Гай Орловский - Ричард Длинные Руки – вильдграф

– Мы – это ты и я. Ты сам это решил… Через год ты уже стал бы сотником… вернее, ты им стал… а теперь вот снова… Нет-нет, слушай внимательно!.. Получилось не совсем так, как мы с тобой рассчитывали, но так даже лучше… ага, еще как лучше!.. Кто сейчас правит в вашем клане?

Он ответил угрюмо:

– Вождь Команчеро.

– Сколько ему лет?

– Пятьдесят. Но какое дело…

– Самое прямое, – заверил я. – Как только выйдешь отсюда, узнаешь, что за это время прошло сорок лет. Ваш вождь Команчеро давно если не погиб, то умер от старости. Эта штука, из которой ты вылез, – котел омолаживания и даже частично омоложения. Там отвар из яблок гесперид и прочих афродизиаков, тебе знать не обязательно, не дворянское это дело. Ты уже умирал от старости, но уговорил меня попробовать тебя омолодить. Мы рискнули, и… получилось! Ты снова силен и молод!

Он огляделся, глаза сузились, я видел, как подергиваются мышцы, проверяя готовность к быстрой атаке.

– Ты… чародей?

– Гм, – сказал я, – еще какой! Можно сказать, Великий. Ну, почти. Жаль, что ничего не помнишь, ты бы сейчас лбом пол разбил от почтения перед моей мудростью и колдовитостью. Но если учесть, что ты умирал, то мы с тобой выиграли. Да, я великий и могучий чародей, я тебе вернул жизнь и молодость после того, как ты почти умер от старости и ужасных ран. Сейчас ты ведь силен?

Он сжал и разжал кулаки, передернул плечами.

– Превосходно.

– Удалось, – сказал я с облегчением. – Ну тогда все в порядке. У нас получилось. А теперь, дорогой Гизелл, можешь идти в чуточку новый для тебя мир. Ты можешь начать снова свой путь, а можешь выбрать любой другой. Иди, как говорится, иди-иди, и не греши… слишком уж. Этот драгоценный плащ можешь взять себе. Это мой чародейский, но в честь завершения такого трудного колдовства я милостиво дарю его тебе. Золото и камешки на нем – простые, но драгоценные, смешно, правда? Можешь их продать и пропить.

Он проговорил с подозрением:

– Ты слишком щедр, чародей.

– Не волнуйся, – успокоил я, – плату я с тебя взял вперед. Мы учли, что если получится тебя спасти от презренной смерти от старости, то ты забудешь все, что было после тридцати лет. Сейчас ты молод и все помнишь, как мы с тобой убедились, что происходило с детства по сей день… примерно год тридцатилетия?

Он нахмурился, постоял мгновение с грозно сведенными бровями.

– Да, помню.

– Я рад, – сказал я искренне. – Так рад, что мог бы вообще не брать с тебя платы.

Он все еще осматривался с подозрением в глазах. Кулаки сжимались и разжимались, на груди вздулись и медленно опустились бугры мускулов, а по бицепсам еще раз прошла проверочная волна.

– Ты молод для чародея, – прорычал он.

– Мне восемьсот лет, – ответил я снисходительно. – Даже не помню точно, то ли восемьсот двадцать, то ли восемьсот тридцать, кто считает такие мелочи? Мне-то жить еще пару тыщ, а потом возьму и профениксусь, чтобы из пепла… Но если ты решил по дурости, что я слаб, могу тебя переубедить. Хочешь попробовать?

Я отступил на шаг и смотрел на него с приглашением сделать первый удар. Он уставился в меня, что-то в нем осталось от прежней проницательности, да иначе бы и не стал впоследствии магом, медленно покачал головой.

– Верю. За восемьсот лет даже маг научится драться.

– Верное решение, – сказал я.

Он еще раз смерил меня оценивающим взглядом.

– Ладно, я пойду. Интересное у тебя жилье…

– Мне оно тоже нравится, – ответил я.

– Хламу только много.

– Да вот за восемьсот лет накопилось, – сообщил я. – Ничего, как-нибудь разберу… лет через сто. Или двести.

Шаги его медленно затихали внизу на лестнице, я перевел дыхание, сердце все еще колотится о ребра, словно боится, что свирепый варвар Гизелл вернется и, учинив допрос с пристрастием, тут же поймает на брехне.

Ночь никак не отступит под натиском рассвета, хотя я вроде бы вечность колдовал с омоложением престарелого чародея. Луна светит ярко, я выглянул из окна и рассмотрел внизу крохотную человеческую фигурку. Гизелл вышел из башни, огляделся и быстрыми шагами направился в сторону городских стен.

– Удачи в новой жизни, – сказал я с облегчением. – А мы тут пока помародерничаем по праву… Ну, кто победил, того и право.

Хотя раньше это захламленное помещение принадлежало магистру Жакериусу Глассбергу, но я отнял у Гизелла, тот что-то да успел перестроить, потому я в полном праве грабить, то есть – экспроприировать с чистой совестью.

К тому же, для магистра важнее вернуть власть, на пропажу каких-то мелочей и внимания не обратит, да и на Гизелла спихнуть можно, так что все путем, вон те штучки я точно возьму с собой, да и эти весьма и весьма…

Еще один халат Гизелла висит на стене, такой же тяжелый, разрисованный хвостатыми звездами, астральными знаками, непременными рунами, как же без них, а еще с амулетами на цепочках.

Я снял, встряхнул, прислушиваясь к звону в карманах, снял амулеты, сперва выбирая покрасивше, потом остальные, а напоследок переложил к себе тонкую цепочку из серебра с рубином чистейшего огня в виде головы дракона.

Арбалет старается выглядеть незаметным, да еще и паутиной прикрылся, я смахнул ее с отвращением, все равно это странное оружие выглядит несерьезно, словно тщательно выполненная детская игрушка. Я сдернул с крючка, охнул, прогнувшись с ним едва не до пола, эта штука показалась весом с наковальню. Хотя на самом деле не так уж и тяжело, все от неожиданности, но все же весит, как полноценный арбалет. Правда, в рукав и с такими размерами не спрячешь, но перевозить можно в мешке, никто не заметит, и нетрудно пронести незаметно под полой плаща…

Для натянутой тетивы предусмотрены три канавки, тоже непонятно, кому понадобится стрелять в треть силы? Даже полного натяжения обычного арбалета чаще всего не хватает, чтобы пробить стальной панцирь на расстоянии больше, чем в сорок шагов, а тут этот непонятный выверт…

Зато, я не поверил глазам, в полом прикладе уютно устроились три стальные стрелы. Тетива натягивается двумя способами: рычажком и колесиком, диаметром чуть больше серебряной монеты. Чтобы натянуть этим рычагом, надо или обладать силой Геракла, или насаживать на штырек трубу добавочного рычага длиной локтей в пять… Колесико тоже можно покрутить разве что вхолостую…

Озадаченный, я взялся за рычажок, пальцы ощутили сопротивление, я потянул на себя, он противился, но все же сдался и нехотя позволил натянуть тетиву сразу на третье деление.

– Вот так просто? – пробормотал я. – А дальше стола стрела улететь сумеет?

Я вложил стальной болт в желобок, стрела странно тяжеловата, словно наполнена ртутью, прицелился в стену и нажал на спуск. Тетива щелкнула поверх стрелы, та осталась на месте. Я фыркнул, взвел снова, получилось уже быстрее, с силой нажал на спуск. Стрела не сдвинулась, а тетива мгновенно застыла в свободном положении.