Дэвид Эддингс - Обитель чародеев

Адара отвечала ему такой же глубокой любовью, внимательно слушая, как брат стремится излить свои чувства.

— Ты правда можешь сделать это? — как-то спросила она, когда в яркий зимний полдень они сидели у одной из бойниц, сквозь которую виднелось безбрежное море пожухлой травы, раскинувшееся до самого горизонта. — Ты в самом деле чародей?

— Боюсь, что так.

— Боюсь?

— С этим, понимаешь, связано много всяких неприятностей, Адара. Сначала я не хотел такому верить, но всякие странные веши происходили… потому что я так хотел. Наконец наступил такой момент, когда я перестал сомневаться.

— Докажи! — потребовала она. Он нервно дернул головой:

— Извини, но давай обойдемся без ненужных эффектов. Видишь ли, поднимется шум, и его может услышать тетя Пол. Она будет страшно недовольна, что я делаю это, чтобы покрасоваться.

— Признайся, что ты боишься её?

— Не совсем так. Я просто не хочу, чтобы она разочаровалась во мне. — Гарион задумался. — Как тебе объяснить… Как-то мы здорово с ней поругались, в Найссе. Я наговорил много лишнего, чего не хотел говорить, а она рассказала о том, что она вынесла ради меня. — Он уставился в окно, припоминая слова тети Пол на корабле Грелдика. — Она отдала тысячу лет мне, Адара… точнее, моей семье, но в конечном счете тому, чтобы я стал тем, кем сейчас являюсь… Она пожертвовала всем, что было ей дорого. Теперь ты представляешь, чем я ей обязан? Я сделаю все, что она захочет, и скорее отрежу себе руку, чем снова доставлю ей огорчения.

— Ты очень её любишь, да, Гарион?

— Спрашиваешь! Мне кажется, что нет таких слов, которые могли бы передать то, что существует между нами.

Адара, ничего не говоря, взяла его руку и крепко сжала. её глаза светились любовью к брату.

Под вечер Гарион отправился в комнату, где тетя Пол возилась с непослушным пациентом. Дни вынужденного безделья сделали Белгарата раздражительным, и следы этой раздражительности были видны на его лице даже когда он дремал, обложенный подушками. Тетя Пол, в своем привычном сером платье, сидела рядом и перешивала одну из старых туник Гариона для Миссии, устроившегося в ногах и глазевшего на её руки, в которых проворно мелькала игла.

— Как он? — тихо спросил Гарион, глядя на спящего предка.

— Поправляется, — ответила тетя Пол, откладывая шитье. — Настроение у него портится, а это хороший признак.

— Не заметно, что он?.. Ну, ты понимаешь, — Гарион неопределенно взмахнул рукой.

— Нет. Пока что нет. Вероятно, слишком рано.

— Вы не перестанете шушукаться? — громко произнес Белгарат, не открывая глаз. — Невозможно заснуть!

— Ты сказал, что тебе не спится, — заметила Полгара.

— То было раньше, — огрызнулся он, открывая глаза и замечая Гариона. — Ты куда запропастился?

— Гарион знакомился со своей кузиной, Адарой, — объяснила дочь.

— Мог бы забежать и проведать деда, — пробурчал старик.

— Кому приятно слушать твой храп, отец?

— Я не храплю, Полгара.

— Как скажешь, отец, — спокойно согласилась она.

— Только не надо жалеть меня, Пол!

— Конечно, не буду, отец. Послушай, может выпьешь чашку хорошего бульона?

— Я не хочу чашки хорошего бульона. Дай мне мясо… с кровью да кружку крепкого пива.

— Но ты не получишь мясо с пивом, отец. Ты будешь есть то, что я тебе дам… Сейчас это будет бульон и молоко.

— Молоко?!

— Ты предпочитаешь овсянку?

Старик негодующе уставился на нее, и Гарион неслышно вышел из комнаты.

После этого эпизода Белгарат быстро пошел на поправку. Уже через три дня он встал с кровати, несмотря на энергичные возражения Полгары. Гарион знал обоих достаточно долго, чтобы разобраться в поведении тети. Она не считала постель наилучшим лечением. Она всегда старалась поскорее поднять пациентов на ноги. Подчеркнуто нянчась с отцом, она тем самым старалась поскорее поднять его с кровати. Вынужденное безделье злило старика, но стимулировало работу мозга. Полгара всегда старалась делать так, чтобы психическое выздоровление не отставало от физического. Разработанный ею метод лечения выходил за рамки чисто медицинской практики, переходя в область искусства.

Когда Белгарат впервые появился в зале короля Чо-Хэга, на нем лица не было. Он чуть ли не висел на руке дочери, тяжело плетясь рядом, но вскоре, когда заинтересовался разговором, стало понятно, что старик не прочь разыграть трагедию, показывая этим, что, как бы искусно дочь ни исполняла свою роль, он тоже не лишен актерских способностей. Было любопытно следить за тем, как тонко каждый маневрирует, стремясь достичь желаемого.

Главный вопрос, однако, оставался открытым. Если физическое и умственное состояние Белгарата не вызывало сомнений, то способность творить чудеса еще предстояло проверить, и Гарион понимал, что с такой проверкой лучше повременить.

Однажды рано утром, спустя неделю после их приезда в Стронгхолд, Адара постучала в комнату проснувшегося Гариона, который знал, что это пришла сестра.

— Да? — сказал он, быстро натягивая камзол и лосины.

— Ты не хочешь покататься, Гарион? — спросила она. — Солнце вышло из-за туч, и сегодня гораздо теплее.

— Еще бы! — сразу согласился он, садясь и натягивая олгарские сапоги, подаренные Хеттаром. — Вот только оденусь. Подожди минутку.

— Можешь не спешить, — сказала она. — Я оседлаю для тебя лошадь и прихвачу еду на кухне. Только не забудь предупредить госпожу Полгару, что мы отправляемся на прогулку. Встречаемся у западных конюшен.

— Я быстро, — пообещал он.

Тетя Пол сидела в громадном зале с Белгаратом, королем Чо-Хэгом и королевой Сайлар, которая ловко перебирала пальцами нити на большом ткацком стане под мерное пощелкивание челнока.

— …В середине зимы такие переходы трудны, — заметил король Чо-Хэг. — В горах алгосов нам придется несладко.

— Я думаю, что с этим можно справиться, — лениво возразил Белгарат, полулежа в глубоком кресле. — До Пролги доберемся той же дорогой, которой пришли, но сперва я должен переговорить с Релгом. Может, имеет смысл послать за ним?

Чо-Хэг кивнул, подозвал слугу и что-то передал ему, а Белгарат поудобнее устроился в кресле, перекинув ногу через подлокотник. На старике была серая шерстяная туника, и, несмотря на ранний час, в руке он держал кружку с пивом.

— Тебе не кажется, что пора остановиться? — спросила тетя Пол, глядя на кружку.

— Мне надо восстанавливать силы, Пол, — невинно ответил он, — а крепкое пиво разгоняет кровь. Не забывай — перед тобой едва ли не дряхлый калека.