Александра Христова - Мертвое солнце

Я не заметил, как умял четыре здоровенных куска. Мясо было сочным и мягким и по вкусу напоминало нежную свинину. Совсем другое дело!

Повар гулко хохотнул и выдал:

— Не думал, что эту гадость кто-то будет уплетать с таким аппетитом. Ладно, если тебе так понравилось, то буду его специально для тебя готовить.

Я только закивал в ответ — рот был занят очередным куском. Отбивные, да еще и не до конца прожаренные… Ур-р-р… Вкуснятина!

После сытного ужина я, придя в казарму и забрав свои вещи из корзины (Аррил не соврал — и впрямь чистые), лег спать.

В таком темпе прошло восемь дней.

— Эллисаан!

— Да, Лиир, — рыжеволосый эльф со шрамом на лице отложил в сторону заготовки для стрел и повернулся к подошедшему человеку.

— Эллисаан, я больше не могу, — седовласый вздохнул и опустился на землю около оружейного склада, прислонившись к стене спиной. — Я не думал, что это будет настолько тяжело! И ведь не скажешь, что у него нет подготовки — напротив, есть, и весьма неплохая! Но вот отношение к происходящему…

— Что ты хочешь от него, — эльф пересел рядом с человеком и поднял лицо к небсам, щуря желтые глаза на яркие светила. — Он из другого мира. Ты не представляешь, как сильно отличается его родной мир от нашего. Огромные, невероятно высокие дома, стальные птицы в небесах — и всего одно солнце…

— Бр-р-р… — поежился Лиир. — Как так можно?

Телепат пожал плечами

— Да, тот мир страшен… но это его дом. Он до сих пор считает происходящее вокруг только кошмарным сном.

— Не хотелось бы мне присутствовать в тот момент, когда его разбудят, — откликнулся седой. — Он же уничтожит все вокруг себя… Сила его эмоциональных взрывов просто невероятна!..

— Будем надеяться, что этого не случится, — эльф прикрыл глаза, из которых с появлением светловолосого чужака пропала ледяная пелена. — Будем надеяться…

— Знаешь, старый мистик… По-моему, тебе пора подключаться к обучению этого парня по-настоящему. Хватит лелеять свое прошлое. Что было — то прошло. Ничего не вернуть — ты и сам это понимаешь… хватит бередить старые раны.

И вновь скрежетнул хриплый голос:

— Что я могу сейчас? Что?.. Ошейник даже регенерировать полностью мне так и не дал!.. А ведь прошло почти десять лет. Ты слышишь меня, человек? Десять! И сиин опять скоро зацветет…

— Это уж тебе лучше знать. Я-то совершенно точно не маг… и никогда им не был. Вспоминай. Ищи. Ты же — эльф Великого Леса!..

Это случилось вечером девятого дня.

Я, как обычно, тренировался под руководством Элли (после недели занятий с луком эльф сдался, сказав, что приличного лучника из меня никогда не выйдет, но в цель, если приспичит, я попаду. И теперь я занимался со столь любимыми мной метательными ножами), когда ошейник на моем горле, к которому я уже успел привыкнуть и не замечал, резко сжался и запульсировал.

Выронив очередной нож, я упал на колени, царапая ногтями шею и тщетно пытаясь вдохнуть хоть немного воздуха. Когда перед глазами встала черная пелена, а в ушах уже раздавался звон, ошейник разжался, позволив сделать судорожный вдох. Сознание померкло.

Первым, что я ощутил, придя в себя, были увесистые пощечины. Голос эльфа ввинчивался в уши, причиняя почти физическую боль.

— Раалэс! Парень, приди в себя! — И меня встряхнули, схватив за плечи.

Осторожно разлепив глаза, я первым делом наткнулся на встревоженный взгляд лимонно-желтых глаз. Но прежде, чем я успел сказать хоть слово, ошейник вновь сжался, а у меня появилось ощущение, что кто-то прицепил ко мне невидимый поводок и изо всех сил куда-то тянет. Весьма грубо тянет, должен заметить. А если откровенно, то меня резким рывком выдернуло из захвата Элли и протащило несколько метров по земле.

— Что происходит? — Прохрипел я, пытаясь принять сидячее положение. Так, еще один такой рывок, и мне сломает шею. Не думаю, что моей внезапно вспомнившей о существовании раба хозяйке понравится такое. Хотя — кто ее знает?..

— Это зов, — сказал Элли мертвым голосом.

— Какой зов? — Таскать по земле меня прекратило, но теперь появилось ощущение, что меня целенаправленно тянут в замок.

— Зов хозяйки, — буквально выплюнул эльф. Видимо, ему тоже не раз от ошейника доставалось. Цацка проклятая… снять бы ее — да как?

— И что теперь? — Зов ослабел до такой степени, что я смог встать на ноги, не качаясь, аки сосенка при урагане.

— Идти к ней, — горько усмехнулся Элли. — Что же еще? Только сапоги сними! — Крикнул он мне вслед. — Рабам запрещено носить в замке обувь. Оставь их здесь, я захвачу с собой, когда пойду на ужин.

Сдавленно ругнувшись, я стянул обувь и побрел туда, куда меня так настойчиво тащили. Земля под босыми ногами была неприятно бугристой, а песок яростно царапался. Периодически из-за резких рывков ошейника я падал, и в итоге, когда я добрался до массивных резных ворот, то больше напоминал пыльное расцарапанное чучело, чем человека.

Когда я подошел поближе, то справа от ворот открылась небольшая неприметная дверь, куда я и прошмыгнул, оказавшись в огромном светлом холле. Везде зеркала, блестящий, бело-серебристый, похожий на гранит камень, роскошная мебель и очень много света… Среди этого великолепия я, в своей застиранной рубашке и продранных на коленях джинсах, смотрелся нищим побирушкой, каким-то чудом пробравшимся в тронный зал российских императоров во время торжественного приема.

Я замер, любуясь открывшейся красотой, но резкий рывок куда-то в сторону и вниз заставил меня упасть и проехаться на животе по отполированному каменному полу. Остановился я у невзрачной дверцы, услужливо распахнувшейся и ощутимо ударившей мне по лбу. Зашипев, я потер ушибленный участок и встал на ноги, разглядывая открывшуюся узкую, ярко освещенную лестницу, явно ведущую в подземелья. Не нравится мне это! Обычно в подземельях находятся темницы и камеры пыток, а, как можно догадаться, ни то, ни другое меня не прельщает. Может, не идти?

В ответ на эту мысль ошейник резко раскалился. Зашипев от боли, — вот зуб даю, что будет ожог! — я сделал шаг вперед.

Лестница оказалась покрыта чем-то, похожим на густую прозрачную слизь. Содрогаясь от отвращения, я шел вперед, считая ступеньки. На пятьсот девятой лестница закончилась, приведя меня в начало длинного коридора, также ярко освещенного подвешенными к потолку шарами.

Ошейник недвусмысленно тянул меня вперед, и мне не оставалось ничего другого, как подчиниться и, преодолевая брезгливость, идти по покрытому такой же слизью, как и лестница, коридору. Интересно, что это за пакость такая? Бр-р-р… противно-то как! Мерзость…