Лей Бардуго - Тень и Кость (ЛП)

Наконец мне не осталось чем заняться, поэтому я взялась разбирать одежду на кровати. Там были обтягивающие брюки из ткани, которую я никогда не видела раньше — казалось, она служила мне второй кожей; также длинная блуза из тонкого хлопка, которая подпоясывалась синей лентой, и высокие сапоги. Но назвать эту обувь сапогами казалось неправильным. У меня были сапоги. Эти же были чем-то совершенно иным: черная выделка из мягчайшей кожи, идеально облегающая мои икры. Одежда была странной, с одной стороны она походила на ту, что носят фермеры и крестьяне, но ткань была мягче и дороже — обычный крестьянин не мог себе позволить такую. Когда я оделась, то стала разглядывать кафтан. Неужели я действительно собиралась надеть его? Неужели я действительно стану Гришей? Это казалось невозможным.

«Это просто пальто», — упрекнула я себя. Потом, сделав глубокий вдох, сняла кафтан с ширмы и скользнула в него. Он был легче, чем казался, и, как и остальная одежда, идеально подходил мне. Застегнув маленькие потайные пуговки спереди, я отступила, чтобы хоть немного рассмотреть себя в зеркале над умывальником.

Кафтан был глубокого полуночно-синего цвета и почти доставал мне до пят, а рукава были широкими. И хотя он во многом походил на пальто, он был столь элегантным, что напоминал мне платье. Затем я заметила вышивку на манжетах.

Как и все Гриши, Этереалки обозначали свое назначение в ордене цветом вышивки: голубой для Проливных, красный для Инферни и серебряный для Шквальных. Мои манжеты были вышиты золотом. Я пробежалась пальцем по золотым нитям, чувствуя резкий приступ тревоги, и чуть не подпрыгнула, когда услышала стук в дверь.

— Очень хорошо, — сказала Женя, когда я открыла ее. — Но ты бы лучше смотрелась в черном.

На что я очень грациозно показала ей язык, а затем поспешила за девушкой в коридор и начала спускаться по лестнице. Женя повела меня в ту же куполообразную комнату, где мы собирались прошлым днем для процессии. Сегодня она и близко не была столь переполненной, но из нее все равно лился поток разговоров.

Гриши кучковались по углам вокруг самоваров или располагались на диванах, обогреваясь у печек с изразцами, а некоторые завтракали за длинными столами, расположенными в центре комнаты в форме квадрата. И вновь шум сошел на нет при нашем появлении. На этот раз многие хотя бы сделали вид, что продолжают разговор, когда мы проходили мимо. Две девушки в мантиях Взывателей налетели на нас. Я узнала Марию, которая накануне перед процессией спорила с Сергеем.

— Алина! — прощебетала она. — Нас вчера не представили должным образом. Я Мария, а это Надя, — она указала на розовощекую девушку рядом, которая широко улыбнулась мне. Мария взяла меня за руку, намеренно поворачиваясь спиной к Жене. — Пошли, сядешь с нами!

Я нахмурилась и открыла рот, чтобы возразить, но Женя просто покачала головой и сказала:

— Иди. Твое место с Этереалками. Я найду тебя после завтрака, чтобы устроить экскурсию.

— Мы можем показать ей округу… — начала Мария.

Но Женя перебила:

— Чтобы устроить тебе экскурсию по просьбе Дарклинга.

Мария покраснела.

— А ты что, ее служанка?

— Что-то вроде того, — ответила Женя и отошла, чтобы налить себе чашку чая.

— Слишком высокого о себе мнения, — прокомментировала Надя, слегка шмыгнув носом.

— С каждым днем все наглее, — согласилась Мария. Затем она повернулась ко мне и чуть вскрикнула. — Ты, должно быть, умираешь с голоду! — Она провела меня к одному из длинных столов, и двое слуг выступили вперед, чтобы выдвинуть перед нами стулья.

— Мы сидим здесь, по правую руку от Дарклинга, — сказала Мария с гордостью в голосе, указывая вдоль стола, где сидели остальные Гриши в синих кафтанах. — Корпоралки сидят там, — сказала она с презрительным взглядом на противоположный стол, где сердитый Сергей и парочка других мужчин в красных мантиях ели завтрак.

Мне пришло в голову, что если мы были по правую сторону от Дарклинга, Корпоралки были столь же близки к нему слева, но я не стала заострять на этом внимание девушек. Стол Дарклинга пустовал, единственный намек на то, что его место там, был огромный черный стул. Когда я спросила, будет ли он завтракать с нами, Надя энергично замотала головой.

— О, нет! Он едва ли когда-либо ужинает с нами, — пояснила она.

Я приподняла бровь. Столько шума из-за того, кто сидит ближе к Дарклингу, а он даже не позаботился появиться?

Перед нами поставили тарелки с ржаным хлебом и селедкой, и я чуть не подавилась. Ненавижу селедку. К счастью, на столе было много хлеба и, как я с изумлением заметила, нарезанной сливы, которую, должно быть, выращивали в теплицах. Слуга принес нам горячий чай из одного из больших самоваров.

— Сахар! — вскрикнула я, когда он поставил передо мной небольшую сахарницу. Мария и Надя обменялись взглядами, и я покраснела. В последние сто лет сахар был нормирован в Равке, но, судя по всему, он не в новинку в Малом дворце.

Еще одна группка Взывателей присоединилась к нам и после краткого представления все начали закидывать меня вопросами.

Откуда я? С севера. Мы с Малом никогда не врали о месторождении. Просто не открывали всей правды.

Действительно ли я была картографом? Да.

Правда ли, что на меня напали фъерданцы? Да.

Сколько волькр я убила? Нисколько.

Всех их, казалось, разочаровал последний ответ, особенно мужчин.

— Но я слышал, что ты убила сотню, когда волькры напали на скиф! — возразил парень по имени Иво, похожий на норку.

— Ну, это не так, — ответила я, а затем задумалась. — По крайней мере, не думаю, что это так. Я… эм… вроде как, потеряла сознание.

— Ты потеряла сознание? — Иво выглядел потрясенным.

Я была чрезвычайно благодарна Жене, что та пришла мне на выручку, похлопав по плечу.

— Ну что? — спросила она, игнорируя остальных.

Я пробормотала слова прощания и быстро вышла из-за стола, чувствуя на себе их взгляды до самого выхода из комнаты.

— Как прошел завтрак? — спросила девушка.

— Ужасно.

Женя презрительно фыркнула.

— Селедка и ржаной хлеб?

Я подразумевала допрос, но кивнула. Она сморщила нос.

— Мерзость.

Я с подозрением посмотрела на нее.

— А что ела ты?

Женя оглянулась через плечо, чтобы убедиться, что нас никто не слышит, и прошептала:

— У одного из поваров дочь мучилась ужасными пятнами на лице. Я помогла ей избавиться от них, и теперь она шлет мне ту же выпечку, которую они готовят для Большого дворца каждое утро. Божественное лакомство!