Евгений Щепетнов - Военачальник

— Хорошо. Но мало. Мне в ближайшее, максимально короткое время нужно ещё пятнадцать пушек. И торопитесь с ядрами, книппелями и картечью — на кой демон мне пушки, если их нечем заряжать!

— Господин фельдмаршал, а как их вообще будут использовать? — нерешительно спросил литейщик — до нас доходили слухи, что такие делали в Лазутине, и что где-то на севере они поубивали много народа. Но мы так ничего и не знаем о них…

— Узнаете. Незачем вам пока знать! — резко оборвал литейщика Влад — лучше позаботьтесь, чтобы они были вовремя сделаны! Мне через полтора месяца надо их тридцать, а через два — сорок!

— Ну а как мы успеем? — слегка обиженно проговорил мужчина — видите, что происходит? Поставки срываются. Этот купец отвечает за грузовые перевозки — должны были подвезти металл, печи разогреты, уголь потрачен, придётся пригасить — чего зря жечь. Значит мы выбиваемся из графика дня на три-четыре. И так каждый раз — хорошо, что вы приехали, разберитесь в конце концов! Вы ведь с нас потом спросите, а мы причём?

— Разберусь — многозначительно протянул Влад — готовые ядра есть? Картечь?

— Есть. Вот тут, пойдёмте! — литейщик отвёл его в другой угол сарая-ангара и показал на сложенную горкой груду свинцовых ядер и на бочки, заполненные свинцовыми кругляшами — вот триста пятьдесят ядер, двадцать бочек с картечью и тут…вот тут — двести книппелей.

— Хорошо. Продолжайте в этом духе. Мне на каждую пушку нужно по сто ядер, сто книппелей и по пять бочек картечи. Исходите из этого количества.

— Столько металла уйдёт! Кошмар! — уважительно присвистнул мужчина — надеюсь, столько наберёте. Очень хочу посмотреть, как они работают. Позовёте?

— Позову — усмехнулся Влад — на днях будем опробовать, как десяток дольёте. Пошли, будем суд вершить — я слышу — там штрафника привезли.

Они вышли к гудящим и дымящим печам, где спешивались стражники, держащие под уздцы коня, на котором сидел бледный, но спокойный мужчина с высокомерным гладким лицом, пахнущий благовониями и кофе. Его руки были завёрнуты назад и связаны ремнём, а ноги перевязаны под крупом лошади — чтобы не свалился во время скачки.

Он с ненавистью посмотрел на Влада и отвернулся в сторону, демонстративно не желая общаться с этим выскочкой, с этим неизвестно откуда взявшимся тупым магиком.

Влад эмпатически чувствовал исходящую от него волну ненависти и негодования — такой силы — была бы воля купца, тут же растерзал этого мерзкого «фельдмаршала».

Лекарь подошёл к сидящему на коне купцу и ворвался в его мозг — промелькнули картины из жизни купца, его тайные нычки денег (довольно приличные! — два миллиона по разным норкам и ямкам!), его жёны и любовницы, семья — дети… Мелькнули какие-то люди, разговаривающие с ним и обещающие всяческие блага и преференции, когда они захватят власть — вот те раз! Вот теперь стало ясно, откуда ноги растут у ситуации — саботаж чистой воды!

Влад поднял глаза на купца и с сожалением сказал:

— Болван! Вот сейчас я прикажу засунуть тебя в печь, чтобы ты там послужил топливом, вместо угля, который сожгли впустую по твоей вине — ты думаешь, тебя спасут твои два миллиона, спрятанные по кладовкам? Я сейчас направлю людей, чтобы выпотрошили твой дом, чтобы выгнали твоих детей на улицу — это достаточная плата за предательство?

Купец молчал, с ужасом глядя на холодного и спокойного, как смерть, человека, от которого зависела жизнь и смерть его и семьи, потом судорожно сглотнул и сказал:

— Умоляю — не трогайте семью! Я всё отдам, меня убьёте — их, не трогайте, пожалуйста!

Влад мотнул головой, отрицая его слова, и приказал:

— Отвяжите. В печь его! А как сгорит — поезжайте и убейте всю его семью! Всех, до последнего человека!

Стражники, с ужасом косясь на страшного монстра-фельдмаршала, развязали ремни и стащили купца с седла.

Он был наполовину сед — за минуту поседел и превратился из сорокалетнего цветущего человека в старика, с болтающейся головой и трясущимися руками. На его штанах расплылось пятно — он обмочился. Пока его тащили к устью печи, он всё время умоляюще бормотал:

— Жену, детей не трогайте, ради всего святого, умоляю!

Стражник распахнул устье печи, а двое других, крепко взяв арестованного за руки, качнулись, намереваясь вбросить его в печь, но Влад громко сказал:

— Стойте! Ведите его ко мне!

Стражники облегчённо выдохнули, подхватили пленника под руки и поволокли к фельдмаршалу.

Влад, как казалось со стороны, стал внимательно смотреть в глаза предателю, и это продолжалось секунд двадцать, ничего не происходило — купец бессмысленно смотрел на своего судью и палача в одном лице, а тот на свою жертву.

Затем лекарь тяжело произнёс:

— Я даю тебе шанс. Последний. Ты оставишь все свои дела, и в первую очередь будешь делать то, что нужно для нашего общего дела. Если ты узнаешь и заметишь, что кто-то так же как ты раньше, занимается саботажем — доложишь или мне, или госпоже Амалии. По приезду домой ты достанешь и отвезёшь миллион монет, сдав их Казначею, объяснив, что это штраф за твои неправильные действия. Всё, свободен! Дайте ему коня и пусть скачет домой, выполнять!

Купец, молча забрался на подведённого коня и не прощаясь, с места галопом, помчался в сторону городских ворот, а Влад, найдя взглядом побледневшего литейщика, с кривой полуулыбкой сказал:

— Теперь у вас будет всё в порядке — будут повозки, будет металл.

Лекарь подошёл к своему коню и одним движением влетел в седло.

— Запомните, мне через полтора месяца нужно тридцать, а через два — сорок! И ещё — узнаю, кто саботирует — не пощажу!

Он пустил коня в галоп и поскакал к крепости, оставляя позади онемевшую от увиденного зрелища толпу мастеровых и стражников.

На душе у него было препогано — этот спектакль был нужен для того, чтобы нагнать жути на тех, кто собирается волынить, уклоняясь от работ, или саботировать по идейным соображениям. Теперь слух о происшедшем разойдётся по всему городу, его приукрасят и будут рассказывать, как этот мерзкий паук, этот жесткосердный военачальник спалил в печи десять купцов и забил насмерть все их семьи. Такие ужасы должны отрезвляюще подействовать на скрытых врагов. Купца он перековал — за те двадцать секунд, что смотрел ему в глаза — теперь тот был и душой и телом предан фельдмаршалу…

Стражники в воротах приветствовали его строгим салютом, вытянувшись так, как не вытягивались, наверное, никогда и ни перед кем. Слухи в городе разносятся быстро…

Теперь его путь лежал к своему поместью — во-первых он сегодня почти ничего не ел, а во вторых — там находилась Амалия, которой он должен был отдать приказания по поводу магиков гильдии.