Сергей Лукьяненко - Непоседа

— А если я начну колдовать и поразю… поражу… — Трикс на миг задумался. — Да, именно поражу! Поражу тебя ужасным заклинанием?

— В центре Дахриана? В окружении сотни честных граждан? — Работорговец искренне удивился. — Считай, что я уже поражен — твоей наивностью и безрассудством.

— Небось будь на моем месте Прозрачный Бог — ты бы отдал раба даром! — воскликнул Трикс.

Наступило ледяное молчание.

— Что ты так ругаешься? — спросил работорговец. — Что ты так угрожаешь? Нехорошо, мальчик. Я передумал. Четыреста динаров!

Послышались одобрительные голоса.

— И если ты сейчас думаешь, что позже нашлешь на меня, честного купца, злое заклинание — эти люди свидетели! — добавил работорговец. — Они расскажут все Великому Визирю и тебя закопают в землю по самые пятки!

Иен, слушавший этот спор с надеждой на лице, понурил голову. Карим тихонько сказал Триксу:

— Мне очень жаль, великий волшебник…

— Значит, четыреста динаров? — спросил Трикс, помолчав.

— И ни дирхемом меньше!

Трикс молча расстегнул рубашку, снял с шеи шнурок, на котором висел золотой перстень с изумрудом. И протянул работорговцу.

У того заблестели глаза. Он долго изучал перстень, зачем-то тер камень послюнявленным пальцем, смотрел его на свет, на пламя свечи (которую услужливо принес кто-то из толпы). Потом уставился на Трикса.

— Ну? — спросил Трикс.

— Это не стоит четыреста динаров, — сказал работорговец.

— Этот перстень мне подарил король Маркель Веселый, — сказал Трикс. — Он стоит двести талеров или четыреста динаров. И если ты сомневаешься в словах моего короля, то я, как верный подданный…

— Я не сомневаюсь, — быстро сказал самаршанец. — Но ведь камень надо продать, свой процент возьмет ювелир…

— Сколько? — уже зная ответ, спросил Трикс.

— Добавь тринадцать талеров — и мы в расчете! — улыбнулся работорговец.

Трикс молча протянул ему кошелек.

— О великая сила человеческих симпатий! — закричал купец. — Свершилось чудо! Друг спас жизнь друга! Забирай же этого никчемного раба, великий волшебник! И пойдем отметим нашу сделку в чайхане!

— Спасибо, что-то не хочется, — сказал Трикс. Взял растерянного Иена за руку и потащил к выходу. Вслед им неслись одобрительные возгласы, Трикса и Иена хлопали по плечам, обнимали, поздравляли, а самые сентиментальные самаршанцы даже пытались поцеловать. Кариму тоже доставалась своя порция уважения и признательности.

— Хорошо мы их всех повеселили, — мрачно сказал Трикс, когда они оказались на улице и двинулись прочь от рынка рабов. — Как бесчестно и отвратительно…

— Прости, великий волшебник, — сказал Карим. — Этот презренный торговец и впрямь поступил бесчестно.

— Даже ты признаешь? — обрадовался Трикс.

— Ну конечно. Камень стоил верных четыреста динаров, я его хорошо разглядел. А в качестве процента ювелир взял бы себе оправу. Так что тринадцать талеров, — огорченно вздохнул Карим, — с тебя содрали зря.

Трикс даже не стал ничего отвечать, только вздохнул. Остановился и строго посмотрел на Иена.

Тот виновато опустил глаза и затоптался на месте.

— Ну, здравствуй, боевой товарищ, — строго сказал Трикс. — Ты можешь мне объяснить, почему я встретил тебя на рынке рабов… и заплатил за тебя двести тринадцать талеров?

— Почему встретил — могу, — пробормотал Иен. — А почему заплатил — нет…

— Тогда рассказывай.

Иен вздохнул:

— Повелением нашего любимого короля, владыки…

— Рассказывай то, чего я не знаю, — попросил Трикс.

— Послал меня Маркель в рыцарское училище… — Иен шмыгнул носом. — Вначале как-то неловко было, вроде все вокруг благородные, а я так… кавалер серебряного весла на голубом фоне. Но потом подрался пару раз, барончику одному нос разбил, наследнику маркиза фингал под глазом поставил… Вроде как с конем и мечом у меня нормально получалось, даром что папаня был простой садовник. С ребятами сдружился. Да там и кроме меня таких хватало, с жалованным дворянством или бастардов. Ну… все себе придумывали, конечно, что они плоды буйной страсти Маркеля и благородной дамы, пожелавшей остаться неизвестной… или еще какую романтику. Кормили нас там хорошо, каждый день мясо! — В голосе Иена прорезалось неподдельное чувство. — И учителя хорошие, били редко, да разве это били, так, розгой по заднице вытянут пару раз, еще и извинятся: «Не с целью унизить благородного господина, а только чтобы добавить хоть каплю ума в его пустую голову!»

— В общем, тебе в рыцарском училище нравилось, — кивнул Трикс. Он понял, что другу необходимо выговориться, и больше его не торопил.

— По геральдике, генелогии… — слово «генеалогия» Иену так и не покорилось, — и благородному поведению меня вообще в пример ставили. И по танцам хвалили. А незадолго перед Новым годом приехал к нам в училище благородный рыцарь сэр Гламор…

— Гламор? — поразился Трикс. — Я его знаю!

— Хороший дядька, — вздохнул Иен. — Пошел сразу к старому рыцарю Бандусу, что у нас самый главный в училище, и говорит: «Оруженосец мне нужен. Только рыжий, потому что я обет такой дал — рыжих брать в оруженосцы, дабы помочь им на нелегком жизненном пути. И чтобы рыжесть у него была настоящая!» У него, оказывается, незадача случилась — оруженосец утоп, а нового он никак найти не мог. Просились всякие мальчишки, даже благородные…

Трикс решил умолчать, что среди этих благородных был и он сам.

— …но все не рыжие. А потом пришел рыжий. И был он хорошим оруженосцем, только грязнуля, мыться не любил. Но однажды тоже бухнулся в реку…

— И утоп? — поразился Трикс. — Это уже какая-то настораживающая система… может, он маньяк, Гламор? Топит своих оруженосцев?

— Да не утоп! — отмахнулся Иен. — Выплыл и оказался блондином. Он, чтобы его в оруженосцы взяли, голову самаршанской хной покрасил. Ну, Гламор обмана не простил. Привез его в училище и говорит: «Оруженосец достойный, хоть и склонный к обману. Возможно, из него выйдет толк. А мне найдите оруженосца с настоящими рыжими волосами». Бандус вначале не хотел меня отпускать, говорит, у нас единственный рыжий на все училище, но мечом пока плоховато владеет… Но Гламор с ним выпил вина и уговорил. Отпустили меня к Гламору в оруженосцы, на обучение экстерном. Гламор пообещал лично меня научить и мечом махать, и на коне скакать.

— И как, научил?

— Научил. Он хороший рыцарь, правда. Мы даже два подвига совершили. Вначале спасли крестьян от банды разбойников. А потом на турнире повергли оземь трех рыцарей в один вечер.