Олаф Бьорн Локнит - Склеп Хаоса

– Ничего подобного! – Конан грохнул пустой кружкой по столу. – За драконом пойду я!

«Богатство и слава – вот на что покупается любой человек в мире, – философски подумал Ди Блайи и, оглянувшись, прикинул, сумеет ли он в случае вспыхнувшей драки добежать до двери или придется отсиживаться под столом. – Интересно, какая из этих вещей более притягательна для Монброна и какая для этого морского волка? Золото не имеет особого значения для Маэля, а капитан вроде очень хочет подзаработать… Однако славу тоже нельзя сбрасывать со счетов. Как внушительно звучит: „Вот идет человек, убивший последнего в мире дракона!“ Кто же откажется от такого добавления к своей репутации? Я бы точно не отказался. Только меня что-то не тянет сражаться с драконами…»

– С какой это стати? – Монброн оперся ладонями на стол и наклонился вперед, негромко проговорив: – Неужели те слухи, что долетели до меня, были истинными?

– Какие слухи? – подозрительно осведомился Конан.

– Что некий варвар, сейчас присягнувший Зингаре, с легкостью переходит на службу к любому, кто ему больше заплатит, – безмятежно сказал Монброн. – И что он выполняет чье угодно грязное поручение… если, разумеется, ему отсыплют полный кошель звонких монеток. Не о тебе ли это говорили? Выходит, это и в самом деле правда?

Ди Блайи вжался в каменную стену и крепко зажмурился, ожидая неминуемого грохота ломающейся мебели, а затем – глухого удара человеческого тела о стенку или пол. Мгновения тянулись одно за другим, до Блайи долетали неразборчивые, сдержанно-злобные голоса, а затем кто-то потряс его за плечо. Бард решился приоткрыть один глаз и обнаружил, что рядом стоит Сигурд, а за столом никого нет.

– Убили… – в ужасе прошептал Ди Блайи.

– Еще не успели, – фыркнул Сигурд. – Знаешь, твой приятель – еще больший болван, чем мне показалось. Он хоть немного соображает, прежде чем молоть языком? Сказануть такое нашему капитану!

– Куда все подевались? – Блайи наконец решился взглянуть на окружающий мир обеими глазами. Трактир внезапно обезлюдел, а вот с улицы доносились подбадривающие возгласы и лязгающие звуки, в которых безошибочно узнавался звон скрещивающихся клинков.

– Твой дружок и Конан пошли драться, – жизнерадостно сообщил ванахеймец. – Если оторвешь задницу от скамьи и выглянешь во двор – увидишь кое-что забавное.

– Как ваш капитан будет разделывать Маэля на мелкие кусочки? – уныло спросил бард. – Нечего сказать, замечательное представление… Нет, надо было мне сразу идти в Кордаву!

– Да не убьют этого задаваку! – Сигурд решительно сгреб слабо протестующего Ди Блайи за шиворот и потащил за собой. – Зато проучат – всю жизнь будет помнить!

«В первый раз вижу, чтобы люди устраивали поединок из-за дракона, причем неубитого дракона, – мельком подумал Ди Блайи, выскакивая вслед за ванахеймцем из опустевшего „Островка блаженства“. – В первый и, наверное, в последний. Будет очень жаль, если Маэля прикончат. Он неплохой человек… хотя бы потому, что я уже два дня живу за его счет. Только зачем он брякнул подобную глупость? Всем же известно, что варвары не выносят, когда их честность подвергается сомнению!..»

День уже клонился к закату, собираясь вот-вот перейти в быстро сгущающиеся сумерки. Над спокойным морем горела оранжево-алая половинка заходящего солнца, бросая меркнущие отблески на притихший берег и покачивающиеся на волнах корабли в гавани. Обычно в это время жизнь приморского городка постепенно замирала, но сегодня на набережной, возле стоящей в отдалении от прочих домов таверны «Островок блаженства», царило непривычное оживление. Два десятка человек – рыбаки, жители окрестных домов, завсегдатаи трактира – образовали большой неровный круг и голосили на все лады, высказывая свое отношение к действу, происходящему внутри живого кольца. Судя по срывающимся выкрикам и взблескивающим иногда полосам железа, там дрались.

В общей суматохе никто не обратил внимания на появившийся из узкого проулка экипаж, запряженный двумя гнедыми лошадями. Изящная маленькая карета на тонких колесах, выкрашенная в бледно-розовый и золотистый цвета, предусмотрительно обогнула место поединка и остановилась на безопасном расстоянии. За плотно затянутыми белым шелком окном экипажа шевельнулась смутная тень и ясный женский голос требовательно спросил:

– Что происходит?

– Преждевременное открытие ярмарки, – откликнулся сопровождавший карету всадник и, хихикнув, добавил: – Гуляния еще не объявлены, но быки уже дерутся.

– Твои ежедневные посещения гавани все чаще начинают сказываться на твоих манерах, – холодно заметила невидимая дама.

– Прошу прощения, госпожа! Я уже заткнулся, – с готовностью отозвался молодой человек, сдерживая приплясывающую на месте невысокую белую лошадку.

– День, когда ты замолчишь, наверняка будет днем твоей смерти, – печально вздохнули в карете. – Не просветишь ли меня, кто там изволит выяснять отношения? Или твои друзья из порта в очередной раз решают, кому надлежит оплачивать счета?

– Нет, – молодой человек привстал на стременах и озадаченно вгляделся в кричащую толпу. – Кажется, там что-то иное… Сейчас я все разузнаю и вернусь. Чинкуэда! Поди сюда, радость моя!

Из-под кареты неохотно выбралась крупная светло-рыжая собака из породы кофийских бойцовых псов. Шумно зевнула, встряхнулась, звякнув широким ошейником, утыканным бронзовыми шипами, и уселась в ожидании хозяйских приказов. Парень спрыгнул с лошади, перебросив поводья сонному кучеру, свистнул псу и ловко ввинтился в колышущийся людской круг. Собака по кличке Чинкуэда последовала за ним.

Они отсутствовали не более полусотни ударов сердца. Молодой человек решительно протолкался обратно и остановился возле дверцы экипажа. Собака снова юркнула под днище кареты.

– Нас посетили знаменитости, – торжественно сообщил посланник. – Если кого-то интересует мое скромное мнение – тебе, госпожа, стоит немного приоткрыть окно и взглянуть на них. Тогда они либо остановятся и будут пялиться на тебя, либо прикончат друг друга, чтобы оставшийся мог глазеть без досадных помех…

– Деррик! – возмутилась невидимая дама. – Оставь в покое мою особу! Я тебя куда и зачем посылала?

Молодой человек хмыкнул, явно довольный тем, что добился желаемого – заставил хозяйку рассердится. Правда, внимательный наблюдатель заметил бы, что и гнев госпожи, и развязность ее спутника были слегка нарочитыми. Эта пара с увлечением разыгрывала представление для двоих участников, и, видимо, оно им не надоедало.

Спутнику загадочной дамы на вид было лет двадцать или чуть побольше. В его манерах неуловимо проскальзывало нечто, напоминающее движения маленькой непоседливой обезьянки из джунглей Черных Королевств – то ли выражение вечно посмеивающегося лица, то ли привычка беспокойно ерзать на месте, озираться по сторонам и теребить что-то в руках. Даже сейчас, когда он докладывал своей госпоже об увиденном, он ни мига не стоял спокойно.