Гай Орловский - Ричард Длинные Руки — ландесфюрст

Они полезли на берег, некоторые срывались и сползали обратно, остальные выбрались и пошли на меня, безликие и безглазые твари, руки вытянуты вперед, и вот теперь холод растекся по моему телу всерьез.

Я отпрыгнул и с силой ткнул одного мечом, клинок вошел в тело с такой легкостью, что я едва не упал следом. Выдернул меч так же просто, а в месте глубокой раны на пару секунд оставалась дыра, что сразу же затянулась.

— Ну да, — сказал я, — а как же…

Острие меча рассекло голову, обе половинки начали было разваливаться, но затем с усилием сомкнулись. Я отскочил, избегая протянутых рук, ударил мечом наискось.

Срубленная голова слетела, туловище остановилось, но через несколько мгновений на плечах поднялся горб, оформился в голову, и на меня взглянули страшные мертвые глаза.

Теперь человек из озера выглядит чуть мельче и тоньше, а срубленная голова сперва было чуть не впиталась в землю, но затем из нее с огромными усилиями сформировался маленький человечек.

Мне это показалось таким диким и противоестественным, что я дал здоровенного пинка, зашиб пальцы на ноге, однако мелкий разлетелся маслянистыми комьями и, уже не пытаясь восстанавливаться, впитался в почву.

Остальные обогнули нас и слепо идут к дереву, где, как я понимаю, много белковой пищи. Ротильда дико верещала и отмахивалась горящей веткой. Мелкие угольки, попадая на тела этих существ, заставляли их поспешно отступать.

Я прокричал:

— Молодец!.. Они почему-то огня боятся!

Мелькнула мысль, что легко бы загасили огонь своими водяными телами, но, видимо, у них достаточно чувствительные нервные окончания, а любое живое существо избегает боли…

Я рубил, рассекал тела, иногда просто пополам, но сразу же получалось два водяных человека, более шустрых, но если разбить или разрубить их тоже, то ниже этого предела уже не восстанавливаются, что вообще-то хорошо, иначе бы могли стать властелинами природы, потеснив даже нынешних королей — муравьев…

Глава 12

Со стороны дуба крик Ротильды становился все отчаяннее. Ее уже прижали к стволу дуба, она едва успевает тыкать в их лица дымящейся веткой. Я пробился к ним и, поддев носком сапога горящие угли, швырнул им в спины.

Озерные люди в корчах падали, катались по земле, Ротильда вырвалась из их кольца, но не стала удирать, а подхватила горящее с одного конца полено. Я еще пару раз швырнул угли, используя сапог как катапульту, затем начал зачерпывать на широкое лезвие меча и швырять веером.

Существа из странной жидкости впервые начали издавать какие-то хлюпающие звуки, отступили и начали пятиться обратно к озеру.

— Что за твари? — прокричала Ротильда в ярости. — Откуда они?

— Из озера, — ответил я, чем разъярил еще больше, — нравятся?

— Что за мерзость!

— Зато у них единство цели, — похвалил я. — И вообще… коллектив!

— Чего?

— А еще они, — крикнул я, — наверное, вообще не воюют… друг с другом.

Она заорала, некрасиво перекосив рот:

— При чем тут… Надо удирать!

— Кони еще не отдохнули, — напомнил я. — А эти морды уже уходят…

Те новые, что выходили из озера, поворачивались и возвращались в воду, а обожженные раскаленными углями с жалобными воплями, хромая и постанывая, продолжают пятиться, глядя в нашу сторону мертвыми глазами.

Я потрясенно смотрел, как они, ступая в озеро, не погружаются, а просто превращаются в воду, то есть прозрачный водяной столбик, поблескивающий на солнце, опускался к поверхности достаточно быстро, но все-таки я успевал понять, что в это время происходит некое превращение… или воссоединение с единой структурой общего организма.

— Интересно, — проговорил я, — они разумны? Не была ли это попытка достичь бессмертия таким путем?..

Она прошипела зло:

— Вы не рехнулись, сэр Ричард? Вас по голове ударили?

— Я энтомолог, — сообщил я. — Интересуюсь этими гербариями… А вам разве неинтересно?

Она брезгливо передернула плечами.

— Как такая мерзость может быть интересна?

— Я странствующий рыцарь, — сообщил я гордо, — что мне дворцы и балы всякие, там только бабы, да и то одинаковые, а здесь даже драконы и то разные! И сколько вот подобных существ?.. Это ж какая радость встретить, а потом хвастаться, другие даже не видели, а я вот — да!.. Это не то, кто сколько баб сумел уломать.

Она посмотрела на меня с отвращением.

— Как вы все примитивно упрощаете!.. Не бабы, а леди, и все мы разные. Это мужчины одинаковые, и у всех одно на уме…

— Да? — спросил я с интересом. — Что у меня на уме?

Она посмотрела исподлобья, буркнула:

— Все равно соврете. Ладно, кони уже отдохнули… я думаю.

В ее голосе ощутилась некая пауза, словно давала мне возможность возразить, но я по своей мужской тупости и нечувствительности ответил с готовностью:

— Наверное, вы правы. Я вижу, что у вас на уме!.. Продолжим путь?

Она чуть ли не прошипела как разъяренная змея:

— Да, конечно!

Едва оставили озеро позади, как я ощутил прохладу, потом повеяло настоящим холодом. Бобик исчез впереди, вернулся со вздыбленной шерстью, глаза полыхают багровым огнем, уставился на меня ожидающе.

— Ну что, — пробормотал я, — посмотрим…

Деревья расступились, впереди белым-бело, широкая поляна, где поместилось бы три-четыре хаты с огородами, покрыта густым снегом, деревья окружили поляну тесным кольцом, но ближе подходить не решаются.

А кто и решился, мелькнуло в черепе, тот рассыпался на кристаллики. Все холоднее и холоднее, Зайчик наконец остановился и посмотрел на меня с вопросом в крупных коричневых глазах, сейчас очень серьезных и встревоженных.

Я оглянулся на Ротильду, она придержала коня еще на краю, ее лошадка опасливо пробует копытом промерзлую землю.

— Не решаетесь, Ваше Величество?

Она помахала рукой.

— Не стоит туда идти! — донесся ее звонкий голос. — Опасно!

— Да ну? — спросил я саркастически. — А я просто решил, что здесь зима…

Воздух обжигает лицо, я вдохнул чуть глубже, чем следовало, и закашлялся. Арбогастр стукнул копытом, промерзлая земля отозвалась странным звоном, будто вот-вот лопнет. Судя по всему, здесь никогда не падает дождь. Еще в воздухе превращается в снег, мелкие такие льдинки-катышки, и эта масса опадает здесь. Излишки выдувает ветер, а там за границами все тает, не позволяя здесь образоваться горе снега.

Арбогастр снова ударил копытом, я пробормотал:

— Да понял, понял… Установка там на глубине, это понятно. Только что она делала раньше?.. Не температуру же понижала, это даже Бобик понимает… Да что там Бобик, даже вон женщина могла бы понять, если бы обобиковела хоть немножко…