Герман Дейс - САКУРОВ И ЯПОНСКАЯ ВИШНЯ САКУРА

 - Ясно. Тебе и мне это по барабану, а тому же Виталию Иванычу – серпом по яйцам. А насчёт милицейских с железнодорожниками хлопот резон такой: раз нам нужен брус, который всё равно сгниёт на хрен, но который официально никому брать не разрешили, то мы его берём как бы незаконно. А раз незаконно, то любой мент или любой железнодорожник может напрячь нас за это на дополнительные пол-литра или бабки. Впрочем, чего я тебе объясняю? Что, у вас в Сухуми ментов не было?

 - Да были…

 Сакуров вспомнил сухумских ментов с мордами, как у бегемотов, но даже при всей своей к ним неприязни не мог представить, чтобы какой-нибудь из них опустился до возни с бедным человеком, стащившим полугнилую шпалу для нужд подсобного хозяйства.

 - Ладно, давай прятать остальные, пока не утро… 

Глава 9

 До кровати Сакуров дополз без чего-то три. Кости ломило, башка казалась чужой, словно её одну обработали обезболивающим средством, позабыв об остальном теле. Мысли внутри головы бродили лёгкие и тяжёлые вперемешку и по очереди. И получалась примерно такая картина мыслительного процесса на фоне общей анестезии в плане разделения эмоциональных нагрузок и с учётом сбоя первоначально заведённой последовательности. То есть, сначала в голову засыпающего Сакурова приходила лёгкая мысль вроде: сейчас засну и отдохну. Но не успевала эйфория лёгкости, тянущаяся за лёгкой мыслью на манер шлейфа, наполнить своим целительным содержимым все закоулки сознания, как следом за первой мыслью ползла тяжёлая типа: завтра припрётся Семёныч ни свет - ни заря, чтобы задолго до прибытия обожаемых им пастухов начинать готовить торжественную встречу. Затем происходил закономерный сбой, и в голову, отпихиваясь друг от друга, лезли сразу две мысли. Одна лёгкая насчёт отменного качества Жоркиной самогонки, а другая насчёт жалости по поводу её «окончания», в силу чего с утра придётся освежаться той дрянью, которую нынче принято называть водкой. Конечно, пастухи могли привезти и свой самогон, но Сакуров пробовал местный продукт специального назначения и остался от него не в восторге.

 - Эй, ты, чего молчишь, давно не виделись! – позвал Сакуров темноту, чувствуя, как мысли утрачивают логическую направленность и эмоциональную нагрузку, а боль натруженного тела уступает место безболезненной невесомости проникающего в сознание и мышцы сна.

 В ответ в дальнем углу завозилось, засопело, зачесалось, но всё молча.

 - Что, обиделся, что я про тебя проболтался? – предположил Сакуров то ли вслух, то ли мысленно.

 - На вас обижаться, - проворчал Фома, - только зря стараться.

 - Ну, ладно, хватит ворчать. Давай лучше потолкуем, а то я сейчас засну и…

 - Что ж, потолкуем, - легко согласился Фома, проявив модную толерантность в деле прощения таких незначительных грехов, как болтливость и любопытство.

 - Я вот тут думал на досуге, - начал Сакуров, - о различие между домовыми и злыднями. С твоих слов выходит, что вы подчиняетесь разным хозяевам, а я где-то слышал, что и те, и другие относятся к нечистой силе. Что скажешь?

 - Где-то он слышал, - передразнил Фома. – Развелось толкователей со времён последнего творения… Насочиняли себе демонов с ангелами, напридумывали им чинов и носятся с ними. И этот туда же: слышал звон, да какой он?

 - Ты, это, кончай кряхтеть, а то сейчас засну и – пошёл ты в жопу!

 - Вот уж и в жопу, - примирительно молвил Фома, - и слова сказать нельзя.

 - Ага, испугался? А то хорош эмиссар получается: самого послали со мной связь налаживать, а сам…

 - Вообще-то, я хочу ходатайствовать об удалении тебя из списков обладателей духа первозданного.

 - Это как? Это выходит дело, что для вас главнее какие-то списки, а не факт наличия самого духа первозданного?

 - В нашем деле главнее всего дух буквы закона божьего в свете последнего решения небесной канцелярии при среднем архангеле.

 Сакуров, услышав подобную галиматью, совсем не удивился. Единственно: на ум пришла мысль, что чем больше он треплется с этим домовым, тем меньше времени останется на сон.

 - А как его звать, среднего архангела? – спросил Константин Матвеевич.

 - Имён у всякого нашего архангела – тьма. И не в них суть.

 - А в чём? И сколько их, ваших архангелов?

 Будучи ревностным атеистом, Сакуров понятия не имел, сколько архангелов насчитывает христианская церковь. Тем более он не мог знать, какое их количество принято держать в «домовой» среде.

 - Суть в осмыслении сути сущего под эгидой непреходящего противостояния чистого с нечистым, - популярно объяснил Фома, - а архангелов у нас трое.

 - Ты, вообще, о какой вере толкуешь? – удивился Сакуров. – Я и то знаю, что архангелов больше (20).

 - О вере пусть тебе попы толкуют, каковые есть порождения беса лукавого, а я тебе толкую о сущем.

 - Угу. Если сущее – это, э, пространство вашего обитания, то как тогда называется территория нашего временного, я думаю, проживания?

 - Тоже сущее. Ваше пространство дополняет наше, а наше – есть продолжение вашего. И так до бесконечности в разные стороны...

 Сакуров задумался, но не надолго: пространственную геометрию он успел основательно забыть, а к фантастике с мистикой был равнодушен. Зато веру от мифологии отличить мог, и считать до миллиона умел. Поэтому, не пускаясь в геометрические дебри и мистические кущи, спросил. Вернее, уточнил:

 - Выходит дело, к нашей, гм! нашим верам ты не имеешь никакого отношения? И сколько, ты говоришь, у вас архангелов?

 - Сущее, представителем коего являемся мы с тобой, не имеет ничего корректно общего с вашими вероисповеданиями и учениями их основателей. А архангелов у нас, повторяю, три. И зовём мы их избегания для путаницы в их многочисленных именах Главным, Средним и Крайним.

 - Гениально! – одобрил Сакуров. – Только я чего-то не понял…

 - Насчёт ничего корректно общего? – угадал интерес Сакурова Фома.

 - Насчёт него, - не стал спорить Сакуров.- Это как?

 - Это так, что кое-какие точки соприкосновения между нами таки наблюдаются.

 - Между кем? – переспросил Константин Матвеевич.

 - Между теорией церковных толкователей, лукавых искателей власти и богатств, среди коих случались и случаются люди изрядно образованные, и практикой нашего с тобой сущего в виде действительно преходящего и подспудно творимого. Однако, невзирая на вышеупомянутую образованность отдельных представителей вашей церкви, данные точки найдены исключительно на чисто интуитивном уровне.

 «Грамотно излагает, собака», - с уважением подумал Сакуров и кстати вспомнил: - Да, что там про последнее творение и каких-то времён его? Я так понимаю, были и другие творения? Типа сотворения мира?