Николай Басов - Собаки из дикого камня

— Ты поешь, доктор, — сказал Сухмет, раскладывая еду на небольшом плоском камне, который Кнебергиш использовал как стол. — И выпей, тебе нужно успокоиться.

— Что вам угодно?

Он очень хочет есть, но не знает, что от него потребуют за еду.

Ладно, может быть, чем скорее мы перейдем к главному, тем лучше. Лотар достал из тайника в нагрудной пластине сложенный лист пергамента.

— Тебе это знакомо?

Кнебергиш чуть наклонился вперед и стал сосредоточиваться. Лотар ощутил, как сильным, почти нескрываемым жаром протянулось вперед, к сознанию лекаря, внимание Сухмета. Это было настолько явно, что доктор даже поморщился и покосился на восточника:

— Ты изучаешь меня? Сухмет кивнул и усмехнулся:

— Из нас троих мне лучше других удается просматривать сознание других людей. Так что… Кнебергиш посмотрел на Лотара:

— Как я понимаю, ты здесь главный? Лотар развел руками:

— Вообще-то главных у нас нет. Каждый делает то, что у него получается лучше.

— Ты здесь думаешь?

— Мы все думаем.

Страх никуда не делся, доктор просто затаил его.

— Значит, так: или ты просишь своего друга оставить меня в покое, или я ничего не буду говорить.

— Я понял, — ответил Лотар. Доктор начинал ему нравиться. — И мой друг тоже понял. Сухмет ухмыльнулся и кивнул по-восточному, что могло означать все что угодно, даже отрицание. Теперь его внимание стало тонким, очень мягким. Этот “шнур” по-прежнему связывал голову Кнебергиша и глаза восточника.

Зато Лотар свернул свое внимание. Он сделал это демонстративно и даже охотно. Пожалуй, его вмешательство, даже если бы Кнебергиш и не возражал, могло только помешать Сухмету.

— Один восточный торговец странными чучелами, который живет в трактире Шува, утверждает, что ты продал ему эту картинку, которую похитил из какой-то книги в княжеском тереме.

Кнебергиш взял лист, повернул к костерку, внимательно осмотрел, потом положил на место и выпрямился.

— Ложь. Я никогда не видел ее раньше.

— Но ты знаешь человека, о котором я спрашиваю?

— Нет. Я не знаю ни одного восточного торговца редкостями.

— В Мираме он называет себя Курбаном. Подумай, может быть, ты все-таки слышал это имя?

— Нет. Я никогда не слышал этого имени. Лотар потер глаза. Нет, так они ничего не узнают.

— Какие опыты ты ставил в своей лаборатории?

— Полагаю, это мое дело.

— Князь нам дал полномочия задавать любые вопросы, даже неприятные, и тебе, как одному из друзей князя, полагалось бы на них ответить.

— Я делал… — Доктор оглянулся, словно в этом зале кроме них мог быть кто-то еще. — Только не смейтесь… Я открыл, что если надавить сок из овощей и некоторых фруктов, то можно получить почти столь же благотворный эффект, как от самих фруктов. В некоторых случаях это очень важно. Например…

Он умолк.

— Продолжай, — попросил Лотар.

— У вас еще есть ко мне вопросы?

Нет, от него трудно было добиться большего. По крайней мере, на этот раз. Может, получится когда-нибудь позже, если это “позже” наступит. Лотар поднялся.

— Чем болен князь?

— У него рак пищевода.

— Сколько ему еще осталось?

— Не могу сказать, потому что не знаю, в каком он сейчас состоянии.

— Ты ушел из города два месяца назад. Если считать, что его состояние не изменилось, тогда сколько?

— Я не колдун. — Он посмотрел на Сухмета, который при этих словах с улыбкой поклонился. — Я не знаю.

Рубос шагнул вперед.

— А вообще сколько могут жить при такой болезни?

— Раньше умирали очень быстро, за несколько недель. Я пришел к выводу, что смерть наступала не от болезни, а от голода. Если наладить правильное питание и попытаться приостановить болезнь, то можно… Можно говорить о годах, пока метастазы не убьют какой-нибудь другой жизненно важный орган.

— Спасибо за исчерпывающую информацию, — сказал Лотар и указал на еду, которая так и осталась нетронутой. — А ты все-таки поешь. Тебе нужно сохранять силы и разум. Может статься, ты еще очень понадобишься городу.

Он пошел к лазу. Сухмет засеменил следом. Рубос поклонился и пошел с ними рядом.

Когда они выбрались на поверхность, Лотар повернулся к Сухмету:

— Ну что?

— Он говорил правду, он ничего не знает. Конечно, может быть, страх исказил какие-то очень глубокие пласты его памяти, но в главном он не солгал ни разу.

Лотар вдохнул полной грудью пахнущий морем воздух.

— Значит, это ложный след. Жаль, что так поздно и мы не сможем, не нарушив норм вежливости, заглянуть к господину Курбану. А мне теперь очень хочется с ним потолковать.

Рубос, глядя на звезды, кивнул:

— Если понадобится, можно и не мелочиться. Подумаешь — вежливость!

— Нет, — решил Лотар, — ситуация пока не созрела. Его тоже могли подставить, как… — Он оглянулся назад, в сторону Кнебергиша.

Через мгновение магическое видение открыло ему, что доктор, забыв обо всем на свете и громко чавкая, вгрызается в ножку поросенка, пытаясь одновременно пить вино из горлышка бутылки и отломить большой кусок копченой рыбины, даже не очистив от чешуи.

— Зря, — сказал Лотар. — Если он долго голодал, может и плохо стать. Сухмет хмыкнул:

— А еще доктор называется.

ГЛАВА 11

Гергос стоял красный от злости, но голос его был, как всегда, спокойным, уверенным и сильным. Полдюжины стражников столпились в отдалении и делали вид, что никто из них не пытается подслушивать. Лотар, Рубос и Сухмет стояли над телом стражника с сержантской перевязью, который лежал в пыли со странно свернутой набок головой. Из-под шлема вытекали струйки почерневшей крови.

Лотар старался пока ни о чем не думать, не строить никаких версий. Он смотрел на крыши домов, которые начинало золотить только-только появившееся из-за горизонта солнце.

— Итак, — проговорил Гергос, — начнем с самого начала.

— Мы подошли к калитке, которой, как ты сказал, можно пользоваться по ночам, чтобы не опускать лишний раз мост. — Рубос устал, его голос звучал глухо, негромко, но он привычно преодолевал усталость, потому что день обещал быть хлопотным.

— Что вы делали на холмах? — спросил Гергос.

— Гуляли, — ответил Рубос. — Не забывай, мы отчитываемся только перед князем. Гергос вздохнул.

— Нагулявшись, мы подошли к этой калитке и стали кричать в переговорное отверстие, чтобы нам открыли.

Сухмет тем временем тщательно, дюйм за дюймом осматривал поверхность низкой, едва ли не в половину роста Рубоса, но толстой, сделанной почти из цельных дубовых бревен калитки во внешней стене города. Ее запорам могли позавидовать засовы небольшого замка, а переговорное отверстие и окошко для наблюдения были устроены таким образом, что через них невозможно было ни выстрелить в стражника, ни ударить его копьем. Все было очень просто и надежно.