Влада Ольховская - Лучшее из чудовищ

— Мой помощник займется этим вместе с вашими мужчинами, — все тем же спокойным голосом пообещала она. — Ему в радость помочь тем, кто был так добр к нам.

В радость ему было бы сейчас взять пустое ведро и надеть на ее наглую голову. Она-то развлекается! А ему еще водой заниматься, хотя и так от усталости колотит! Причем Иссе с ее огромной силой ничего не стоило хоть двадцать раз по холму подняться, так нет же!

И снова он не сорвался. Сжав зубы, Кирин принялся за дело. Она хочет увидеть, как он сломается и попросит об отдыхе? Не дождется! Он продолжал двигаться уверенно, хотя видел, что деревенские мужчины, поставленные выполнять ту же задачу, давно отстали. Семь раз Кирин поднимался наверх с ведрами воды, прежде чем деревенский глава решил, что запас во временном лагере достаточный.

Зато для Кирина это было пределом. Он отошел подальше, на соседнюю поляну, и в изнеможении повалился на траву. Ему вспомнился тот день, когда он добрался до заброшенного острова — все повторяется!

Боковым зрением он видел приближающийся белый силуэт, но не повернулся в сторону Иссы.

Девушка села рядом.

— Ты не расплакался.

— Что?! — Удивление, несмотря на усталость, оказалось сильным. — Ты шутишь, что ли?

— Нет. Я всерьез ожидала, что ты заплачешь от усталости.

— Отлично! — рассмеялся Кирин. — А я-то думал: что ты пытаешься высмотреть? Извини, что разочаровал!

— Ты не разочаровал. Не думай, что то, что я говорю, так уж нереально. Я имела возможность наблюдать тех, кто был воспитан как ты. Сталкиваясь с трудностями, они в буквальном смысле рыдали. Они не привыкли терпеть боль. Мне хотелось увидеть, сколько продержишься ты.

Не похоже, что она издевается. Она действительно ждала, что он заплачет! Однако Кирин, несмотря на все произошедшее сегодня, был далек от этого. Напротив, физическая усталость приносила определенное удовлетворение. Сейчас он выдержал это, завтра сможет больше.

— Исса, я не буду плакать! Это ты постоянно твердишь, что меня воспитали как принцессу. Я себя с девушкой никогда не сравнивал.

— Они не допустили ошибку, — прищурилась Исса. — Они совершили преступление.

— Почему?

— Потому что если бы тебе дали достойное воспитание, из тебя получился бы великий воин. Пить хочешь?

— Не отказался бы…

Теперь ей полагалось с привычной издевкой послать его за водой. Однако Исса встала и направилась к общему лагерю сама, а вернулась с двумя деревянными кубками.

— Они там готовят какую-то бурду в котле, — сообщила она. — С овощами и мясом, вроде бы, зайчатиной. Нас наверняка позовут приобщиться.

— Это тебя позовут. Меня, может быть, накормят за компанию.

— Это да, — кивнула Исса. — Они относятся к тебе с непонятным для меня презрением. Просто некоторые считают, что служить вот так, не становясь монахом, могут только неудачники. Хотя, по моим наблюдениям, сегодня ты работал больше, чем любой из них. Не потому что они не хотели — они бы не вынесли.

— Когда ты научишь меня драться?

— Да хоть сейчас!

Нет, все-таки окончательно она ехидство не утратила!

— Сейчас я с трудом двигаюсь, и ты это видишь.

— Вот и не задавай лишних вопросов, — бесцеремонно велела Исса. — Я найду время. Спешить нам некуда. Мы доедем с ними до их деревни, так быстрее, да и безопасней по-своему, мы ведь не привлекаем ненужного внимания. От деревни двинемся пешком.

— Та вещь, которая тебе нужна, в провинции Дорит?

Кирин не скрывал своего сомнения. Дорит — провинция далекая от всякой магии. Там живут преимущественно крестьяне, выращивающие растения и животных для всей империи. Как туда мог попасть магический амулет?

— Может, там, а может и нет, — пожала плечами девушка. — Я чувствую, что эта вещь еще далеко. Дальше, чем мне хотелось бы. Знаешь, я в провинции Дорит никогда не была, не доводилось.

— Нечего там делать, — заверил ее Кирин. — Поля да луга. Я сам бывал в ней проездом… Хотя там живет моя невеста.

— У тебя есть невеста? — поразилась Исса. — Быть не может!

— Знаешь, твое мнение касательно меня становится все более оскорбительным! У меня есть невеста. Точнее, была, я ведь теперь принцем не могу считаться… Я не буду ей интересен.

— Что, пропала корона — ушла любовь? — злорадно поинтересовалась она.

— Да какая там любовь! Я ее даже не видел ни разу…

— А-а, знаменитые браки по расчету! Как же, знаю их. Они всегда были главным способом образования знатных семей. Ну и кто тебе сосватал крестьянскую красавицу?

Настоящей обиды Кирин не чувствовал. Этот осколок его прошлой жизни не имел такого большого значения, как все остальные.

— Она не крестьянка, она из знатного рода. Ее выбрал мой брат, Сальтар. Я ведь младший, не так важно, кто станет моей женой. Все равно ни мы, ни наши дети не будем иметь права на престол. Сальтар сказал, что она очень красива и умна. Я согласился.

— Ты даже портрет не попросил?

— Да как-то в голову не пришло…

— Потрясающе, — Исса легла на траву, закинув руки за голову. Похоже, ее нисколько не беспокоило, испачкается белая ткань ее платья или нет. — Тебя совсем не волновала собственная судьба?

— Брат мне зла желать не станет, — философски рассудил Кирин.

— Да уж! А ты сам? Неужели никогда не влюблялся?

Нельзя сказать, что само чувство Кирина не интересовало — он неоднократно писал и читал стихи о любви. Он даже хотел влюбиться, потому что предполагал, что это станет хорошим вдохновением для творчества. Он где-то слышал, что славы добивались в первую очередь безответно влюбленные поэты.

Но это было давно, лет десять назад. Постепенно он перенял отношение к женщинам от своих братьев: это некий человек, который всегда рядом, но не имеет такого уж большого значения.

Решение, предложенное Сальтаром, казалось ему идеальным. Не надо выбирать и мучаться от нерешительности: ту он взял или есть лучше? Решение приняли за него, живи теперь и радуйся!

— Нет, не было такого.

— Странно! Ты стихи не писал?

— Писал.

— Как и все третьи сыновья. Но не влюбился… плохой поэт, что сказать! Обычно такие, как ты, влюбляются в первую свою женщину — рабыню из отцовского гарема.

— А я свою плохо помню…

— Серьезно?! — Исса даже перевернулась на живот, чтобы посмотреть на него. — Ты не запомнил свою первую женщину?!

— Как-то так. Помню, что я здорово волновался. Сальтар еще смеялся, налил мне что-то, я выпил. Потом еще… Дальше было как в тумане. Но получилось нормально.

— Сколько лет тебе было?

— Четырнадцать.

— Ого! Самый что ни на есть поэтический возраст!