Кэтрин Куртц - Невеста Дерини

Расул наградил Моргана слабым подобием улыбки, и даже лицо Матиаса как будто слегка просветлело. Келсон, с помощью чар истины проверявший слова Моргана, был уверен, что остальные делают сейчас то же самое, а потому позволил себе наконец расслабиться. Объяснения Моргана проливали дополнительный свет на те признания, которые Келсон с таким трудом вытянул из Лайема, — это были обычные треволнения четырнадцатилетнего подростка. В глубине души, он, пожалуй, и сам жалел, что никак не сможет поприсутствовать на этой пирушке.

— Неужто мы и сами когда-то были такими юными? — усмехнулся Нигель.

— Да, были, — вздохнул Морган. — И сдается мне, твой Пейн будет одним из главных заводил.

Нигель закатил глаза.

— Насколько я понимаю, эти трое сорванцов очень подружились, поскольку вместе исполняли все обязанности оруженосцев, и за это тебе некого винить, кроме себя самого.

Теперь уже улыбался и Матиас, согласно кивая головой.

— Вы очень чуткий человек, милорд герцог. Похоже, что для Лайема-Лайоса неминуемое расставание с друзьями представляет собой подлинную трагедию.

— Во всяком случае, для Брендана это именно так, — отозвался Морган. — Могу вам сказать начистоту, граф Матиас, что между моим приемным сыном и вашим королем уже сложилась дружба, подобная той, какую мы чуть ранее в разговоре с вами желали нашим младшим отпрыскам. Брендан отчаянно хотел бы поехать в Белдор, но я еще не дал окончательного согласия. Я не уверен.., следует ли подвергать его возможным опасностям, каковых, увы, следует остерегаться всем тем из нас, кто искренне заботится о благополучии Лайема-Лайоса.

Этот плавный и изящный переход от светской болтовни к действительно важным вопросам, о которых никто из них не мог позволить себе забыть ни на мгновение, застал обоих торентцев врасплох. Матиас поспешно отвел глаза, а Расул откинулся на спинку стула, смуглыми пальцами чертя на столешнице какой-то сложный узор.

— Милорд Аларик, — неторопливо промолвил он наконец. — Не соблаговолите ли выразиться точнее?

— Я хотел лишь сказать, что тревожусь за безопасность вашего короля, — невозмутимо пояснил Морган, взглянув на Келсона, — и полагаю, мой король разделяет эту тревогу.

— Верно, — коротко подтвердил Келсон.

На самом деле, вопрос о безопасности Лайема-Лайоса для них и впрямь был предметом многих тревог и обсуждений, чем более близилось время его возвращения в Торент, хотя до сих пор они так и не могли решиться, стоит ли обсуждать эту проблему с кем-либо из торентцев, учитывая, что никто до сих пор не представлял себе подлинной расстановки сил.

Из двоих регентов Махаэль представлял наибольшую опасность, хотя и Мораг также оставалась загадкой. Она всегда была союзницей Махаэля, но с другой стороны, не могла не быть в курсе слухов, окружавших смерть ее первенца. Средний брат Махаэля и Матиаса, вообще, оставался темной лошадкой. В Гвиннеде его никто не знал, однако предполагалось, что он заодно с Махаэлем, — как, впрочем, и сама Мораг, особенно, если правдивы слухи, просочившиеся из-за границы, и Махаэль и впрямь желает взять ее в жены.

Да и насчет самого Матиаса было много неясностей. Однако раз уж Морган таким образом сумел повернуть разговор, теперь, если Келсон того пожелает, они могли все вместе обсудить свои опасения касательно будущности Лайема. Это могло означать лишь то, что, по оценкам Моргана, Матиас на стороне юного короля, — если, вообще, хоть о ком-то из торентцев можно было что-то сказать наверняка.

Расула же, судя по всему, опасаться не стоило. Разумеется, для него интересы Торента всегда шли вперед интересов Гвиннеда, но это было совершенно естественно, а, заботясь о благе Торента, Расул заботился также о Лайеме-Лайосе, которому был беззаветно предан.

Матиас, похоже, также разделял эту преданность, по крайней мере, сам Лайем в этом не сомневался и был искренне привязан к своему дяде, который первым начал обучать его магическим наукам, — хотя четыре года назад, когда они виделись в последний раз, он был еще совсем мальчишкой, а за это время многое могло измениться. Келсону оставалось лишь пожалеть, что он не осмелится в присутствии торентцев использовать магию, чтобы посовещаться с Морганом, но судя по выражению лица герцога, когда они на миг встретились взглядом, следовало все же попытаться осторожно развить затронутую тему.

— Милорды, признаюсь, я не собирался поднимать этот вопрос при таких обстоятельствах, — начал Келсон, — но раз уж об этом зашла речь, будем считать, что время подходящее. Буду с вами откровенен, и можете с помощью чар истины убедиться в искренности моих слов, ибо я верю и надеюсь, что все мы желаем блага Лайему-Лайосу.

Он старался не выпускать из вида ни Расула, ни Матиаса, однако прекрасно сознавал, что именно последний является ключевой фигурой.

— Прежде всего, хочу заверить вас в том, что моей единственной целью касательно Торента и его правителя все эти четыре года было обеспечить мальчику наилучшее обучение и подготовку как будущему правителю. Я никогда не просил о том, чтобы стать его опекуном. Венцит сам навязал мне эти условия, когда мы с ним сговаривались о поединке…

Граф Матиас, сразу спешу сказать вам, что сожалею о тех обстоятельствах, при которых мне довелось встретиться с вашим братом. Не мною это было затеяно… Если желаете, мы можем продолжить наш разговор в личной беседе, однако сейчас скажу вам со всей прямотой: надеюсь, что эти отголоски далекого прошлого никак не омрачат наши нынешние взаимоотношения.

Матиас кивнул, не выказывая своих подлинных чувств, и лицо его оставалось совершенно бесстрастным.

— Что же касается самого Торента, — продолжил Келсон, — я никогда не хотел, чтобы ваша страна оставалась вассальным уделом Гвиннеда на веки вечные, и теперь, когда Лайем должен, наконец, взять бразды правления в свои руки, я тем более не питаю подобных намерений. Именно в знак того, как сильно я верю в вашего государя, я хочу, чтобы он по праву воссел на принадлежащий ему престол… Пусть даже сперва он и не обретет полной независимости, ибо для этого он еще слишком юн, но рано или поздно я хочу, чтобы он получил ее в полной мере.

Именно поэтому я намерен постепенно ослаблять давление. Конечно, в этом кроется немалая опасность как для меня, так и для него. Но со временем, когда мы с моими советниками решим, что он вполне к этому готов, я освобожу его от всех обязательств перед Гвиннедом и верну Торенту его прежнюю независимость. И в достижении этих целей я рассчитываю обрести поддержку — вашу, и всех людей доброй воли в Торенте.

Все время, пока Келсон говорил, Расул не сводил с него взгляда. Матиас же, напротив, прятал глаза.