Последний сон ее смертной души - К. Берд Линкольн
— Мне нужно, чтобы ты накрасила меня. Сделала мне ту маску профессионала, которую ты делаешь себе для клиентов.
Марлин смотрела на меня, прижав язык к щеке, как мама, когда анализировала информацию.
— Для этого костра? Зачем?
— Кваскви не будет сидеть тихо, пока люди убирают его народ по одному. Он задумал что-то большое у того костра. Я знаю. И я могу быть лучшим шансом остановить войну людей и Иных.
ГЛАВА ПЯТНАДЦАТАЯ
После трехминутного душа Марлин укутала мои волосы полотенцем и усадила меня на стул. Она выщипывала, расчесывала и рисовала. На моем лице еще никогда не было столько продукции, а это Марлин была только с походной сумкой.
Кваскви и Кен не звонили, хотя я много раз проверяла телефон. Сообщения были без ответа, кроме напряженного «Занят» от Кена. Я даже позвонила Пон-суме, но и он не отвечал, что не удивляло.
— Согнись, я высушу тебе волосы, — приказала Марлин. Я склонилась, и Марлин выдавила мусс мне на волосы. Когда мне разрешили выпрямиться, голова немного кружилась от жары и прилившей к ней крови.
— Ладно, смотри в зеркало, — сказала Марлин после пары атак лаком. — Я постараюсь подобрать тебе одежду.
Я прошла в ванную, проверяя в миллионный раз телефон. Наконец-то! Ответ от Пон-сумы пришел на японском.
«Пит сбежал. Упустили напавших. Джордж и Генри в критичном состоянии. Костер не отменяли. Кен сказал, что приедет на такси, не совершай глупостей. Он встретит тебя у ворот».
«Поняла. Буду. Ты в порядке?».
«ОК».
Я с облегчением перевела взгляд на зеркало и опешила. На меня смотрели знакомые карие глаза с небольшой веконосовой складкой, но Марлин как-то смогла нарисовать подводкой крылья и загнуть мои ресницы так, что они казались огромными. Серые тени с переходом оттенков подчеркивали то, что я унаследовала от Японии, мои веки казались большими, как у мамы. Она подвела мои губы темно-сливовым цветом, на который у меня никогда не хватило бы смелости. Я представляла свои волосы в шиньоне или французской косе, но Марлин решила оставить их волнами вокруг моей головы, что контрастировало со строгим макияжем, передавая компетентность и прямолинейность.
Это не было правдой. Ха, я была скорее ошеломленной и чудаковатой.
Я вернулась в гостиную, чтобы сообщить новости Марлин. Через миг я поняла, что она красит глаза в том же стиле, что и мои.
— Папе все равно, есть ли на тебе помада.
Она повернулась в кресле, пронзила меня своим убийственным взглядом. Я моргнула, прогоняя желание потереть глаза и испортить всю ее работу.
— Я пойду с тобой к костру.
— Ни за что!
— Я не могу сидеть одна в отеле.
— Это опасно.
— Ты же идешь, — процедила она.
— Я — баку.
— Мои отец и сестра — баку! Все это меня пугает, Кои. Но Пит ранил меня. Он заставил меня чувствовать себя глупо, чтобы добраться до тебя. Мне нужно участвовать в этом. Ты не можешь отталкивать меня от самых важных частей своей жизни!
Я вздохнула, цепи тревоги сдавили мою грудную клетку. Марлин была упрямой как питбуль с игрушкой. Костер был единственным местом, где будут те, что станете защищать. Кен, Пон-сума и даже Кваскви будут рядом. И мысль, что со мной будет Марлин в месте, полном незнакомцев, которых нужно было убедить, что было плохой идеей охотиться и убивать людей, была заманчивой.
Марлин хотя бы запомнит все имена.
— Ладно.
— Правда?
— Ты можешь пойти, но держись ближе к Кену или Пон-суме.
Марлин сморщила нос.
— Я почти не знаю Пон-суму. Он, наверняка, хороший, но почему я не могу быть с тобой?
— Со мной в последнее время происходят ужасы.
— Я рискну, — Марлин обвила рукой мои плечи и сжала их. Мы удивленно переглянулись одинаково накрашенными глазами и расступились.
Объятия были простыми. Люди обнимались каждый день, не переживая. Но Марлин даже три недели не пыталась меня обнять, ведь я боялась прикосновений до того, как научилась управлять фрагментами сна.
Моя сестра напала на магазин сувениров в фойе, а потом своей магией нашла подходящий наряд к моей прическе и макияжу. Она одолжила мне свои черные леггинсы, черные кожаные сапоги до колен с поразительными каблуками в два дюйма. Бархатное платье цвета вина было без рукавов и с низким декольте.
— Я добавлю тебе бархатный чокер, — сказала она.
— Это уже слишком. Я же не хочу быть сексуальным пожирателем снов. Я хочу, чтобы меня, как баку, серьезно воспринимали. И это костер. Снаружи. Я не могу надеть толстовку с этим.
Она широко улыбнулась и прошла к своей сумке.
— У меня есть кое-что, — она вытащила черную кожаную куртку с широкими лацканами. Она идеально подошла к женственному платью. Я все еще ощущала себя как из клипа Кети Перри, но эта моя версия точно произведет сильное впечатление.
— Ладно, — я выдохнула. — Идем к папе.
Мы вместе покинули номер. Марлин закрыла дверь с тоской на лице. Напротив Хитмана поток людей в нарядах туристов или хипстеров двигался к площади Пайонир. С другой стороны женщины в коктейльных платьях и мужчины в рубашках с короткими рукавами, чтобы показать мышцы и татуировки, никуда не спешили за столиками кафе. Обычная ночь, нормальные люди. Но я задерживалась взглядом на татуировках блондинов, искала кресты из стрел и 14.
Марлин встала передо мной.
— Что ты делаешь?
— Нервничаю.
— Хватит пялиться на гостей. Из-за тебя Киту неловко.
— Киту?
— Ему, — она указала на швейцара, который открывал дверцу такси для худого мужчины в арабской длинной белой тунике. Кит подмигнул Марлин и с любопытством взглянул на меня.
Ах, вряд ли Кит получит чаевые, если ненормальная женщина будет стоять у отеля и глазеть на предплечья мужчин. К счастью, знакомое
