Сергей Мусаниф - Темная сторона медали

Серега хладнокровно направил обрез мне в спину и пообещал испортить куртку, если я сделаю хотя бы шаг за забор. Черт с ней, с курткой, но рубашка стоила двести долларов и очень мне нравилась, так что я решил остаться.

ГЛАВА 6

– Как ты надыбал себе такую работенку? – спросил я, после того как мы обсудили мои проблемы и перешли к его.

– Агент посоветовал.

– У тебя есть агент по рытью канализации? – удивился я.

– Нет, мой литературный агент. Этот тип, владелец дома, он ее знакомый. В смысле знакомый агента. У меня агент – женщина. А он – ее знакомый. И большой поклонник моего творчества, как она говорит. И ему дико льстит, что канализацию ему копает не кто-нибудь, а широко известный в узких кругах бумагомаратель.

За все время моего знакомства с Серегой я не помню ни одного случая, чтобы он назвал себя писателем. Он не любит говорить только на две темы: о своей службе в Чечне и о том, что он изливает на бумагу.

Я читал одну его книгу. Мне не понравилось.

Слишком эклектично.

– Сколько платят за рытье колодцев и траншей?

– Ты не поверишь, – сказал он. – Столько же, сколько за роман в двадцать авторских листов. Только канализацию можно вырыть за неделю, а на роман уходит от трех месяцев до полугода. Думаю, что ради своего кобелька мне стоит переквалифицироваться в землекопы.

– Бол-Литра много потеряет, – сказал я.

– Не льсти мне, – сказал Серега. – То, чем я занимаюсь, – это не Бол-Литра. Так, забава.

Мы сидели на втором этаже. Место выбрал Серега. Он сказал, что отсюда обзор лучше и сектор обстрела, следовательно, тоже.

«Глок» он у меня отобрал, заявив, что это оружие профессионалов. А мне, чайнику, и двустволка с дробью пойдет.

– Проясним диспозицию, – сказал Серега. – В окно эта фигня, я имею в виду колдун этот с ножиком, влететь может?

Окно было примерно полтора на полтора, импортный пластиковый стеклопакет, забранный солидной на вид решеткой.

– Фиг знает, – сказал я.

– Тогда будем исходить из того, что оно пойдет по лестнице, – сказал Серега. – Сядь за люком и жди. Как только увидишь башку, стреляй. Дробь – это, конечно, не разрывные, но в упор ее получить никому не пожелаю.

Дом был в недостроенном состоянии. И если на первом этаже еще можно было более-менее сносно существовать, то на втором работы еще не начинались. Имелся в наличии только черный пол, из которого торчали балки перекрытия.

– Как я понимаю, самое опасное для тебя – это ножик. Поэтому держись на расстоянии, чтобы он тебя мечом достать не мог. Если мы вдруг выясним, что пули этого воина добра не имут, буду работать врукопашную. Если увидишь, что можешь помочь, – помогай. Если нет – просто не лезь.

– Ты знаешь, я вообще-то врукопашную тоже могу.

– Знаю, видел. Поэтому и говорю, чтобы не лез.

– Обижаешь.

– Нет, – сказал Серега. – Ты здоровый как лось, не спорю. И драться умеешь. В честной схватке ты меня уложишь, может быть. Хулиганов раскидаешь, если на улице пристанут. Но… Скажи мне, Костя, ты когда-нибудь кого-нибудь убивал?

– Нет.

– А я убивал, – сказал Серега. – Поэтому доверься профессионалу.

– Скажи мне, профессионал, что ты будешь делать, если оно все-таки влетит в окно? Или просочится сквозь дымоход, подобно заграничному Деду Морозу?

– Буду импровизировать, – сказал Серега. – И тебе тоже советую.

– Уж полночь близится, а Грегора все нет, – сказал Серега, зевая. – Если он до утра не придет, завтра ты мне поможешь копать, понял?

– Если такое случится, ты будешь первым эксплуататором Властелинов Тьмы, – сказал я. – Как это должно льстить твоему самолюбию!

– С тех пор как я дал автограф бомжу, который нашел мою книгу на помойке и опознал меня по фотографии, моему самолюбию польстить уже невозможно, – сказал Серега. – Знаешь, я думаю, надо затащить сюда раскладушку и спать по очереди. А то к утру мы будем просто никакие, и нас можно будет брать голыми руками.

– Разумная идея, – согласился я, – Чья очередь первая?

– Моя, – сказал Серега. – Ибо что-то мне подсказывает, что в ближайшее время ты все равно не заснешь.

Человек привыкает ко всему. Даже к постоянному чувству опасности. К трем часам ночи я настолько вымотался от ожидания и так хотел спать, что меня действительно можно было брать голыми руками.

Словно почувствовав исходящие от меня флюиды, Серега проснулся, отобрал у меня обрез, спустился на кухню, заварил себе кофе и отправил меня спать. Чувствую, рыть мне завтра этот чертов септик.

Я проснулся посреди сожженной деревни. К счастью, это была не та деревня, где стоял двухэтажный кирпичный особняк и рыл канализацию склонный к азартным играм и спиртным напиткам писатель.

Деревня была небольшая, домов двадцать. Точнее, двадцать черных, обуглившихся остовов, над которыми курился слабый дымок. В воздухе пахло гарью и подгоревшим мясом.

Я посмотрел на небо, затянутое облаками. Внимательно огляделся вокруг. Ни души. Одна только надежда, что я еще сплю.

– Нравится? – спросили из-за спины.

Я резко обернулся. Мгновением раньше сзади никого не было, а теперь там стоял тип в черном балахоне. Лицо его скрывал капюшон.

– Очень нравится, – сказал я. – Кто тут поработал над дизайном?

– Ты.

– Что-то я ничего подобного не припомню.

– Это картинка из твоего недалекого будущего.

– Круто, – восхитился я. – А ты кто?

– Ты можешь удивиться, но я – это ты в недалеком будущем.

– Устал я удивляться, – сказал я. – И что тебе, то есть мне, от меня надо? Тоже уговаривать будешь?

– Не дождешься, – сказал он. То есть я. То есть он-я. Короче, фиг знает кто.

– А чего тогда ты мне снишься?

– Это ты мне снишься, – сказал он.

– Так ты спишь?

– Естественно. Я же не могу видеть сны наяву.

– Я тоже сплю.

– Значит, мы оба спим и снимся друг другу. Классно!

– Слушай, а что ты в прикиде таком странном ходить?

– Не знаю, – сказал он. – В первый раз такой вижу.

– Или ты прячешь от меня мое же лицо? У меня там что, ожоги дикие? Или еще что-нибудь в том же роде?

– Насколько я помню, нет. – Он поднял руки, немного повозился со шнурком и откинул капюшон назад.

Действительно, я в не столь отдаленном будущем. Ни седины в волосах, ни морщин на лице, ни особой мудрости в глазах. Я и я, только лет на несколько постарше.

– Чего хотел-то? – спросил я.

– Ничего, – сказал он. – Не предпринимал никаких усилий, чтобы ты мне приснился. Это, знаешь ли, как-то само собой вышло.

– И как там, в будущем? – спросил я. – Хреново?

– А как в прошлом? – спросил он. – Насколько я помню, тоже не очень сладко.