воскликнул я. — Режешь вас, бессмертных, режешь, а меныпе-то не становится!

— Это ты верно подметил. — Шут повернул ко мне свое лицо, и я увидел его улыбку. — Вставай, Миракл, биться будем.

— Шут, давай не сегодня, — рассмеялся я. — Устал слегка.

— Да-а-а… ты мой лучший ученик, Миракл. Я всегда мечтал обучить кого-то подобного тебе, а потом сойтись с ним в поединке. И вот теперь я готов, а ты отказываешься. Я расстроен, Миракл, очень расстроен.

— Ну не могу я сейчас. Может, моего отца позовем?

— Не выйдет. — Шут рассмеялся. — Ты думаешь, для него это просто так — из мира в мир мотаться? Он теперь не скоро появится. Я знаю, я этим вопросом долго занимался, с тех пор, как услышал о том, что иногда погибшие ходят среди живых. Ну давай, залечи свои раны. Вы, плутонцы, это умеете.

— Ты меня спутал с моим отцом. — Я покачал головой. — Это он мог уничтожать бессмертных, мгновенно заживлять свои раны, чувствовать уязвимые места противников и выходить живым из любой передряги. А я вот даже плутонским рукопашным боем не владею.

— Да-а-а… Хансер хитрец еще тот. Как он легко и ненавязчиво помог тебе убить Кейлтрана. И ведь бедный плутонец ничего не заподозрил, пока не стало поздно. А он был парень башковитый. Но к чему эти разговоры? Миракл, решай сам — либо ты встаешь и дерешься, либо я сперва прикончу твою сучку, потом этого белого ублюдка, потом твою истеричную сестренку, а потом тебя зарежу, как барана.

Я встал с трудом. Сабли в руках казались неподъемными. Рана буквально пылала.

— Тебе хватит моей смерти?

— Я не хочу твоей смерти! Я хочу настоящего боя без всяких правил! Я хочу, чтобы было как тогда, сразу после Марса, с Леонидом! Ты убил его! Значит, если я убью тебя, это будет все равно, как если бы я убил Леонида.

— Ты безумен, — прошептал я.

— Я бессмертен! — закричал он.

Сокол упал между нами с небес и встал уже человеком в одеждах друидов.

— Хансер, — произнесла Аркадия, и в голосе ее я услышал непередаваемое облегчение.

— Кладбища полны людьми, которые считали себя бессмертными, — сказал сын Тайви и Лин-Ке-Тора. — Грешник, я возьму это?

Он поднял обломки шеста.

— Бери. Мне это уже не нужно, — согласился Белый.

— Вот я и нашел свой посох пастыря. — Он сложил две половинки, и они срослись. Ну конечно же для любого друида это плевое дело. — Этот скоморох хочет боя? Он его получит. А вы уходите.

— Ты же не можешь убивать! — закричал Шут. — Я же могу сражаться вечно.

— Значит, мне придется найти способ победить, — спокойно ответил Хансер-младший. — Грешник, а тебе придется заменить меня среди иллюминатов. Им нужен Целитель. Уходите.

Мы привели в себя Пантеру. Помогая друг другу, мы спустились с холма. Внизу я оглянулся. Из-за горизонта виднелся лишь краешек солнца. В его последних лучах на гребне холма замерли друг против друга два силуэта. Один — в плаще с капюшоном, в руках его был шест. Второй, в шутовском колпаке, сжимал два коротких меча. Солнце и два сходящихся противника на его фоне — этакое многоточие моего жизненного пути.

Я шел навстречу Судьбе, и она смеялась мне в лицо. Я повернулся и побежал от нее, а она била мне в спину. Я плыл против течения — и река бросала в меня несущиеся навстречу бревна, я отдался на ее волю, повернул по течению, и она захлестывала меня волнами. Я тогда еще не понимал, что желающий преодолеть реку должен плыть поперек течения, а желающий найти себя — идти за своей Судьбой. Я проливал моря крови — и из этого моря вышел Зверь. А я, одинокий и слабый, стою на берегу. Я отринул Тьму, ибо ее путь — путь в Бездну, я не принял Света, потому что не готов отдать себя неизвестно ради чего. Я стою на берегу кровавого моря и смотрю на Битву, а вижу не двух людей, но две идеи. Тьма и Свет? Это лишь слова. Идея вознесения себя на вершину и идея вознесения на вершину всего человечества, пусть даже и без тебя. Это они сошлись на кровавых берегах, и они же прочертили границу в душе каждого человека. И моя душа исключением не стала. Кто-то знает об этой битве, кто-то даже не ведает, но рано или поздно она придет ко всем. А кто-то уже сделал свой выбор, и жар их душ падает песчинками на весы.

И идет бой за каждое сердце — и кто знает, какая песчинка окажется решающей?..

Светлая сторона Тени

О трилогии Сергея Дороша «Светлая сторона Луны»

Фантасмагория, созданная Сергеем Дорошем, взывает к глубинным мотивам человеческой психики. Я с удивлением обнаружил, что на сетевых форумах и в электронных рецензиях его произведение сравнивают с «Принцами Амбера» Роджера Желязны лишь на том основании, что его Тени якобы сходны с Отражениями, по которым перемещаются жители Амбера, но это чисто поверхностное сравнение. Если Отражения у Желязны — это итерации идеального мира, то Тени — это состояния вне перцептуально воспринимаемого пространства-времени, некий уход в пену квантовых флуктуаций, больше всего похожих на среду, которой пользуются порождения Техно-Центра в прославленной звездной саге Дэна Симмонса о Гиперионе и Эндимионе. Если Симмонс устами одного из своих персонажей называет их «крысами, шуршащими в закоулках вечности», то здесь они местами напоминают воинов Священной империи из того же произведения, причем описания иногда буквально напоминают тот мир: «восемь крестоносцев класса „плеть“ и двенадцать класса „щит“ пали, утыканные стрелами, не успев даже перейти в боевой режим». Но все-таки обо всем по порядку.

При первом знакомстве с текстом возникает невообразимая путаница понятий и категорий, которая может привести в замешательство неподготовленного читателя. Кто такие бьющие один раз, сотрясающие вселенную (= повелевающие стихиями), сокрушающие врагов, не знающие преград, познавшие таинства (= сильные верой), несущие спокойствие, прерывающие нить и так далее? Чем их умения отличаются друг от друга? Возможно, автор говорил об этом в своей первой книге «Темная сторона Луны», но тем, кто ее не читал, приходится собирать информацию по крупицам. Но дело того стоит, и после внимательного чтения, к тому же требующего некоторых размышлений, начинает возникать стройная картина. В центре мироздания, помимо колыбели человечества, находится противостояние сил на светлой и темной стороне Луны. Луна поделена на могущественные полуфеодальные домены, населенные эпическими прототипами героев разных культур и времен, от древних греков и римлян до викингов, славян и многих других. Кроме того, существует сложная иерархия сил, представленных древними орденами, которые преследуют свои цели, но в целом отражают противостояние тьмы и света. Плутон, по сути, является разбойничьей вольницей, ограниченной лишь суровой борьбой за выживание и территориями кланов, потомков земных ниндзя и ассасинов. Над ними стоит грозный Конклав, чародейский орден, поддерживающий некое подобие порядка и направляющий ход событий и иногда в буквальном смысле дергающий своих подчиненных за невидимые психические нити. Остальные планеты — Юпитер, Марс, Сатурн и Меркурий — это школы колдовства и боевых искусств, адепты которых рождаются в доменах, получают полноценное обучение на планетах, а потом возвращаются домой. В основе же, которая раскрывается ближе к концу, лежит замысел «темной Евы» Лилит. Именно она здесь предстает как активное разрушительное начало, противостоящее древнему братству друидов и ордену иллюминатов. Если воспользоваться приблизительной аналогией, можно сравнить этот мир со вселенной «Илиона» и «Олимпа» того же Симмонса, но там есть объяснение происхождения постлюдей со сверхчеловеческими способностями и заселения дальних планет. Здесь же происходит борьба образов и символов. Нет физической среды, есть только сказочное пространство, и в этом смысле ладьи викингов, путешествующие между мирами, можно с равным успехом заменить на боевые колесницы или гусеничные звездолеты.