Анастасия Сычёва - Под угрозой уничтожения мира

Из зала я вышла на широкую каменную террасу, опоясывавшую дворец сбоку. Терраса выходила в сад, и при желании можно было спуститься по ступеням вниз и пойти понаслаждаться красотами природы — уверена, многие парочки, желавшие уединения, так регулярно и поступали, благо в саду горело всего несколько фонарей. На землю уже опустилась ночь и подступила вплотную к дворцу, который был ярко освещен и не позволял ей поглотить себя. Но в темный сад я не пошла, а вместо этого прошлась по террасе вдоль стены дворца и натолкнулась на Кейна, облокотившегося на перила и мрачно смотревшего куда-то в ночь.

— Я тебе уже говорила в прошлом году, что ты дурак? — поинтересовалась я, без труда догадавшись, о чем он думал.

— Говорила, — буркнул он.

— Ничего, если я повторюсь?

Кейн страдальчески закатил глаза:

— Корделия!..

— Послушай, — серьезно сказала я. — Я не люблю лезть не в свое дело и уж точно не хочу учить никого жизни. Но прошу тебя — не порти Оттилии этот вечер. И самому себе тоже, раз уж на то пошло.

«А затем, может, ты уже не захочешь оставлять ее», — добавила я про себя.

Несколько секунд он молча смотрел перед собой.

— Ты права, — наконец сказал он. — Не знаешь, когда должны начаться танцы?

— Думаю, с минуты на минуту, — я почувствовала, что начинаю улыбаться.

Кейн благодарно кивнул мне и поспешил обратно в зал, а я заняла его позицию, опершись на перила и начиная разглядывать неясные силуэты деревьев в полумраке. Из дворца до меня донеслись звуки полонеза, и следующие минут двадцать я слушала хорошо знакомую мелодию. Впрочем, наслаждаться одиночеством мне удалось не так долго.

— Возможно, я буду не первым, кто говорит тебе это, — голос Адриана раздался буквально в нескольких шагах, и я чуть не подпрыгнула от неожиданности, — но ты самая красивая девушка из всех собравшихся.

Я недоверчиво взглянула на него, но архивампир выглядел совершенно серьезным.

— Спасибо, — просто ответила я, поскольку в тот момент у меня напрочь вылетело из головы, как надо отвечать на комплименты.

— Почему ты здесь? — спросил он, подходя ближе и вставая рядом со мной.

Я неопределенно пожала плечами и внезапно для самой себя призналась:

— Боюсь, балы — это не мое. Я никогда не чувствую себя на них комфортно, а в Валенсии просто ненавидела эти официальные мероприятия, где тебя окружает толпа людей.

— Я тоже, — вдруг сказал Адриан, и я удивленно посмотрела на него. Тот это заметил и улыбнулся, и в этот момент я забыла, как надо дышать. — Ты наверняка знаешь, что для королей балы — это возможность обсудить с нужными людьми насущные вопросы в менее официальной обстановке, а больше в них нет ничего интересного или полезного. Но ладно короли, а как же принцессы? Уж им-то полагается любить танцы, музыку, восхищение кавалеров, болтовню ни о чем…

— Может, у меня просто другие вкусы? — предположила я, не желая говорить правду, поскольку она бы слишком напоминала жалобу. — Ну там, не знаю, охота, поединки, чтение, рисование?

Почему-то он мне не поверил. Бодрая мелодия, доносившаяся из дворца, тем временем смолкла, раздались аплодисменты гостей, а затем зазвучали новые аккорды, на этот раз — вальса.

— Ну а все же? — настойчиво спросил Адриан.

Я вздохнула.

— Принцессам, может, и полагается любить и балы, и прочие дворцовые развлечения, — говоря это, я снова перевела взгляд куда-то в сад. — Но только не в том случае, когда этих принцесс недолюбливает королева. Тогда, чтобы не злить королеву, принцесс начинает недолюбливать и весь двор, и тогда любые балы превращаются в пытку. Хочешь верь, хочешь нет, — тут я неожиданно улыбнулась, — но ты второй человек в моей жизни… — ну, не человек, но это неважно — который назвал меня красивой. Да и не могу сказать, что в Дионе мне приходилось много танцевать.

Секунду он молча смотрел на меня, а затем, к моему полному изумлению, шагнул назад, и слегка поклонился мне:

— Ваше Высочество, позвольте пригласить вас на танец?..

Я растерянно вытаращилась на него, а когда ко мне вернулся дар речи, глупо спросила:

— Ты хочешь вернуться в зал?

— Я этого не говорил, — отказался Адриан. — Мне кажется, музыка прекрасно слышна и здесь.

До меня снова донеслись звуки вальса, и тогда я наконец-то отмерла и, не веря в происходящее, осторожно вложила свою ладонь в его. Вторую руку Адриан положил мне на талию, а я свою — на его плечо, и мы закружились в танце.

Все правильно, не нужно было возвращаться в зал. Адриан уверенно вел меня, так что я чувствовала себя совсем легкой и воздушной и действительно получала удовольствие от вальса. Вдобавок я все время ощущала нашу близость, и от этого любые мысли из головы просто вылетали. Впервые с нашего прощания в Оранморе он был так близко ко мне, и на меня снова нахлынули воспоминания того дня…

Должно быть, Адриан думал о том же, потому что в тот момент, когда музыка стихла, и гости снова захлопали, он не отпустил меня, а продолжил прижимать к себе. Подняв голову, я натолкнулась на взгляд темно-серых глаз и окончательно позабыла обо всем на свете. И, думаю, он это понял.

В поцелуе я старалась выразить все то, что чувствовала к нему теперь. Эту любовь, доверие, преданность — все то, о чем я старалась не думать последние недели, поскольку была уверена, что потеряла Адриана навсегда. Но теперь…

— Корделия, — выдохнул он, когда мы наконец-то отстранились друг от друга. — Я…

В тот момент что-то изменилось. На первый взгляд, ничего не произошло, но Адриан застыл и замолчал, прислушиваясь к чему-то. Я сама не услышала ничего, но ощутила, как из воздуха разом пропали вечерняя расслабленность и бальная праздность; он словно наполнился напряжением, и в подтверждение этой мысли из зала донеслись крики, звон бьющегося стекла и изумленные восклицания. Мы с Адрианом молча переглянулись и оба устремились к дверям.

Как выяснилось, на балу внезапно прибавилось гостей — по периметру зала не пойми откуда возникли до тошноты знакомые вооруженные фигуры зомби, закутанные в плащи. Было и несколько человек в черных некромантских балахонах, среди которых я узнала Раннулфа Тассела, стоявшего неподалеку от входа. Но Адриан, да и все остальные присутствующие, включая селендрийского короля, смотрели не на него.

Их внимание, которое буквально сочилось растерянностью и паникой, было приковано к высокому темному эльфу в центре зала с аристократическими чертами лица, о котором я столько читала, и которого так часто видела во сне.

Глава 8