Александра Лисина - Мертвая долина. Книга 1.

Хвард насупился и негодующе рыкнул.

- Нет? - удивился Эррей.

- Дай мне, - решительно отобрала я мясо и поманила оборотня пальцем. - Лок, иди сюда. Не вредничай. Никто не хотел тебя обидеть.

Только тогда упрямый зверь нехотя поднялся и, кинув на напрягшуюся спину миррэ еще один злорадный взгляд, подошел. Я-то знала - совсем голодным он не был: как-никак с утра плотно позавтракал. Но хварды - это ж такой непредсказуемый народ, что их лучше занять чем-нибудь, пока снова не сцепились. Хоть и привыкли они друг к другу, хоть и терпели, но иногда словно черная кошка между ними пробегала. Чуть что - сразу шерсть дыбом. Вот и Мейр опять насупился. Вот и этот негодяй мохнатый снова его дразнит. Того и гляди, опять разругаются вдрызг. Причем, как Лок умудряется завести миррэ даже в зверином облике, ума не приложу. Молчит ведь, поглядывает только хитро, да иногда рычит, но тому хватает за глаза и за уши. Порой кажется, они понимают друг друга без слов, по одним только жестам. Или по изменившемуся запаху. Пес их знает, нелюдей. Но факт в том, что иногда Мейру хватало и знака, чтобы оскалиться и оказаться на грани трансформации. А иногда они по ночам тихо возились, стараясь делать это бесшумно, но однажды все равно чуть не разбудив всю округу своими кошачье-собачьими разборками.

Я, когда увидела, чем они занимаются, так разозлилась, что швырнула в них сапогами. Одному метила в лоб, другому, соответственно, в зад. В обоих, кстати, попала и обоих обложила нехорошими словами. Потом изрядно надавала по холкам и закономерно получила в ответ расстроено-обиженные взгляды. Да еще такие, что чуть не устыдилась, но потом вспомнила, что громадный рыжий кот нас круто демаскирует, и решительно прекратила этот беспредел. Потому что один единственный срыв мог стоить нам очень дорого. А эти два хулигана, войдя в раж, порой забывали обо всем на свете.

Вот и сейчас уже готовы скалить зубы и ворчать, как обычно.

Я нахмурилась, а потом присела на корточки и требовательно ухватила торжествующе ухмыльнувшегося волка за шкирку.

- Ты мне обещал, - тихо напомнила бессовестному зверю, наклонившись вплотную к его мохнатому уху. - Ты поклялся, что с тобой не будет проблем. Я поверила. Так что не заставляй меня об этом жалеть, хорошо?

Лок вздрогнул и вскинул наверх отчетливо позеленевшие глаза. Потом вздрогнул снова, ощутив, как шевельнулись у меня под повязкой Знаки. Тяжело вздохнул. Опустил уши. Поджал хвост и... покорно поплелся к миррэ: извиняться.

Мейр, почувствовав толчок мокрым носом, сперва презрительно фыркнул. Потом отмахнулся. Сердито засопел. Но Лок был настойчив и на редкость терпелив, поэтому миррэ все-таки пришлось повернуть голову и посмотреть на него прямо. Глаза в глаза.

Я не знаю, как уж они общались без слов и при этом хорошо понимали друг друга, но что-то у них явно получалось. Что-то странное, необъяснимое, на одних только эмоциях. Вот и теперь, спустя пару синов напряженного молчания, Мейр неожиданно вздохнул и уже без злости отпихнулся.

- Ладно, отстань. Сейчас приду.

Я незаметно перевела дух. Потом проследила за тем, как заметно повеселевший хвард вприпрыжку возвращается к нетронутому обеду, и успокоено отвернулась. Затем тепло улыбнулась Мейру, жадно принюхивающемуся к идущему от котелка аромату, и махнула остальным.

- Все готово. Можете налетать.

Парни, разумеется, не заставили себя ждать и тут же заняли оставшиеся свободными места между мной, господином Дулом, его странноватым пареньком и остальной труппой. Я мудро отошла в сторонку, позволив Эррею снять с огня увесистый котелок, раздала своим ложки. Сама подхватила особо отведенную для этого дела миску и, первой зачерпнув густого наваристого супа, присела возле Родана.

- Вот и обед, дедушка.

- Я сам, - тут же насторожился Хас, явно испугавшись моего ласкового тона.

- Тебе еще нельзя: ожог не сошел.

- Мне не больно, - поспешно возразил он, демонстративно показав замотанные тряпицами ладони. - Видишь? Я уже могу сам.

- Ну, не знаю... - с сомнением протянула я и вот тут-то увидела в его глазах отголоски самого настоящего страха. Кажется, от одной только мысли, что я собралась его кормить с ложечки, как слюнявого идиота, Родану стало плохо. Причем, не просто кормить, а еще аккуратно промакивать губы после каждой ложки, обтирать испачканный подбородок... а при сильном желании его можно было испачкать так, что и мать родная не узнает... потом выковыривать остатки каши из отросшей до груди бороды (снова Дей постарался!), да еще и приговаривать, как больному:

- Вот так... кушай, дедушка... все хорошо...

А что? Правильно он испугался. Я бы, между прочим, так и сделала, изощренно мстя ему за недавнюю выходку, когда он решил поиграть в беспомощного дедулю и заставил меня при всем честном народе обнимать его, как родного, прилюдно признаваясь в любви. Причем, если он наивно полагал, что легко после этого отделается, то зря - я действительно намеревалась до конца отыграть роль заботливой до отвращения внучки, которой не в лом и ноги ему помыть, и до кустов, пардон, сводить, и белье нижнее в холодной воде постирать. Вот уж когда бы он взвыл по-настоящему.

Подметив мой кровожадный взгляд, Родан нервно дернулся, поспешил выхватить миску и демонстративно взялся за вытащенную из-за голенища сапога ложку. После чего так же демонстративно зачерпнул суп, поспешно засунул его в рот. Замер на мгновение, потому что варево было ОЧЕНЬ горячим. А потом поперхнулся и едва не выплюнул его обратно.

- Вот видишь, деда? - совсем ласково улыбнулась я, отчего Хасу окончательно поплохело. - Ты еще не поправился. Давай, я тебе помогу.

- Нет! Я сам! - почти в панике просипел он обожженным горлом. - Сам! Гайка, я могу!

Причем, в его глазах мелькнул такой искренний ужас (особенно, когда в нашу сторону обратились горящие неподдельным весельем взгляды побратимов), что я едва не хихикнула и с явной неохотной отступилась.

- Ну, хорошо. Сам так сам.

Родан чуть не всхлипнул от облегчения, замаскировав этот неприличный звук надсадным кашлем. А я, одарив его еще одним ласковым взглядом, все-таки поднялась и милосердно отошла. Не то подавится, бедняга. Но, с другой стороны, он сам виноват - нечего было висеть на мне, как на вешалке, и нахально обнимать на глазах у собравшейся толпы. А потом еще требовать, чтобы я полночи проторчала у его постели, отгоняя вездесущих комаров. И нечего было строить поутру невинные глазки, оправдываясь тем, что это только для правдоподобия. Мол, "дедушка" слабый и совсем беспомощный, нуждается в заботе и тщательном уходе. А то, что после этого мне пришлось у него с боем отвоевывать половину кровати, да потом еще и одеяло отбивать колотушкой, конечно, не в счет. Не говоря уж о том, что другие братики косились на нас потом с ба-а-альшим подозрением. Потому как, в отличие от недавно присоединившегося к нам Хаса, давно усвоили, что бить ко мне клинья бесполезно. А после возвращения из Рейданы еще и опасно - с некоторых пор я стала на редкость раздражительной в некоторых вопросах.