Галина Ли - Своя дорога

 Прибить этого волшебника-самоучку мало. Ну, как он меня подставил, а?!

 У Фирита был старший брат, умерший от лихорадки в десятилетнем возрасте. И как только прошел первый год "удачного" правления его величества, покойника тут же "воскресили", превратив в странствующего до поры до времени Рыцаря Щита. Он должен был, естественно, когда-нибудь вернуться, надрать задницу младшему братишке и сесть на трон.

 Мальчишка! О чем Агаи только думал?! Теперь в каждом селении нам просто обеспечено пристальное внимание!

 Я ругался сквозь зубы с полчаса: на Агаи, на Таниту, на себя, дурака. Мои спутники переглядывались, но в монолог не встревали, давая выплеснуть злость и раздражение.

 Наконец я успокоился, ближе к полудню свернул в ближайший лесок и потребовал от волшебника:

 – Сделай другое лицо!

 Агаи жалко моргнул, оглянулся на жену в поисках поддержки и помотал головой:

 – Не надо, Дюс! Слишком много заклинаний, может получиться какая-нибудь гадость,

 – Тогда верни мне мой прежний облик. Расколдовывай!

 – Я не могу, – тихо ответил аптекарь и пересел за спину жены, прячась от моего взгляда.

  – Что?!!

 Рев был, наверное, слышен на расстоянии трех верст. С деревьев в разные стороны разлетелись испуганные птицы, а мои спутники непроизвольно пригнули головы. Малышка открыла рот и заплакала.

 – Не пугай ребенка! – тут же огрызнулась Танита.

 Я глубоко вздохнул, пытаясь удержать клокотавшую внутри злость, и прошипел:

 – Объясни, почему?

 Агаи отодвинулся еще дальше и чуть не плача заявил:

 – Я еще не умею!

 Все, у меня не осталось слов. Никаких. Даже ругательных.

 Глава восьмая

Тропинка вывела на вершину большого холма с пологими склонами, поросшими вековыми соснами. Их прямые как свечи стволы уходили далеко вверх, почти упираясь игольчатой кроной в низкие облака.

 Я специально свернул с дороги и повел наш маленький отряд кружным путем. Вот уже несколько дней меня не оставляло чувство, что за нами следят чьи-то внимательные глаза. Тревога преследовала не только меня – Агаи тоже постоянно оглядывался. Не знаю, может, его страхи возникли после того, как сирин, наконец, понял, какую свинью подложил сам себе, а может, мальчишку глодало предвидение грядущих неприятностей. Он ведь у нас маг.... Недоделанный.

 Промаявшись несколько дней, я решил вильнуть в сторону от дороги: проверить, мерещится нам с Агаи преследование или нет.

 С холма хорошо проглядывались все окрестности и даже кусок тракта, по которому темным муравьем тащилась одинокая телега.

 – Остановимся на часок, – я первым подал пример, спрыгнул с коня и стянул седельные сумки. Самое время перекусить, заодно кони немного отдохнут.

 Танита деловито принялась расстилать на плоском камне чистую белую тряпку, служившую скатертью. Слава богу, что хоть в этом оборотень оказалась не хуже прочих женщин: умела вполне сносно готовить и, самое главное, не пыталась увиливать от этой работы. Малышка, которую я, как обещал, называл Моррой, пыталась помогать. И, как это обычно водится у маленьких детей, больше создавала проблемы.

 Мы уже смирились с тем, что время от времени нам приходилось вытаскивать из похлебки и каши заброшенные туда шаловливой детской рукой палочки, листики, цветочки. В последний раз в еде и вовсе оказалась огромная жирная гусеница. Вот ведь какое дело, на других насекомых у птенца сирин рука не поднялась, а эту зеленую гадость зашвырнула, стоило только Таните потерять бдительность. Голос предков, что ли, в девочке заговорил? Может быть, у этого народа принято разнообразить стол насекомыми?

 В общем, кошке приходилось следить за девчонкой в оба глаза: чем дольше мы ехали, тем активнее она становилась, попривыкнув к нашему обществу. Правда, слова плохого сказать не могу: ребенок на удивление стойко, наравне со взрослыми, переносил тяготы длинного пути и не капризничал. А еще Морра очень благотворно влияла на рош-мах. Танита рядом с девочкой становилась мягче, спокойнее и задумчивее. Похоже, ей нравилась роль мамочки крылатого чада. Это лишний раз доказывало, что женские слабости оборотню не чужды. Интересно, а почему мои соседи до сих пор не обзавелись своими детьми?

 Дождавшись, пока дамы отойдут в сторону от костра в поиске мелких веточек на растопку, я в лоб задал этот вопрос Агаи. Волшебник изменился в лице, набычился. Мне даже показалось, он с трудом подавил желание послать меня куда подальше за бестактность. Хотя, что бестактного в этом вопросе... Разве кто-то из них бесплоден?

 Деликатности во мне ни на грош, я не стал маяться загадками и об этом тоже спросил.

 – С чего ты взял?! – тут же возмущенно вскинулся аптекарь, сверля меня сердитым взглядом.

 Я пожал плечами:

 – А как еще можно объяснить то, что ты не используешь возможность умерить желание своей блудливой кошки задирать хвост?

 Зеленые глаза юноши вспыхнули и засветились бешеной яростью, он тихо, чтобы не услышали другие, процедил:

 – Не смей о ней так говорить! Ты не имеешь права!

 На мгновение показалось – Агаи ударит меня. Другой на его месте обязательно попытался бы, но сирин просто развернулся и быстрым шагом кинулся вглубь рощи, бросив на ходу срывающимся голосом:

 – Я еще дров принесу!

 Похоже, парень обиделся не на шутку. Да что я такого сказал?!

 Пришлось прокрутить в голове весь разговор заново. Ну, хоть убейте меня, не могу понять, чем вызвал у этого ненормального такую реакцию! Разве раньше я о рош-мах по-другому говорил и думал?!

 – Дюс, а где Агаи?

 Я обернулся. Передо мной стояла Танита, ее простоволосую голову украшал высокий венок из мелких голубых цветов, в изобилии росших вдоль тропы. Малявка держала в руках сооружение из тех же цветов, но больше похожее на смятое гнездо без дна. Она, недолго думая, протянула это изделие... мне.

 И что теперь делать со щедрым подарком? Не на голову же надевать?

 Танита, угадав мои мысли, рассмеялась:

 – Нет, детка, так не пойдет. У Дюса уже есть шляпа, давай ты сама будешь его носить?

 Я подхватил идею и торжественно опустил "венок" на голову Морры, признательно кивнув оборотню. Женщина снова расхохоталась, ей вторила Морра. Глядя на их веселье, я понял, почему волшебник так отреагировал. Еще никогда его возлюбленная не выглядела такой счастливой и умиротворенной. А я своим дурным языком разбил эту картинку на мелкие осколки.

 Пожалуй, я не прав. Одно дело костерить девицу в приступе злости, и совсем другое – оскорбить в такой момент. Наверняка Агаи видел, как его жена возится с малышкой, и любовался. Да и вообще, с какой стати я нарушаю условие, которое сам поставил для остальных? Ведь было решено – друг к другу относиться с уважением. Да... Сказывалось то, что у меня прежде толком не было напарников.