Кристина Белик - Рожденный вечно властвовать

Весь оставшиеся вечер Алан не думал о Томасе, его мысли летали очень далеко, в воспоминаниях прошлой романтичной жизни.

Со стороны замок Темного господина так и светился своим устрашающим великолепием. Огромные скалы, великая темница. Каждая его комната наводила ужас и страх на тех, кто это видел. Зал с обезображенными фигурами, о нем складывали целые легенды, фонтан с кровью матери Темного господина, много загадок и ужасов было в этом замке, подчеркивая его хозяина и рассказывая о его темной душе.

Темный господин стоял в своих покоях, погрузившись в размышление, несколько часов назад Гетвер доложил ему, как обстоят дела в приюте и Темному господину не понравилось о том, что он рассказал. Гетвер в красках описал насколько, по его мнению Алан Фротел халатно относится к своим обязанностям - также Гетвер предположил, что его сын все токи обладает силой, но тщательно это скрывает. Он объяснил это тем, что мальчик часто смотрит в ту сторону, где стоит невидимый Гетвер, так как будто знает о его присутствии. Темный господин не исключал, что Алан Фротел может халатно относится к своим обязанностям, но что мальчик обладает силой и скрывает это… нет, этого не могло быть. Темный господин знал по собственному опыту, что скрыть магию не возможно. Не обладает же, в конце концов, его 13 сын еще большим могуществом, чем его отец? Темный господин подумывал вызвать к себе Алана Фротела на допрос, но не стал этого делать. У него было слишком много наиболее насущных проблем: уничтожить Гадетса но, сделав это так чтобы не разрушить Безымянные ворота и не выпустить наружу Бардлаков, Изменных и прочих волшебных созданий. Нужно было еще поймать предателя Фредеверика, оставлять сына избранного одного было слишком опасно. Все эти проблемы накатились на него, не давая ему отдыха и покоя. Сколько столетий он властвовал - столько и решал проблемы. Поработить бы Вренгера думал иногда он, тогда ошибки можно было бы исправить. Но время было настолько сильным и быстрым, что даже Темному господину было покамест не подвластно.

18 июля Том проснулся очень рано и больше не смог уснуть. И снова день рождения, и снова он один. Он был уже подростком, а не ребенком, хотя в душе себя ни чувствовал взрослым.

Тому было скучно, он оделся и вышел на улицу. Во дворе приюта была мало детей, все еще спали. Только несколько воспитательниц присматривали за немногочисленными ребятишками. Мила Альбертовна помогала строить маленьким детям пирамиду из кубиков, Инжаалина Августовна просто стояла вдалеке и наблюдала. Томас заметил, что она очень бледна, не заболела ли, подумал Том. Но здоровье воспитателей его мало волновало, проблем хватало со своим. Поэтому Томас оторвал взгляд от Инжаалины Августовны и пошёл дальше по большому двору приюта. Тут росли деревья: каштаны, клен, была одна береза и многочисленные кустарники. Чистый аккуратный двор приюта был Томасу и дорог и в то же время безразличен, ведь он привык ко всему этому с малых лет. На траве, куда не глянь, были разбросаны игрушки: машинки, куклы, юла и другие. Раньше когда Том был маленьким, он тоже любил разбрасывать игрушки, чтобы позлить воспитателей. Они ни когда не могли найти того кто учинил беспорядок поэтому им самим приходилось прибирать раскиданное.

Том присел около каштана, здесь было тихо и спокойно. Воспитательницы были вдалеке и не могли побеспокоить Тома. Сперва ему было очень хорошо на свежем воздухе, погода стояла просто замечательная. А потом Том понял, что что-то не так, он смотрел на мир как, будто не глазами, а всем своим телом. Он, пожалуй, чувствовал себя также не обычно, как тогда во сне, когда он летел. Но только теперь ему казалось, он знал, как вызвать это фантастическое ощущение. Том осмотрелся, он продолжал видеть Инжаалину Агусговну, Милу Альбертовну и других, только теперь появилась новая высокая фигура в сером. Том вздрогнул и не, хотя вышел из этого состояния. Тяжело дыша, он осмотрелся, фигуры в сером больше не было видно. Но Том больше и не верил, что она ему померещилась. Он вскочил и побежал в приют, обратно к себе в комнату, ему нужно было время, чтобы все обдумать. И понять что происходит.

В шикарных покоях Гадетса стаял дым, образовав белый туман. Сам Гадетс лежал в кровати, с головой укутавшись. Уставший одурманенный наркотиками у него была столь не удачная ночь, что он не смог успокоить свою душу не дурманами ни женщинами. Единственное чего он добился это сильной головной боли.

Он с трудом смог слезть с кровати и дойти до туалета. Там его несколько раз вырвало. Так плохо Гадетс себя еще ни разу не чувствовал. Под глазами у него залегли морщины, которых еще вчера не было. В голове стоял еще больший туман, чем в комнате. Отчаянию его не было предела. Триада предъявила ему официальное обвинение, что Гадетс виновен в войне с Темным господином и что он поставил под удар всю страну Мартак. Это был крах для Гадетса, - большой крах. Он сам назначил Триаду, а теперь сам от нее терпел поражение. Сила Безымянных ворот ослабла: Бардлаки, Инжилы рвались на свободу, а Гадетс не мог ни чего предпринять, чтобы это изменить. Яд все еще висел у него на шеи, но принимать его он не спешил. Если ему суждено умереть, то перед этим он использует все возможные способы чтобы выжить - он не останется в Огненной стране, эта страна покрыта мраком, как теперь и Гадетс.

С трудом он надел на себя одежду и вышел из своих покоев, а потом и из страны, направившись куда угодно, но подальше от своих проблем, под покровом невидимости. В голове у него были еще наркотики, и он не думал о том, что может произойти с ним за пределами его твердыни.

Томас ходил взад вперед по своей комнате. Его голова была заполнена мыслями. Одно он знал точно, с ним происходит нечто странное. Он отчетливо видел тогда фигуру в сером и ощущал непонятную эйфорию, чего он и сам не знал.

А если он попытается сделать это еще раз, подумал Том. Сможет ли он это повторить, он не был в этом уверен. Но все, же он сел на кровать и попытался расслабиться, вспоминая, как он добился этого в прошлый раз. Ничего не произошло, Том разочаровано вздохнул и задумался. Значит надо попытаться по - другому. Тогда в прошлый раз он вспоминал о своем прошлом. Самые приятные и грустные моменты детства. Может попробовать это сделать еще раз, задуматься о том, что было и чего уже никогда не вернешь. Он вспомнил Роджера и его компанию, вспоминал, каким был Роджер, как он досаждал воспитателям, как издевался над Томом. Не большое чувство гнева вспыхнуло в его сознании и он почувствовал крохотный огонек который отозвался в нем, он вспыхнул тотчас погас как будто его и не было. Том почувствовал себя уверенней, он забрался на кровать с ногами и стал вспоминать, что происходило с ним, когда он чувствовал это. Когда ему было 9 он точно помнил, как будто это было вчера, что увидел около себя радугу, потом, когда был новый год его, охватило странное не понятное чувство, несколько раз он видел фигуру в сером, но теперь почему-то плохо помнил, где и когда. Когда выходил из кабинета директора он ее точно видел и на улице - это было сегодня. Но как он смог вызвать это состояния Томасу плохо помнилось. Он встал с кровати и стал ходить по комнате продолжая обдумывать то, что с ним происходило. Я искал покой и власть над собственным умом, я хотел одиночества все эти моменты, я был самим собой ни больше, ни меньше, наконец-то догадался Том. Он снова успокоился, только теперь не расслаблялся, а наоборот старался полностью контролировать свое тело, властвовать над ним. И вот тогда он, наконец, почувствовал, только это было не общее ощущение или эйфория, или состояния полета это было все в одном. Как будто Томас мог дотянуться одной рукой до небес, уничтожить все на своем пути, повелевать, контролировать, быть всесильным. Это было для Томаса странно и не понятно. Он смотрел на мир, на свою комнату как то по - другому, не так как прежде. Несколько минут он чувствовал себя необыкновенно счастливым. А потом понял, что это глупая тупая радость, не переносящая ему того счастья и душевного покоя в котором он нуждался. Томас понимал, он был от этого сильнее, но не счастливее. Он был все во лишь мальчиком, одиноким и не кому не нужным мальчиком. И чувства страной не понятной всесильности не переносило ему большого счастья - наверно он получал гораздо больше удовольствие, смотря на окружающую его природу. Разделяя радость других детей приюта как свою, видя, как усыновляют других, он радовался, так как будто усыновляют его самого. Да у Тома не было друзей, никто не обращал на него внимания, для всех он был все во лишь одиноким мальчиком. Но у него была одна черта, которой не была, пожалуй, не у кого другого в приюте. Он не умел завидовать, и не был злапаметен. Он мог простить людям, то что не простил бы ни кто другой.