Всеволод Мартыненко - Белое солнце Пойнтера

А спокойствие на южной границе обеспечила не потерянная воинская сила, а магия. Светлоэльфийские заклинатели возвели здесь Ветровую Стену, потратив колоссальные средства и последний раз в истории зачерпнув силу от Победивших Богов и Реликвий. Всех, кроме Первой, которой суждено явить свою власть лишь трижды за все время, пока существует мир.

Колоссальные, стофутовые в высоту и лишь вполовину меньшие в обхвате скалы были доставлены в пустыню при помощи несущих дисков, снятых с большей части тогдашних воздушных кораблей. Фундаменты под них до самой материковой плиты сплавили из всего камня, какой собрали на сто миль окрест, но принять заклятия мог лишь самородный гранит из самого сердца огрских гор…

Покуда я припоминал все это, буера подошли к гранитным гигантам вплотную. Низкое утреннее солнце светило почти горизонтально, заставляя темный камень розоветь. Только в глубоких нишах сложного профиля, призванных направлять потоки воздуха, тлели огни накачки. Совсем маленькие искорки, и теплый ветерок из глубины лабиринта, вырезанного в монолите, тоже еле-еле чувствовался.

Необходимы усилия умелого мага Южного Корпуса Пограничной стражи, чтобы превратить этот безобидный поток воздуха в рукотворный смерч, способный смести, разметать, похоронить в песках любую армию вторжения, сбросить с небес любой воздушный флот. Или в устойчивый ветер в паруса торговых пескобуеров, дающий герисским фрахтовикам возможность достигать Хисаха менее чем за неделю.

Необходимость перед отбытием почтить источник заработка и существования, залог удачи и самой жизни в неверных песках и жестоких каменных плато Девственной Пустыни, стала очевидной. Тормоза зашипели, паруса развернулись по ветру, позволяя буерам замереть в полусотне ярдов от Ветрового Камня.

С другой стороны, встречь солнцу вдоль цепи зубцов, на легконогом рогаче степной породы, со сторожевым драконом в поводу подъехал офицер-пограничник, лихо козырнув моим эльфочкам и мне. Я со всей возможной вальяжностью ответил тем же жестом, жены милостиво опустили головы в полупоклоне-кивке. Памела помахала бравому офицеру рукой и прищурилась кокетливо, а купчик подобострастно согнулся.

Склонившись с седла, так что суб-лейтенантские знаки различия стали хорошо видны, а тяжеленный амулет управления Камнями закачался на массивной цепи, пограничник проехал вдоль строя пескобуеров, приветливо помахивая ладонью гоблинихам. С Блоссомом на последнем из песчаных судов он раскланялся, как и положено со старым знакомым.

— Как обычно? — спросил суб-лейтенант, как видно, чисто для проформы.

— Ага. Полчаса обожди и отпускай… А то у меня новички, — кивнул санд-шкипер и завозился в сумке у пояса. — Лови-ка!

Пограничник небрежно выхватил из воздуха звонко брякнувший золотом кисет. Половина моего задатка… Недешево нынче стоит ветер.

Причем в перечне обоснований цены во вчерашней торговле эта статья расходов упомянута не была. Видимо, считалась настолько в порядке вещей, что не стоила отдельного разговора. Или до заключения сделки не разглашалась, как не вполне законная…

Получив плату, пограничник поскакал дальше, с трудом оттащив за поводок дракона, заинтересованно обнюхивавшего корзинобурдюки Рональда. Сам купец робел оттолкнуть от своего товара чешуйчатую клыкастую морду и лишь шикал сквозь зубы.

Полмачты выпрямился во весь свой немалый рост, оглянулся влево-вправо и оглушительно свистнул, привлекая всеобщее внимание. Однако дальше у него случилась заминка — предмет обсуждения явно предстоял тонкий.

— Вот… Сейчас за Ветровую Стену пойдем… а там свои законы. Надо бы вас предупредить… — Присутствие высокородных, каковых в Гериссе иначе чем неусыпными стражами их же собственной законности и интересов видеть не привыкли, изрядно затрудняло речь санд-шкипера. Не в силах смотреть, как он мнется, пытаясь обойти щекотливую тему, я не выдержал:

— Ты насчет этого? — Вытащив из подсумка связку надсеченных игл к стреломету, я раскрутил стягивающую их проволоку и высыпал в песок иззубренные обоюдоострые лезвия. Поступая так же с парой оставшихся связок, обернулся к Хирре и попросил: — Ты тоже выкинь. Тут колкая сталь не в чести.

— У меня и нет, — просто ответила моя высокородная. — После смерти отца не держу.

Оставалось лишь кивнуть понимающе. Блоссом тоже успокоился, одобрительно ухмыляясь при виде того, как понукаемая Келлой унтер-бандерша опорожняет связки запретного боеприпаса. У блондиночки оказался в хозяйстве кургузый стрелометик самого бандитского вида, с «козьей ногой», сделанной в виде кастетной защиты пальцев снизу, до самой рукояти.

Не дожидаясь приказа, зеленокожая команда санд-шкипера завозилась с такелажем. Тормоза вновь заскрипели, отходя от ступиц колес, паруса наполнились ветром, обещавшим вскоре усилиться по мановению руки пограничного заклинателя. Незачем было заставлять его попусту ждать, пока до новичков дойдут местные запреты…

Всяко быстрее чем за полчаса управились.

3

Пахари барханов

В этих грустных краях все рассчитано на зиму: сны,Стены тюрем, пальто, туалеты невест белизныНовогодней, напитки, секундные стрелки…Воробьиные кофты и грязь по числу щелочей,Пуританские нравы, белье и в руках скрипачейДеревянные грелки…

Первая дневка закончилась пару часов тому назад, и под ровным горячим ветром пустыни пескобуера скользили у самых гребней дюн. Жар воздуха при движении ощущался не особенно, а вот жгучие лучи солнца, казалось, жалили каждый дюйм неприкрытой кожи. Да и пыль, точнее, мелкий песок висел в воздухе, как муть в воде, лез в глаза и в рот, набивался в ноздри, вынуждая дышать через ткань.

Жены с компаньонкой давно замотали лица легкими полупрозрачными шалями, да и мне пришлось снизу прикрыть физиономию запасной банданой. Очками с затемненным стеклом поделилась хозяйственная Сольвейг. Сами гоблинихи, их бравый командир и даже Рон Толкач озаботились средствами защиты еще при отбытии.

Понятно, им всем горячий нрав пустыни не в новость. А мне куда больше привычен влажный жар Мангровой Дельты, оставшейся в трех с лишним тысячах миль по правую руку от нашего маршрута. Только там глотку забивает не пыль, а мелкие москиты да несусветная вонь — все, что река приносит с верховьев, там скапливается перегнивать на ил, как в многосотмильной выгребной яме. Не миражи серебрятся у горизонта в дрожащем мареве, а натуральные речные протоки мерцают меж стволами, бесчисленными, как гребни дюн. Да вокруг не рассохшееся дерево скрипит, а илистые прыгуны кричат противными резкими голосами, рассевшись на ветвях мангров…