Юрий Погуляй - В пасти льда

   Всегда есть "но".

   Над могилой поднялся густой пар. Едкий, душный. Он мигом превращался в изморозь и оседал на одеждах моряков. Верхние льдины плавились, и вода заливала щели между кусками, превращая стихию вокруг мертвеца в монолит. Теперь до старины Кунни не доберутся волки или львы. Теперь он останется во льдах навечно. Вокруг угасающего огня недвижимо застыл Громила, его шарф покрылся колючей изморозью. Здоровяку было грустно.

   Первыми с места прощания ушли офицеры, а за ними потянулись и остальные. Нехорошо в этом признаваться, но я чуточку обрадовался концу церемонии. Сейчас, конечно, мне стыдно за того себя. Сейчас я легко могу себя представить на месте человека, прожившего долгую жизнь и оставившего после себя лишь облегчение юнги. Но тогда все было много проще.

   Ворчун и Половой остановили меня сразу же наверху трапа. Мой одноглазый начальник едва сдерживал бешенство, а Ворчун, недовольно поджав губы, старался на соратника вообще не смотреть.

   Сердце екнуло...

   - Лавани, Бауди, - Половой кивнул головой и отошел чуть в сторону от прохода, чтобы не мешать команде подниматься на борт. Ветер задувал в недра ледохода колючую снежную крошку.

   - Да, мастер Половой? - угрюмо спросил я, понимая, о чем пойдет разговор.

   - Тебя переводят в стюарды, - буркнул одноглазый моряк, и я с изумлением и постыдной радостью обнаружил, что старший матрос указывает не на меня, а на Фарри. У того же отвисла челюсть.

   - Эм... А... - забубнил мой друг. - А если я...

   - Приказ капитана, сынок, - с ноткой презрения проскрипел Ворчун. - Он тебя сам выбрал.

   - Гром, конечно, молодец. У меня на палубе народу не так уж и много, чтобы так юнгами разбрасываться, - Половой злился. - С какого гнилого железа мы нанимаем юнг, если мне на вахту ставить некого?!

   - Скажи это капитану, а? - фыркнул Ворчун. Старшие матросы обменялись злыми взглядами. В стенах вдруг затрещали механизмы, поднимающие кормовой трап. Я с нетерпением покосился на Пустыню и серые зубья льдов, торопя тот момент, когда металлический лист закроет меня от ветра и хмурого неба.

   Нет, ну надо же! Фарри - стюард. Я не удержался от глупого смешка, вспоминая злоключения приятеля в Снежной Шапке. Его "везение" Дувал несомненно оценит. Я беззлобно предвкушал возможные истории счастливой звезды моего друга. Если б Ворчун выбрал меня - я бы бил и ронял все специально, со зла, чтобы капитан выбрал себе другого стюарда. Но в случае с Фарри это ведь не будет случайностью. Это будет нормой, законом жизни, правилами Лавани.

   Судьба недолюбливала моего неунывающего приятеля, а тому словно и дела до нее не было. Даже сейчас, поборов изумление, он с восторгом отнесся к идее Ворчуна. Но пока этой радости не показывал.

   - Что это за смешок был, Бауди, ледяная ты зараза? - уставился на меня Половой.

   - Простите, старший матрос, - потупил взгляд я, едва сдерживаясь от неуместного смеха. Моряк неодобрительно покачал головой и проговорил:

   - А тебя, как я понял, забирают в абордажники.

   Я опешил, сразу вспомнив о Волке и Сиплом. Веселье мигом улетучилось.

   - Как так...?!

   Увидев мой испуг, Половой чуть смягчился.

   - Не сразу. С тобой будет заниматься Торос и он скажет, когда ты будешь готов войти в абордажную команду. До того момента живешь у нас. Тренируешься у них. Завтра утром, после побудки найди Тороса на первой палубе.

   - Оледенеть можно, - присвистнул Фарри. - Просто оледенеть...

   Глава седьмая. "Главное - что сказал Торос"

   На первой палубе, где помещения отапливались от центрального котла с помощью труб и циркулирующей по ним разогретой смеси, совсем не пахло энгой. Для обитателей второго уровня, где обогрев шел в основном при помощи печей - едкий аромат топлива давно уже стал привычным. Стоя на полинявшей ковровой дорожке, я наслаждался отсутствием доставучего запаха и собирался с силами.

   Штурмовики еще спали, а где-то внизу вахтенный матрос торчал возле сигнальной рельсы и сонно следил за хронометром, отсчитывая последние минуты. Вообще, мне сказано было подойти к каюте Неприкасаемых после побудки, но так вышло, что я проснулся раньше и долгое время лежал с открытыми глазами, нервничая и переживая за грядущую встречу. Я - абордажник. Если бы моими командирами не должны были стать Волк или Сиплый - мысль могла бы быть приятной. Если бы...

   Они не забудут, Эд. Ничего не забудут. И тебе никто не поможет, потому что твоим долгом станет выполнять их распоряжения. Подчиняться им. Покорно, безропотно. Тебе нравится эта идея, Эд?

   Торос сам того не ведая, вытолкнул меня на талый лед. Но пойти против его "распоряжения" я не мог. В конце концов, по контракту не мог. Приказ есть приказ. Законы, конечно же, на корабле поворачивались в любую сторону, но самый строгий мой судья - совесть, не позволила бы спокойно спать, зная, что я тоже такой же как и все те, что нарушают правила и считают это нормальным.

   Интересно, что будет, если Волк или Сиплый поймают меня в коридоре? Я живо представлял себе нашу встречу, и, проклятье, боялся ее. Все равно боялся, несмотря на защиту Неприкасаемых. Мне казалось, что едва я ступлю на трап, ведущий на первую палубу - мне навстречу выйдет изуродованный командир одного из отрядов ледовых штурмовиков и хищно улыбнется, отцепляя от пояса зазубренный нож. Так что самым большим испытанием для меня был этот злосчастный трап и коридор. Их необходимо преодолеть. Один раз. Всего один раз, потом будет легче.

   Полежав некоторое время без сна, глядя на черные тени от печи, пляшущие на потолке и не желая больше мучиться, я выполз из-под одеяла, осторожно оделся, стараясь не разбудить кого-нибудь из товарищей, и прокрался к выходу. Чем раньше сделаю то, что меня страшит - тем легче будет потом. Так я и оказался здесь, на первой палубе. Из-за дверей в каюты слышался храп и сонное бормотание штурмовиков. Где-то что-то позвякивало. Чуть дребезжала лампа шаманского фонаря, чуть дальше по коридору. Неужели это место когда-то станет моим домом?

   Удивительно, но в тот момент я совсем не думал о будущем. О компасе, о Барроухельме и инструментарии Лунаре, которых "завещал" мне умирающий шаман из оставшейся в прошлом жизни. Наверное, я сжился со Звездочкой. Этот нехитрый быт последних недель нес с собой некую стабильность. Теплое, безопасное место. Мне не хотелось ничего в нем менять. Одержимость Черными Капитанами как-то приутихла, затаившись в уголках души. Время для ее пробуждения еще не настало. Говорят, что плохо так думать. Но что поделать, после тяжелой зимы я радовался относительному покою.