Владимировна - Славянский шкаф, или Малахитовые часы

Новая машина полковника довезла его до дачи, за забором слышны были крики и женские ругательства. Он подошел к камере внешнего наблюдения, нажал на кнопки, ворота разошлись в стороны по рельсам, глубоко, вкопанным в землю, он на машине въехал на территорию дачи.

У фонтана стояли Лизавета и Инна. Мать посмотрела, на выходящего из Машины полковника а и спросила:

— Завтракать будите? Я через десять минут принесу завтрак в холл второго этажа, там любит обедать Тор Николаевич.

— Хорошо, — сказал полковник, закрывая машину маленьким пультом управления.

Братья вновь сели за стол переговоров. Вопрос шел об антикварной мебели.

— Тор, мне надо избавиться от антиквариата в моем доме! Насколько это возможно без потери, вложенных денег?

— Григорий, зачем купил эту мебель, спрашивать у тебя бесполезно. Купил, значит хотелось. Продать дорого трудно, один комплект мебели мы на юг отправили. Тоня звонила, говорит, народ боится в этих дорогих апартаментах всякой чепухи, чертовщины и прочего. Первой жительницей этих дорогих комнат, была некая жемчужная леди, так она заплатила за трое суток, а прожила в них минут двадцать, если не меньше. Сама Тоня ничего странного в мебели не находит. Я к чему говорю, она второй комплект не купит.

— Круто, ничего себе! А я вчера смотрел на зверей, да чуть не свихнулся.

— Я так скажу, эта мебель действует на художественные натуры, на тех, кто сам готов выдумать, что угодно. Нужно искать богатых людей без признаков художественности в мыслях. Понял? Ничего ты не понял. Можно мебель продать назад Ивине, она возьмет без слов. Она в этом разбирается, и сама дома антиквариат не держит, считает, что у старой мебели есть духи.

— Вот наговорил! Теперь домой не пойду, а останусь на даче. Правда, я пообещал Ивине погулять с ней и ее ребенком.

— Не лез бы ты к Ивине. Не ровен час Красс явится, худой, тощий и полный сюрпризов.

— Он в меня уже метал нож, но я надел свинцовую майку, нож и отскочил, — объяснил полковник.

— А я что говорю? Так зачем ты лезешь к его Ивине? Муж у нее парень смекалистый, еще чего выдумает. Отдай мебель в магазин. И зачем ты купил квартиру в ее доме?

— Достали, опять уеду туда, откуда приехал.

— Я добрый, разрешаю твою мебель со зверями вернуть в музей этой дачи. Возьму бесплатно, благородно произнес Тор Николаевич.

— Вот, действительно добрый брат! Согласен! Вдруг миражи антиквариата требуют вернуть мебель на место?

— Это ты хорошо подметил, а если предположить, что душа Самсона ходит по своему музею и мебель ищет, а ее нет?

— Чего ты меня пугаешь? Получается, что я ограбил душу Самсона? Своего единственного сына? Чушь, какая-то, а жутко становиться. Поставлю я мебель для его души, но тогда получается, что на даче будет жить приведение!

— Куда деваться? Дача выполнена под мини замок, а в замках приведения всегда жили. Он сразу, еще при строительстве этого мини замка, думал о музее! — воскликнул Тор Николаевич.

— Уговорил, привезу своих зверей взамен гранатовой мебели, сниму свой грех перед душой Самсона, — произнес важно полковник.

Мебель с вырезанными из дерева зверями, неплохо вписалась в комнаты, предназначенные для гранатового гарнитура, словно бы она там всегда стояла.

Глава 8

Инна, подаренную ей Тором Николаевичем собачку, привезла ему на дачу. Маленькая собачка обладала звонким лаем, чем очень надоела молодой хозяйке. Собака лаяла в ответ любой собаке, чей лай доносился до квартиры, где она жила. Она лаяла на любой хлопок лифта. Она лаяла ночью, если кто просыпался. Иногда лаяла просто так, иногда от возмущения, но всегда звонко и пронзительно. Собачка на даче немного боялась простора, и лаяла от страха перед большим пространством. Еще она полюбила скулить и лаять под дверями, куда поставили мебель с вырезанными зверями. В остальное время собачка любила стоять рядом с человеком, принимающим пищу. Выпросить кусочек недозволенной пищи — это было ее любимым занятием. Есть собачий горох ей меньше всего хотелось… Освободив себя от собаки, Инна проколола язык, подвесив на него украшение, чем вызвала натуральный гнев своей мамы Лизаветы. Мать от возмущения и ругательств зашлась в крике, и долго кричала на Инну. Эти крики и слышал полковник, подъехав к даче. Результатом прокола языка был домашний арест Инны до начала школьных занятий, мать запретила ей жить у отца Алексашки. Свобода закончилась дачным заточением, и Инна вынуждена была общаться с маленькой, лающей собакой.

Девочка первая поняла, что собака у музейных дверей лает наиболее звонко до боли в ушных перепонках. Она сказала об этом Тору Николаевичу, тот в шутку или всерьез ответил, что за дверями живет настоящее приведение и тревожит чуткую душу собачки. Инна шутку поняла буквально, она взяла ключи от музейных комнат у матери, и одна без собачки зашла в смежные комнаты, в которых стояла темная мебель. Девочка села на стул, посмотрела на карнизы мебели, украшенные вырезанными из дерева зверями, она вынуждена была запрокинуть голову, и эта голова у нее медленно закружилась. Она потеряла сознание.

Собачка бродила по даче и скулила, она искала свою маленькую хозяйку, и первая обнаружила приоткрытую дверь в музей. Шустрый носик пролез в приоткрытую дверь, вскоре все здание огласилось звонким, счастливым даем собаки, нашедшей свою хозяйку. Острые зубки ухватили джинсы и стали дергать их из стороны в сторону, пытаясь заставить посмотреть на него девочку, но она молчала, тогда собака залаяла так оглушительно, что на ее зов прибежала Лизавета. Она увидела лежащую на стуле дочь, закричала в унисон собаке, взяла дочь на руки, и вынесла ее из комнаты, и донесла до дивана в холле первого этажа.

На шум подошел Тор Николаевич.

— Лизавета, что случилось с Инной?

— Сознание потеряла и в себя не приходит!

— Она таблетки пила?

— Да, она ведь себе язык проколола, неизвестно какой иголкой, я ее заставила вынуть украшение. Язык мы продезинфицировали, у нее ангина еще началась, я добавила ей антибиотиков, да еще ее занесло в этот музей!

— Врача вызвать?

— Да не хочется, хотя непонятно почему она потеряла сознание? Я ее нашла из-за лая собаки, в музее на стуле.

— А снотворные ты ей не давала?

— Антибиотики плюс таблетки от аллергии на эти антибиотики, и больше ничего, от них она сознание никогда не теряла, слабость могла появиться, но не больше, хотя сонливость не исключается.

— Да спит она! Проснется, посмотрим, что дальше делать, пусть тут спит, я рядом посижу, книгу почитаю.