Лана Рисова - Тёмные сёстры (СИ)

Она покраснела.

– Мастер говорил, что их надо носить, но не объяснял зачем, я думала это связано с плетением. Но они на мне, что же еще?

Я отвлекся и посмотрел на нее, спрятавшую руки за спину. Святая простота! А ведь она, действительно, ничего не знает. Неприятно засосало под ложечкой – сдается мне, огребу я неприятностей с этой девицей.

– По общепринятым нормам запястья должны быть закрыты. Степень этой закрытости различается в зависимости от пола, статуса, семейного положения и некоторых других вещей, например, традиций. У мужчин принято максимальное закрытие до лучевой кости предплечья, у женщин же минимальное – до начала фаланги безымянного пальца, т.е. скрыта большая часть кисти. Незамужние вроде тебя могут оставить открытыми косточки сгиба, во время траура закрывается вся кисть. Иногда рукава далеко выходят за пределы кисти – глубокий траур, различные обеты, так, например, ходят бесноватые – секта фанатиков, жаждущих пришествия Темных Сестер на Айрос. Плечи же могут быть максимально обнажены, также почти не регламентируется размер декольте и длина юбки, как и ее крой.

Девчонка фыркнула и уставилась на ладони, что-то прикидывая в уме, и, наконец, воскликнула с негодованием.

– Но ведь так неудобно плести!

Я кивнул.

– А женщины и не плетут. Целительницы не в счет – ты представляешь, что там за плетения. Для тяжелых случаев существуют закрытые лазареты.

– Уф,– выдохнула она,– у нас все наоборот. Когда что-то делаешь – закатываешь рукава, чтобы не мешались и не пачкались. Есть выражение – работать, спустя рукава, о тех, кто что-то делает плохо.

– Интересно, – проговорил я, не прекращая занятие. Лиссэ отошла к стене и суетилась там какое-то время

– Так потянет? – спросила она, вытянув руки перед собой. Ее наруч – плотная синяя лента, начинался теперь от середины предплечья и охватывал пясть кольцом между большим и указательным пальцами, при этом кончик большого пальца вылезал из ткани. – Это максимум, что я могу сделать, плести жутко неудобно.

– Достаточно вызывающе, но, в общем, прокатит. Некоторые подростки – дроу так одеваются, чтобы поразить общественность, которая, в принципе, уже почти привыкла к таким выкрутасам.

Девушка хмыкнула.

– Это начири, младшие сестры начей, – ответил я на ее первый вопрос.– Они структурируют и распределяют энергию из общей массы волос, когда нужно усиливая пучки зарядов. Начи – это вот эти металлические шарики, – я указал на горку слева о себя. – Выбрасываются из гарша, лежит рядом, – Полуметровая в длину, трубка с незамкнутыми краями, имеющая приличный радиус и чем-то похожая на часть кошачьего когтя, либо лапку кагарша, угрожающе поблескивала в свете языков пламени. – Гарш зажимается в ладони эллипсовидным концом – чашей, куда кидаются начи, выходя между указательным и средним пальцами. Начи по ложбине скатываются в выемку-сгиб и с огромной силой выбрасываются из закинутой руки хассура. Скорость их полета такова, что они могут пробить панцирь большинства сноргов, человека же пробивают насквозь и не одного. Бывают начи с взрывосмесью внутри, и другой неприятной начинкой. В бою его также используют, как холодное оружие.

Девчонка слушала внимательно, с интересом рассматривая смертоносные игрушки – странно, обычно женщин не интересуют такие подробности.

– У нас есть нечто подобное – пули. Тоже зажигательные или бронебойные, только их выбрасывает автоматически специальное устройство. У нас вряд ли под силу убить кого-то просто брошенной пулей.

– Не каждый может воспользоваться гаршем, даже при большом желании – это оружие хассуров. Остальные довольствуются самострелами – они, сильно проигрывают ему в весе и объеме, болты немаленькие, зарядить их в пять раз дольше, чем закинуть нач. Есть облегченные варианты, но они используются редко, т.к. подходят только для убийства людей – снорга таким даже не ранить. Элуэйя же до сих пор пользуются луками – громоздкими и мало эффективными в бою против здешних тварей, но светлые жуткие показушники, маскирующие это любовью к традициям. Ты забрала все начи с места моего ранения? – переключился я.

Лиссэ моргнула.

– Похоже, что да. Но можно будет поискать еще – выбраться отсюда можно только тем путем, которым попал сюда ты. Встречный вопрос – когда выходим?

– Завтра, – бросил я, укладывая начири в специальный мешочек.

– Уже завтра? – Было видно, что Лиссэ поразила моя поспешность.

– Не вижу смысла тянуть, – я пожал плечами, – потеряем много времени, если будем ждать моего полного восстановления. До врат Нидны, думаю, доберемся без проблем, притом, что основная часть пути пройдет по знакомой тебе территории.– Я взглянул на девчонку.

Она рассеянно кивнула, погрузившись в свои мысли.

– Обойдемся тем, что есть, а там мои люди должны нас встретить, – по крайней мере, я надеялся на это. – Жаль хирш не добыть, с ним было бы куда спокойнее.

Девушка вместе со мной посмотрела на осколки пластинчатого доспеха, который должен закрывать торс. Гибкий и прочный он мог сдержать удары челюстей множества тварей,

но не выдержал прямого попадания, направленного плетуном смертоносного клубка.

Взгляд Лиссэ медленно скользил по разрозненным кускам.

– Да, – проговорила она, наконец, – собрать можно, но слишком муторно и долго – не стоит того. Давай завтракать – до нашего выхода я должна сделать кучу дел.

Я не мог понять – набивает ли она себе цену, либо действительно настолько искусна в плетении, что готова собрать хирш по кускам при наличии времени. Никогда не слышал о возможности починки этого панциря, притом, что восстановить его было бы куда как безопаснее, чем добыть новый.

Мы перекусили, и я вернулся к своему занятию, краем глаза наблюдая за действиями человечки. Она помыла и убрала посуду, рассортировала съестные припасы, лежащие в нишах – часть убрала в вещевые мешки, остальное, подумав, оставила на месте. Потом ушла в свои комнаты, и я долго ее не видел, практически до вечера, она вышла лишь однажды сильно подавленная, предложила мне вяленое мясо, и, отказавшись составить компанию, ушла в учебные залы. Больше она меня ни о чем не спрашивала, а я решил не беспокоить ее разговорами, хотя изнывал от любопытства. Руки автоматически выполняли свою работу – проверяли, приводили в порядок оружие и одежду. Жаль было утерянных ножен для одной из гитачи, но я питал надежду найти их на месте моего гм… ранения.

Когда свет шакров начал постепенно тускнеть, Лиссанайя наконец появилась в гостиной пещере, и занялась ужином. Холодная юфа была также хороша, как и горячая, а ароматнейшее пюре, как я понял, мы ели в последний раз, потому как его приготовление требовало определенного времени. Я попросил девчонку помочь мне починить ширтани – штаны из чешуи пресноводного снорга, являющиеся неотъемлемой частью походного снаряжения хассура, и, несмотря на свою легкость и мягкость, представляющие собой скорее доспех, нежели часть одежды. Раз уж она такая искусница – пусть напряжется. Девушка провозилась какое-то время и принесла их мне практически в новом виде вместе с сиршани. Неплохо! Сама же она появилась утром в неизменном синем шарсае поверх клетчатой сиршани и странного вида синих штанов из непонятной ткани. Сдержав порыв облапать ее ноги, исключительно из любопытства по поводу состава ткани, обратил внимание на странной формы обувь со шнуровкой. По тому, как она ступала, было ясно, что обувка чрезвычайно удобна.