Владимир Плахотин - Браслет-2

Я только удивлённо таращился на него: таким Пашка предстал передо мной впервые!

- Паш… Да это ж шутка была… - пытался я оправдываться.

- Ни фига себе - шуточки у вас! - чуть не бился он головой об стену. - Я-то ведь - проникся! - На глазах у него даже слёзы появились.

- Тебе чего, бабы своей не хватает? - удивлялся я.

- Да чё та баба! - зло сверкал он глазами. - Корова! То ей нельзя, то ей не хочется!… А то вдруг захочет, так не вовремя… Тоска одна!… А я это дело люблю, как художник! Понимаешь?… Да ты меня понимаешь, только придуриваешься! Ты ведь тоже… Ну, в общем, того… неравнодушен к женской красоте… Чё смотришь? Скажешь "нет"?

- Не скажу…

- Ну вот! - продолжал он излагать своё видение мира. - Чё - "жена"! Одна и… страшнее атомной войны! А я хочу, чтоб их было много и одна красивее другой! Чтоб глаза радовались, наслаждались! И чтоб всегда - в полной боевой готовности! Без всяких там "нельзя" и "не хочу"!

- Так пойди в любой бордель…

- Та не… Это не то! Это всё - общего пользования! А я хочу, чтоб они были только мои, чтоб знали и хотели только меня одного! Понимаешь? И та планета была идеальным вариантом!

- А чего ж ты тогда ломался?

- Дык страшно ведь! Волосы дыбом, как подумаешь, где это всё находится! Это ж ведь не на Земле!

- Да тебе-то какая разница? Так бы и любили, так бы и обожали, пылинки бы сдували. Ты б и думать забыл, что не на Земле! Да и мы на связи, не дали бы потеряться.

- Да вот же! - сплюнул он. - Не сообразил вовремя!… А вы!… Эх, всю малину мне…

- Паш, да это ерунда, - успокоил я его. - Дело-то поправимое.

- Ну да? Отлавливать поодиночке будешь там своих кобелей, что ли?

- Зачем? Что сделано, то сделано. Я тебе здесь баб настрогаю. Сколько захочешь.

- Не понял!… - вытаращил он засверкавшие было глаза. - И… куда ж я с ними? Баба ж меня с говном сожрёт!

- А ты что, рассказывать ей собрался? Отчёт писать? Про Зеркальную-то не растрепал?

- Дык это… - растерялся он и отвёл глаза. - Было дело…

- Ну и дурак! И про то, что тебя там оставить хотели, тоже?

- Не! Ты что? - побожился он, тряся головой. - Я - так: чисто, как факт.

- Это уже лучше. А то я думал…

- Нет-нет! Да что ты! Она б меня…

- Понимаю… - согласился я, усиленно соображая. - Тогда давай сделаем так. Я тебе организовываю райский уголок где-нибудь… ну, скажем, в Тихом океане поближе к экватору, вдали от оживлённых трасс… Обустраиваю островок наподобие моего, со всеми мелочами быта: бассейны там, сауны, жратва, выпивка… Ну, в общем, сам подскажешь, чего твоя душенька… Вот. А потом прошвырнёмся по планете, ты мне только покажешь пальчиком: "Вот эту хочу… Вот эту… Вот эту…" Короче, сколько захочешь. Я с них поснимаю копии и к тебе на остров отправлю. Ну а там с ними сам разберёшься. Идёт?

Пашка аж онемел от такой неожиданной и блестящей перспективы. Он молча и с преувеличенной готовностью кивал головой, пожирая меня восторженными и преданными глазами. Потом вдруг смутился:

- А… как я туда… того… Ну… Добираться как буду?

- Это уже моя забота, - беспечно отмахнулся я, хотя в тот момент ответа на его вопрос даже и близко не представлял.

На том и порешили. Среди бескрайних просторов океана нашли симпатичный островок с живописной фауной и флорой и уютной лагуной. Стали сочинять необходимую инфраструктуру. Пашка заботился, чтоб у каждой из его будущих "невольниц", как он их называл, были собственные апартаменты с полным набором услуг: спальня, ванна, бар, туалет… Парковая зона, в виду ограниченности места, была общая, где намечалось проведение "массовых мероприятий", как сказал Пашка. Что он под этим имел в виду, я не уяснил, да особо и не старался выпытывать. Его проблемы.

Потом, когда уютное гнёздышко было готово, наступил самый волнительный момент: отлов "невольниц" для "гарема". Термины, естественно, самого "султана".

Поначалу он стал кидаться чуть ли не на каждую вторую, напоминая мне изголодавшегося маньяка. Когда их число перевалило за двести, до него дошло, что среди них всё-таки нет той "самой-самой", "Гюльчатай", которая больше всего щекотала бы ему душу.

Тогда я предложил ему перенести своё внимание с улиц на павильоны Голливуда и искать свои жертвы среди звёзд теле- и киноэкрана.

- И как это я сразу-то не сообразил?!! - восхитился Пашка. И тут же распорядился: - Всех, что до этого насобирали - в расход!

- А жалеть не будешь?

- Да чего там! - задохнулся он от предвкушения обладания звёздами мировой величины. - В сто раз лучше надыбаем!

Слюни у него текли рекой!

Потом он вдруг оторопел:

- Так они ж по-русски - ни бельмеса!

- А тебе что, с ними философские беседы вести?

- Ну… Не без этого…

- Для этого у тебя жена имеется.

- Да иди ты! С той курицей!… - И он с досадой отмахнулся: - У неё одна философия…

- То корова, то курица, - улыбнулся я. - Ты уж как-то определись.

- Жирная свинья! - с ненавистью припечатал он.

- Ты так категоричен. Ведь она ж, всё-таки, мать твоих пацанов…

Он мутно глянул на меня:

- Невелика заслуга…

- Сам, что ли, пробовал?

Он уставился уже удивлённо, будто увидел в первый раз:

- Чё эт' на тебя нашло?… Поехали!

- Ну да, - вздохнул я. - Как в том мультике: "Крути баранку, да помалкивай!"

- Да ладно тебе! - хлопнул он меня по плечу и, ойкнув, отдёрнул руку: на удар браслет ответил электрическим разрядом. - Чёрт! - скривился он, тряся на миг онемевшей рукой. - Я ж по-дружески!

- А ему без разницы, - улыбнулся я.

И мы отправились в недра Голливуда.

Когда Остров любви был полностью укомплектован, Пашка на целый месяц исчез с горизонта, с головой окунувшись в "художественную" деятельность. Я организовал ему коридор для того, чтобы попадать туда в любой момент буквально "не отходя от кассы": из подвала его собственного дома. Незадолго до этого он приобрёл его в Подмосковье, где и поселился со своей семьёй. Часть стены отъезжала в сторону, едва Пашка касался рукой одного из камней фундамента здания, и он сразу же попадал в объятия своих любвеобильных "птичек". Задать им установку на повышенную сексуальность и любовь к одному только Пашке мне тоже особого труда не составило. Это, кстати, и сыграло с ним злую шутку: через месяц, когда он вновь нарисовался у меня, то выглядел ничем не лучше мартовского кота: измочаленный, но, в принципе, довольный. Только немного обескураженный.

- Что случилось? - поинтересовался я, увидев его смущённую физиономию. - Система не работает?

- Да ну, что ты… - устало отмахнулся он.

- А чего ж тогда на морде лица?

- Радость… Не видишь, что ли?

- Она, вроде, не так выглядит.