Людмила Астахова - Ничего невозможного

— Таким образом, отправив эскадру по маршруту пролив Ганага — Алакирм — Канраиса, мы добьемся сразу несколько важных внешнеполитических целей. Как то…

Будь у Росса выбор, он бы и сам не отказался от путешествия на борту новенького, только со стапелей «Счастливого». Красоты южных морей, четко и поминутно распланированное существование экипажа военного судна, много серьезной мужской работы и, наконец, возможность поучаствовать в боевой операции. Вряд ли бы морские пехотинцы отказались принять в свои ряды бывшего генерала. Размечтавшийся было Джевидж тоскливо напомнил себе, что после контузии его еще по пути уморит морская болезнь, а хромому отставнику вообще-то не место среди вышколенных и бравых, а главное, молодых парней. Признаться себе, что мечты о далеких морских походах не более чем скрытая жажда сбежать от семейных проблем, он так и не смог. Все равно что при всех покаяться в трусости и безответственности.

Радовало, что его речь лилась, точно песня, — плавно, спокойно и достойно. Буквально несколько раз подглядев в свои шпаргалки, Росс подробнейшим образом изложил Совету денежные расчеты Морского генерального штаба, сделав мягкий, но заметный акцент на том, что смета затрат на подготовку эскадры к походу нисколько не раздута, что можно легко проверить, поручив сие мероприятие соответствующему парламентскому комитету. Пересчет не займет много времени.

— Все присутствующие могут ознакомиться с таблицами вычислений, которые прилагаются к данному докладу. Итоговая же сумма составляет сто восемьдесят пять тысяч таларов, и уменьшению она не подлежит ни под каким предлогом, но и я, и лорды Адмиралтейства будем всегда рады дополнительному финансированию столь важного мероприятия, — сказал Джевидж и кисло улыбнулся, намекая, что это была такая сверхблагопристойная шутка, уместная в стенах парламента.

Отец никогда не поощрял в Россе графской расточительности, присылая ему на содержание ровно столько, чтобы кадет Джевидж не умер от голода и не выглядел оборванцем среди однокашников. Приходилось расписывать каждый сет на три декады вперед и изыскивать способы добычи денег на не учтенные строгим родителем расходы. Экономическую практику методичный во всем Росс подкрепил теорией, на досуге изучив несколько учетных методов. Именно поэтому впоследствии отчеты и выкладки интендантов не вызывали у него умственного ступора, и определить недостачу Джевидж мог не сходя с места.

— Таким образом, когда многоуважаемые лорды выслушали все аргументы «за», я осмелюсь испросить вашего разрешения на получение требуемой суммы из эльлорской казны, — закончил Росс свою речь.

— Предлагаю взять получасовой перерыв, а затем перейти к вопросам, уточнениям и контраргументами, — подал голос лорд Оглашающий и уже открыл рот, чтобы объявить обещанный перерыв, как с места вскочил Айриз Гутторн.

— Никаких перерывов, милорды! — рыкнул он. — Мне делать больше нечего, чем полдня торчать без всякого толку в «белом» доме.

«Ага! Крикни еще «Молчать!», как ты привык делать у себя на флагмане», — устало подумал Джевидж. Ему ужасно хотелось пить, а еще больше — опустить седалище на стул, чтобы дать отдых искалеченной ноге.

Но неутомимый контр-адмирал твердо вознамерился взять быка за рога, то бишь раструсить казначейскую мошну еще до конца этой декады. Военно-морская служба сама по себе тяжела и требует от человека, посвятившего морю свою жизнь, полной отдачи. Характер от этого бархатным не становится, а вот лексикон обогащается совсем не парламентскими выражениями. Рядом с адмиралом Гутторном профессор Кориней смотрелся маленьким мальчиком, которого старшие братья шутки ради научили одному нехорошему слову.

Пока Айриз переругивался вполголоса с лордом Оглашающим, Джевидж, облокотившись на трибуну, наблюдал за своими будущими оппонентами. Бриззлин настроен решительно, Нидриет тоже сегодня в ударе, и от Байли вполне можно ждать нападок.

Это так похоже на последние мгновения перед боем. Уже почти не страшно, и по спине не бегут мурашки при мысли о том, что, возможно, через несколько минут твое тело будет валяться бездыханным. В лучшем случае. А в худшем — оторванные ноги, раздробленные руки, гангрена и перитонит. Но Смерть уже поцеловала холодными устами, лживо обещая пощадить и забрать сразу, без страданий и позора. Теперь не страшно. Потому что однажды Росс понял одну простую истину — враги, те, другие люди, которые сжимают оружие по другую сторону фронта, точно так же боятся, они не хотят умирать и становиться калеками. Это здорово утешает, это уравнивает шансы, это заставляет думать о чем-то еще, кроме сохранности брюха. Ты ведь ничем не лучше тысяч других солдат, а война — это место, где убивают. Вот и лорды советники ничуть не лучше Джевиджа осведомлены о потребностях и нуждах флота Эльлора, их обвинения не имеют под собой никакой реальной основы. Просто политика, какие-то далекие от обсуждаемого вопроса претензии, амбиции и еще одна попытка банально насолить лорду канцлеру. Примитив такой!

Но если советники проголосуют за выделение средств уже сегодня, то завтра документ ляжет на стол к Его императорскому величеству. И положит его лично канцлер. Раил же не преминет расспросить о прибавлении в семействе, и тогда…

Джевидж отогнал от себя все мысли о ребенке… о Диане. Настанет час объясниться с императором, тогда и будем переживать, а пока есть более насущные дела.

— Хорошо, — согласился слегка перепуганный напором контр-адмирала Оглашающий. — Пусть лорд Джевидж ответит на возникшие у лордов советников вопросы незамедлительно.

Гадание на кофейной гуще — забава старинная и почитается аристократическим развлечением. Потому как питие благородного напитка в старину было привилегией богатых и знатных. Лет эдак двести назад напудренные дамы в высоких париках и необъятных кринолинах завели моду, употребив изысканную горечь, извлеченную из кофейных зерен, переворачивать крошечные чашечки из маголийского фарфора и дожидаться, пока гуща стечет по их полупрозрачным стеночкам. Некоторые так и не дожидались разгадки своего будущего, ибо его уже сочли недруги, подсыпав в ароматный напиток щепотку-другую яда. Милое же дело — спрятать горькую отраву в горькой и непрозрачной жидкости. Но ежели ни одна из заклятых подружек, собравшихся за одним столом, не никла бледным сорванным цветком на позолоченную спинку стула, выронив инкрустированный перламутром веер, можно было и поразвлечься невинно. В затейливых потеках дамы угадывали грядущие адюльтеры, авантюры и прочие ассамблеи и, как правило, никогда не ошибались, ибо то был век всего вышеперечисленного.