Владимир Крышталев - Возвращение чудес

И вот, пока другие собирались с мыслями и армиями, Виктор, герцог Галльский, медлить не стал. Заключив несколько стратегических договоров с теми, кто пошел на переговоры, он в качестве следующего шага сделал быстрые рейды к не очень сильным соседям. Один за другим пали замки и крепости, и соседи были вынуждены присягнуть на верность победителю. Через считанные месяцы армия будущего короля уже была самой крупной в стране.

Его менее предприимчивые противники пока развлекались тем, что сводили друг с другом счеты. Их взоры приковал трон, а бесчинства герцога на периферии практически никого не волновали. Умные люди, конечно, находились, но кто хоть когда-нибудь слушает умных людей?

Потом Виктор в два счета нейтрализовал самых опасных конкурентов (причем для большей уверенности не взял с них клятву, а попросту отправил к праотцам), выбил из столицы малодушного графа де Тири (сам граф тут же присягнул перед победителем) и короновался. После всех его побед возражений ни у кого не возникло. Через некоторое время в столицу начали съезжаться вассалы бывшего короля — чтобы засвидетельствовать свою преданность королю нынешнему.

— Все эти действия показывают герцога Галльского человеком решительным, целеустремленным и еще мудрым стратегом, — говорил барон, покачиваясь в седле. Наши кони шли шагом, поскольку торопиться было особо некуда. Свита столь же медленно плелась сзади. — Хорошие качества. До коронации упрекнуть Виктора вроде бы не в чем…

Забавно здесь рассуждают, — подумалось мне. Человек вероломно напал на соседей, принудил их к сотрудничеству, с помощью их армий разгромил всех остальных конкурентов, узурпировал власть, а упрекнуть его совершенно не в чем. То есть так обычно и поступают все нормальные честные люди. Надо взять на заметку.

А вот после коронации, по словам Этвика, в герцоге обнаружились отвратительные свойства характера. Во-первых, он почти сразу же нарушил те договоры, что заключал ради собственной победы. Подобного бесчестия рыцарство еще не знало. Новый король собрал огромное войско (теперь-то у него было достаточно вассалов) и отправился добывать земли тех графов и князей, что когда-то по договору предоставили ему полную свободу действий в обмен на собственную независимость от будущей короны. Выяснилось, что независимости им не видать, несмотря ни на какие клятвы.

Во-вторых, Виктор еще больше надругался над традициями, организовав свою пресловутую «рыцарскую гвардию». Чаще всего в это воинское подразделение принимались люди совершенно незнатные, даже простолюдины. Их тренировали, снабжали плохенькими доспехами и оружием, давали какого-то коня и принимали в рыцари.

— Это же позор! — возмущался барон. — Всякий холоп может назваться рыцарем! Да у него достоинства ни на волос! Лебезят перед королем… тьфу!

В-третьих, король усердно включился в кампанию по сожжению еретиков. Однако поскольку сам он особой набожности не проявлял, то следует признать, что ему нужны были скорее деньги этих самых еретиков, а не освобождение королевства от козней Врага Человеческого. Для того же, чтобы его намерения были менее очевидными, Виктор попутно сжег и многих не очень богатых людей. И совсем бедных. Достаточно стало малейшего подозрения, чтобы послушные королю священники отлучили человека от церкви — ну а дальше процедура понятна.

По всей видимости, у нынешнего монарха имелись и другие «заслуги», но Этвик не захотел останавливаться на них подробно.

Тем не менее, небеса не оставили всю эту деятельность без внимания. Король получил свое наказание — хотя, по мнению барона, и слишком уж мягкое.

Произвести на свет наследника Виктор оказался не в состоянии. Почему — вряд ли кому-то известно достоверно. Слухи ходили разные. Были в их числе и такие, что наверняка приводили монарха в бешенство. Но как бы там ни было, а уповал король на свою единственную дочь. Придворные доподлинно знали, что больше детей он не ждал.

Однако в возрасте одиннадцати лет принцесса серьезно заболела. Она перестала ходить, и даже лучшие врачи ничего не могли сделать. Вот уже два года неудавшаяся наследница сохнет во дворце, и ходят слухи, что она скоро умрет. Король вне себя, он пообещал немыслимые награды для тех, кто вылечит ее, но люди бессильны против гнева Господнего.

— Говорят, этот мерзавец теперь близок к безумию, — заключил Этвик уже у самого подъема к замку. Глаза моего собеседника явно свидетельствовали, что последнее сообщение доставляет ему удовольствие.

А мне подумалось о маленькой девочке, которой окружающие желают смерти с таким восторгом. Игрушка судьбы. Ей не повезло, она родилась дочерью короля, единственной наследницей. Видел ли кто-нибудь в ней просто ребенка? Хотя бы сам отец? Ведь вполне возможно, что нынешний король заботился лишь о том, чтобы передать кому-то дело всей своей жизни.

И еще в этот момент я понял, чего хочет барон. У него были свои планы на престол. В ближайшем будущем Этвик собирался приступать к активным действиям.

Только зачем ему я?

— Этот вопрос я поднял только для того, чтобы подчеркнуть: мы не существуем в отдельных нишах. Наш мир — нечто общее, и гибель цивилизации на далекой планете так же сильно отбрасывает человечество назад, как невообразимо мощный катаклизм.

Огонек над нашими головами, зажженный Клодом, успел погаснуть, и я снова смотрел на звезды, переваривая услышанное. Единых физических законов нет. В далеком космосе живут непонятные нам чужаки (а ведь когда-то радовались своему триумфу приверженцы теории, гласившей, что носителем разума может быть только человек!). Галактика является не только материальной, но и духовной структурой. Мистика!

Между тем мой собеседник продолжал говорить:

— Наши способности — заслуга всего человечества. И потому, теряя цивилизацию, мы утрачиваем часть себя. На таком уровне это уже нельзя назвать личным интересом, однако общий смысл понятен: мы не можем оставаться в стороне.

— Хорошо, — кивнул я наконец, — здесь всё выглядит логично, и ты меня убедил. Но как насчет задания, которое ты приготовил. Что за бедствующая цивилизация, и какие от меня требуются действия?

— На второй вопрос отвечу сразу из-за его простоты. От тебя не требуется ровным счетом ничего. Только согласие пожить на одной планете в течение, скажем, лет пяти.

Здесь я основательно удивился:

— И всё? Что же это за помощь такая?

— Она будет огромной, — заявил Клод твердо. — Ты всё равно не сможешь удержаться от какой-нибудь деятельности, а потом события сами вовлекут тебя.