Юлия Морозова - Телохранитель для мессии (Трилогия)

– Верьян Илиш! – Колдунья пристукнула посохом.

Тот уперся, как святой отшельник–мученик пред дверьми борделя.

– Нет, я, само собой, на контракте, но соображалку отключать я не подписывался!

Вода прибывала, и времени на споры не оставалось. Старуха наверняка с удовольствием распорядилась бы прирезать зарвавшегося наемника, но кто знает, как поведет себя гексаграмма, предназначенная совсем для другой жертвы.

– Снимай, только быстро, – приказала Айаделла. – Алестатор, проследи за ним. Привяжите девчонку, как было. И не задерживайтесь тут – время выходит.

Лесь, приложив к груди правый кулак, поклонился.

– Пойдем, Велисса. Ненавижу мочить ноги, – пробурчала старуха.

Опираясь одной рукой на посох, а другой на локоть герцогини, она поковыляла к тропе. Вода расступалась на их пути.

– Ну что, жлоб, забирай свою вонючую куртку! – Я все–таки не удержалась от удовольствия плюнуть в наемника, но не попала, так как этот подлец скользнул мне за спину.

– Когда загадить только успела? – пропыхтел Верьян, борясь с узлами. – Давал же совсем чистую.

Я гордо промолчала, сверля взглядом стоящего напротив Леся. Держа наготове обнаженный меч, тот отвечал мне полным равнодушием. Вскоре мои руки были свободны.

– Подавись! – Я встала с колен, стянула куртку и кинула ее прямо в воду.

Точнее, попыталась. Рука Верьяна змеей подхватила любимицу.

– Чего творишь, хмарова девка! – возмутился наемник, надевая куртку. – Она ж и так наполовину мокрая уже.

Он вновь заломил мне руки за спину, скручивая их веревкой. А после с силой опустил меня на колени, как прежде до него Айаделла, прямо в ледяную воду, доходившую мне уже до середины бедра. От поднятых брызг рубаха намокла и окончательно сползла с плеч, обнажив грудь уже полностью. Золотом блеснуло на плече кольцо Иланы.

Неожиданно покраснев, Лесь отвернулся. А Верьян ухмыльнулся и подмигнул.

– Удачного плаванья, детка! – беззвучно произнесли Верьяновы губы, а камень в его руке прошел в волоске от моего лица. Я послушно уронила голову на грудь, расслышав, как он произнес уже громче: – Ну что, друг, поплыли! – Шумно, поднимая тучи брызг, Илиш двинулся туда, где дожидались герцогиня с Айаделлой.

Из–за упавшей на глаза челки мне было видно, как Лесь дернулся в мою сторону проверить узлы, но в последнее мгновение передумал, не стал лезть в воду, а, стремительно развернувшись, последовал за весело насвистывающим Верьяном.

Вода быстро поднималась. Вскоре она уже скрыла мои торчащие от холода соски. Линии гексаграммы под ее толщей не размывались, а, наоборот, становились как будто четче, ярче. Знаки магических школ делались объемнее, наливались светом.

Я проверила веревку. Такой прочный на вид узел распустился с одной попытки. Я не стала вскакивать с места и вообще лишний раз шевелиться. Наверняка Айаделла собирается контролировать выброс Силы с безопасного расстояния. И если не получится нас утопить, всегда можно попробовать применить другие, менее гуманные способы.

Благо Дэрриш был выше меня ростом, и, когда волна добегала мне уже до подбородка, его плечи все еще возвышались над водой. Набрав побольше воздуха, я нырнула. Плыть под водой с открытыми глазами – то еще удовольствие. Поэтому, определив направление, я зажмурилась и стала продвигаться на ощупь. Мокрая веревка почти не поддавалась. Срывая ногти и помогая себе зубами, я все–таки с ней справилась.

Да только наше положение лучше не стало. Дэрриш, которого больше не удерживала у столба веревка, стал заваливаться вперед. Поднять его мне не хватало сил. Усилия сжигали кислород вдвое быстрее, воздуха стало не хватать, и я на мгновение вынырнула, после чего опять устремилась вниз.

Гексаграмма запылала ярче. Ее «пространственный» луч запузырился хмарно–серым. Вода там стала вязкой на вид и густела с каждым мгновением. Я усерднее затрясла Императора, но никакого отклика не последовало. С горем пополам мне удалось–таки придать ему более–менее вертикальное положение. Однако голова Дэрриша уперлась во что–то твердое. Не поверив глазам, я попыталась всплыть сама, но больно ударилась макушкой о поверхность. При движении в сторону мои руки натыкались на стены, образованные малым шестигранником взаимодействия в центре гексаграммы.

Мы точно рыбки в аквариуме с крышкой. Кровь стучит в висках, воздух распирает легкие. Хмарь вбирает в себя все больше воды, придавая ей причудливые уродливые формы… Это конец.

Перевернувшись на спину, сквозь мутную качающуюся поверхность я увидела расплывающуюся темную фигуру. И представила довольную улыбку на лице Айаделлы, наблюдающей мои беспомощные барахтанья. Это сподвигло меня на последнюю отчаянную попытку.

«Дэрриш, очнись! – молила я, но не Единого, а мужа, пытаясь дотянуться до него через Иланы и одновременно вдыхая ему в рот воздух. – Ты мне так нужен! Одна я не справлюсь».

Император открыл глаза, а его руки сомкнулись на моем горле, выдавливая из меня остатки воздуха.

Меня не стало. Опять.

* * *

Две сущности слились воедино. В то же мгновение не стало Дэрриша, божественного потомка, не стало Аурелии, олицетворения Богини. Фальшивое Пророчество Айаделлы свершилось – мы породили Мессию, нечто совершенное, целое, Единое.

Стекло гексаграммы брызнуло в разные стороны. Мы–Оно медленно воспарили над жертвенником, исходившим от нас свечением разгоняя сумрак, упорядочивая хаос. Окружающая Остров стена треснула, как скорлупа, выпускающая птенца на свободу. Он взмахнул крыльями и полетел изменять открывшийся ему Мир.

Маленькая фигурка, стоящая у грани Межмирья, была снесена поднятым вихрем, как сухая, отжившая свое ветка.

Хмарь исходила из Мира. Он медленно выдавливал ее из себя, восстанавливая свою целостность, заживляя язвы на межмировой ткани.

Ибо Бог – это судьба Мира, а Мир – это удел Бога…

ЭПИЛОГ

Мы с Дэрришем просто молча шли рядом, избегая любых соприкосновений. Я куталась в куртку с чужого плеча, а куда более предусмотрительный Император сдернул с кого–то из личной охраны теплый плащ. Оба грязные, измотанные, бесовски усталые, но упрямо передвигающие ноги, мы делали все, что угодно, лишь бы не разговаривать.

Оказалось, быть единым целым, как любят аллегорически выражаться авторы дамских романов, – не столь уж приятная штука. Но особенно отвратителен процесс разделения – словно кто–то бездумно–жестокий рвет тебя пополам. Ты как будто чувствуешь себя инвалидом, а свое тело – ровно в два раза меньше, поскольку то, что когда–то было частью тебя, шевелится рядом, вызывая ужас и чувство брезгливости.