Дмитрий Видинеев - Предел. Дети палача

Один из мужчин воткнул вилы в грудь мертвецу, выдернул и снова воткнул в живот. Мертвяк с силой ударил по черенку, обломав его, и с железными штырями в гнилой плоти, двинулся вперед, на растерявшегося мужчину.

Мальчик лет десяти, выпучив от страха глаза, и с трудом сдерживая крик, прополз по растущему вдоль забора кустарнику, метнулся к дому, быстро взобрался по лестнице на крышу и лег на спину. Он пытался буквально вжаться в соломенный настил, с ужасом сознавая, что твари, напавшие на деревню, могут подняться за ним по лестнице. Мальчик молил богов, чтобы этого не случилось.

В центре деревни дико ржали впряженные в телеги лошади. На одну кобылу навалилось несколько тварей. Староста прижался спиной к двери амбара и махал мотыгой, пытаясь отбиться от двух мертвых женщин, одна из которых была его двоюродной сестрой, похороненной месяц назад. Рядом отчаянно визжал забившийся в будку пес. Теряя перья, носились куры.

Фарамор с яростью вогнал лезвие топора в спину старика, бросившегося к ногам с мольбой о пощаде. В глазах Носителя Искры этот старик был человеком из толпы, ликующей на казни отца — один из тех, кто радостно скалился, когда Легису Тоулу отрубали голову. Фарамор вырвал топор, снова занес и с шумным выдохом…

«приговаривается к смерти!»

… обрушил на шею старику.

Нежить заполнила деревню. Тех, кто пытался бежать, догоняли и убивали.

Возле своего дома молодой могучий кузнец успешно отбивался молотом. Мастер уже раскроил черепа пяти мертвякам, которые теперь ползали возле его ног, как подыхающие гигантские насекомые. В глазах кузнеца стоял ужас, но он крепко сжимал молот, ведь в доме за спиной укрылась жена и маленький сын.

Резким мощным ударом мастер отбил голову очередной гниющей твари — покрытый грязными волосами череп пролетел в воздухе, сверкая желтыми огнями в глазницах, и покатился по земле. Тело с чавканьем и хрустом завалилось на землю.

Фарамор нахмурился. Надо было что-то делать с этим кузнецом.

— Похоже, и мне надо внести свой вклад в общее дело, — подал голос Хет.

Кузнец с треском разбил череп еще одному мертвяку и неожиданно застыл, словно позабыв, что вокруг него опасность. Нежить, почувствовав в мастере перемену, потеряла к нему интерес и направилась искать очередную жертву. Кузнец посмотрел на Фарамора красными горящими глазами и ухмыльнулся. В этом подобии улыбки не было ничего человеческого — холодный, будто каменный оскал.

— Хет?! — воскликнул Фарамор. Он понял, что демон вселился в кузнеца, как тогда на дороге в кролика.

Мастер медленно кивнул и пошел в дом. Через несколько мгновений оттуда раздались крики.

С десяток мужчин, женщин и детей все же сумели добежать до озера, до лодок. Теперь они отчаянно отгребали от берега, а на пирсе с яростью метались мертвецы, не решаясь сунуться в воду.

Кузнец вышел из дома. На губах играла глупая улыбка.

— А теперь убей его, — сказал он голосом Хета.

Фарамор поморщился и, что есть силы, ударил мастера топором в грудь. Лезвие с хрустом проломило ребра. Красный огонь в глазах кузнеца погас. В последние мгновения перед смертью во взгляде были растерянность и боль.

Множество совсем разложившихся мертвецов только вползали в деревню, оставляя за собой зловонный след грязной слизи. Вороны с громким карканьем кружились над поселением, предвкушая пиршество. Нежить бродила среди домов. Для нее больше не находилось жертв в этом поселении.

Фарамор чувствовал, что охотничье возбуждение идет на спад, но ему на смену приходило ощущение безграничной мощи. Он окинул взглядом улицу, на которой валялись окровавленные тела мужчин, женщин, детей и улыбнулся. Все эти люди были для него тварями из толпы. Они, без сомнения, заслуживали смерти. Каждый из них. Вот только кузнец… Он славно бился. Его гибель не принесла удовлетворения, но это…

— Это было нечто! — воскликнул подошедший Блэсс. — Некоторые люди спаслись. Отплыли на середину озера. Что будем с ними делать?

— Мне на них плевать, — холодно ответил Фарамор. — Пускай живут.

Колдун хмыкнул.

— Да будет так. Сколько человек ты убил? — поинтересовался он.

— Пятерых.

— О, ну что же, неплохая пища для Искры. Не желаешь ли кое-что проверить?

— Проверить? — Фарамор удивленно вскинул брови.

— Да, — Блэсс вытащил из чехла нож и протянул его рукояткой вперед. — Сделай на руке надрез, до крови. Поверь мне.

Фарамор прислонил к стоящей рядом наковальне топор и взял у Блэсса нож. Через подворье за спиной колдуна брели два мертвеца. Солнце уже поднялось высоко, и под его лучами от гнилых тел нежити поднимался пар.

— Надрез? — с подозрением спросил Фарамор.

— Поверь.

Он быстро полоснул ножом по тыльной стороне ладони, при этом не испытав никакой боли. Из пореза выступила кровь — черная и густая, как смола. Фарамору показалось, что в ней копошилось множество еле заметных насекомых. Между краями раны вытянулись тонкие, словно паутина нити и начали стягивать порез. Плоть сомкнулась, оставив на ладони влажное, похожее на грязь пятно. Фарамор долго смотрел на ладонь, еще до конца не сознавая, что сейчас произошло.

— Как… как это все понять? — он нахмурил брови и медленно перевел взгляд на Блэсса.

Чернокнижник пожал плечами и сделал рукой неопределенный жест.

— Как понять? Хм, думаю, тебе нужно просто поверить своим глазам и признать некоторое проявление чуда, магии. В общем-то, неважно, как ты это назовешь.

— Я теперь…

— Да, убить тебя теперь будет не так-то просто. Это еще не все… — Блэсс забрал у ошарашенного Фарамора нож и сунул его обратно в чехол.

— Не все? Что ты имеешь в виду?

— Сейчас… — колдун жестом призвал к терпению и начал осматриваться. Его взгляд остановился на молоте кузнеца. — Ага, это подойдет, — он поднял молот и сунул его Фарамору. — Попробуй сломать, — уверенно сказал Блэсс.

Носитель Искры хмыкнул и взял у колдуна молот, который показался невероятно легким. Отполированная руками мастера рукоять выглядела надежной, и сломать ее голыми руками не представлялось возможным. Впрочем, он уже понял, что Блэсс не станет предлагать ему делать какую-нибудь глупость. Фарамор одной рукой взялся за основание рукоятки, другой — возле железной булавы. Он чувствовал в себе мощь, но сломать такое…

Сухожилия и мышцы напряглись. Фарамор набрал полную грудь воздуха и на резком шумном выдохе начал выворачивать запястья. Он скорее почувствовал, а не услышал внутреннее потрескивание в дереве. На несколько мгновений расслабился. Сейчас он уже был уверен, что сможет сломать эту рукоять. Нужно только постараться. Под бледной кожей выступили темно-серые пульсирующие вены. «У меня черная кровь, — подумал Фарамор. — Черная как ночь!» Стиснул зубы, напрягся, и рукоять с резким треском сломалась. Он с удовлетворением посмотрел на неровные обломанные концы рукояти и бросил их на землю.