Дмитрий Емец - Билет на Лысую гору

– А больше вам ничего не надо? – спросила Даф.

Здуфс одобрительно посмотрел на нее. У оживленцев хотя и прекрасный слух, однако иронию они понимают плоховато.

– Конечно, надо! Мы назначим шпионящие пары! Время от времени они будут меняться, но пока так: Даф станет наблюдать за Чимодановым. Чимоданов – за Даф. Мошкин с Мефодием – друг за другом. Ната и Улита – тоже друг за другом. (Вы ведь обе не слишком ладите, не правда ли?) Отныне каждый вечер вы будете являться ко мне с докладом. По десять минут на каждого. Я жду от вас отчет.

– Отчет?

– Именно. Самый подробный. Меня интересует все. Кто, что, куда, что сделал, чего не сделал для мрака. Кого любит, кого ненавидит. Как относится ко мне, к Лигулу, к Арею… Малейшие, самые незначительные нюансы. ПОВТОРЯЮ: ВСЕ! – хладнокровно заявил Здуфс.

У Мефодия мелькнула мысль, что все это полный бред и никто ничего не будет рассказывать отвратительному Здуфсу или станет врать, но тотчас понял, что не все так просто. Беседы Здуфса с каждым будут происходить один на один. Поначалу искренности, конечно, не будет, так как все прекрасно понимают, что Здуфс им враг. Однако слушающий внимательно Гарпий будет задавать наводящие вопросы, вцепляться в мельчайшую, случайно сорвавшуюся с языка подробность. Затем он передаст ее другому, необходимым образом приукрасив. Оскорбленный ученик, подозревая, что товарищ его выдал, задетый за живое, станет отвечать ударом на удар, чужим секретом на свой секрет, и вновь Здуфс, как заботливая пчелка, донесет яд до адресата.

С каждым разом язва взаимного недоверия будет все глубже. Через непродолжительное время – а ведь шпионящие пары станут меняться, не так ли? – все будут тихо ненавидеть друг друга. Атмосфера в русском отделе мрака на Большой Дмитровке, 13 станет удушающей. Доверие исчезнет, и Гарпий Здуфс получит именно ту команду ученичков – моральных тухлячков, которой, вне всякого сомнения, будут довольны и он, и горбун Лигул. Именно так, с помощью мерзких и очень простых уловок, мрак и создает новые кадры.

– Кажется, кто-то хочет возразить? Ну-с! Я открыт для дискуссии! – поощрил Гарпий Здуфс, покачивая в воздухе острым блестящим ногтем.

Все молчали. Здуфс ухмыльнулся.

– Кстати, про вашего любимого Арея… Не хотите послушать подробности? – продолжал он с наслаждением садиста. – Нижний Тартар пренеприятное место. Днем там жарко, как на солнце, ночью – холод, от которого у любого лопухоида, окажись он там, глаза покрылись бы льдом. Рядом с тюрьмой течет река лавы, довольно живописная, но, боюсь, Арей не сможет наслаждаться ее видом. В его камере нет окон, да и сама камера всего три шага в ширину и четыре в длину… Он сидит там в тесноте. Стены так толсты, что снаружи не доносится ни единого звука. Никаких контактов, даже со стражей. Ни клочка бумаги, ни ручки, ни книги! Полное сосущее одиночество!

– Мерзость какая… – пробормотал Мефодий.

– Не мерзость, а неотвратимость правосудия-с! Мы предусмотрели все, чтобы он не отвлекался от раскаянья. Интересно, как он сумеет упражняться с мечом, учитывая, что у него нет даже палки? Хи-хи! Правда, он умудрился достать краски, кисть и вздумал было рисовать на стенах! Лица, лица, лица… Жена, дочь, Улита и множество других, незнакомых. Все они возникли буквально за одну ночь, а утром он уже говорил с ними, как с живыми. Кто бы мог ожидать, что наш друг окажется таким сентиментальным? Стража, разумеется, немедленно доложила обо всем Лигулу. Тот распорядился отнять у Арея кисть и краски, стереть все и впредь запретить ему рисовать.

– И Арей отдал кисть? – спросил Мефодий, ощущая, как в нем закипает ярость.

– Как миленький, – небрежно заверил его Гарпий Здуфс.

– Что-то с трудом в это верится.

– Да уж поверь! Кисти и краски у него отняли. Были приняты меры, чтобы впредь ничего подобного у Арея оказаться не могло. Лигул умеет лишать своих врагов малейших удовольствий, – сказал Гарпий.

– А потери среди стражников?

– На эту графу отчета я не смотрел, – с увертливостью дипломата ответил опекун.

– И правильно сделал, что не смотрел! Ведь кисть в его руках опаснее, чем твои поганые когти! – вдруг сипло вполголоса сказала Улита.

Она давно уже, бледнея, слушала, как Гарпий Здуфс издевается над Ареем, и только ноздри ее расширялись.

– ЧТО ТЫ СКАЗАЛА, ВЕДЬМА? – переспросил Здуфс, медленно, но необратимо накаляясь. Химическая реакция гнева была запущена в этом несвежем организме.

– Что слышали! Я сказала, что одной кистью Арей сделает больше, чем страж-оживленец своими грибковыми ногтями! – выпалила Улита.

Глаза Гарпия Здуфса побелели. Зрачки почти исчезли. Запахло серой и неожиданно приятной, щекочущей ноздри стерильностью. Так пахнет потрескавшаяся пластмасса старых разогревшихся фильмоскопов.

– Да понимаешь ли ты, девчонка, лишенная эйдоса, что сейчас подписала себе смертный приговор? – прошипел он.

Вместо ответа Улита сделала выпад. Она была настоящей ученицей Арея – тренированной и непредсказуемой. Длинная шпага, которой она недавно обзавелась взамен рапиры, сломанной в схватке с Кводноном, материализовалась в ее руке уже после начала выпада и вошла Здуфсу прямо в сердце.

Ната закричала. Мошкин отшатнулся. Дафна закрыла лицо рукой. Она была напугана не столько тем, что на ее глазах пронзили стража, сколько выражением торжества на лице у Мефодия.

Гарпий Здуфс пошатнулся, повернулся на пятках, будто собирался рухнуть и… внезапно перестав притворяться, пакостно ухмыльнулся. Он сделал быстрое движение ногтем, и Улита была отброшена на ближайший шкаф каталога.

– Скверная шпажонка! Не артефакт, не так ли? Максимум лезвие заговорено колдуном-самоучкой! Для комиссионера, пожалуй, хватило бы, но точно не для меня! Тебе конец, ведьма! Хотя я и не вампир, твое полнокровное тело обещает мне немало сил, – сказал Здуфс.

Он приблизился и медленно стал поднимать руку. Улита, оглушенная ударом, беспомощно смотрела на блестящие ногти, которые должны были выпить ее жизнь.

– Не трогай ее! – крикнул Буслаев.

– Молчи, наследник мрака, пока я не решил, что вы заодно! – рявкнул Здуфс.

Внезапно он распрямился и нелепо взмахнул руками, точно пытаясь сбросить что-то. С плеча Дафны на спину Здуфса молнией прыгнул Депресняк и сосредоточенно стал драть ее когтями. Морду он при этом отворачивал в сторону: сражаясь с Гарпием, он одновременно им брезговал.

– А ну прочь оттуда, мелкая дрянь! Твоей хозяйке же хуже будет! – взвизгнул Здуфс.

Не тратя времени на Депресняка, с которым он надеялся расправиться позднее, Гарпий атаковал Дафну, которая тянулась уже к флейте. Молния, оторвавшаяся от его ногтя, испепелила рюкзак Дафны, опалила ей руку и отбросила флейту далеко в сторону. Дафна вскрикнула от боли.