Матабар. II (СИ) - Клеванский Кирилл Сергеевич Дрой
— У меня младший брат скоро достигнет призывного возраста.
— А он собирается стать офицером?
— Нет.
— Тогда мне не интересно.
— Ну тебя…
Служанки удалились в сторону и Ардан отправился дальше. Вскоре ему на пути встретились стражники, не особо собиравшиеся отходить от высоких дверей, украшенных позолотой и гербом Империи. Видимо являлись своеобразной границей разных крыльев.
— Помилование он им выдал, — прокряхтел стражник справа — высокий, худой, мужчина лет сорока с переломанным носом и немного кривой нижней челюстью. — А как по мне, то нельзя было отменять черту оседлости для нелюдей. Жили они себе на севере, глаза никому не мозолили, и всем хорошо было.
— Так сейчас не говорят, Велислав, — покачал головой тот, что слева.
Намного моложе, но тоже со следами войны на лице. В самом прямом смысле — его щеки и правой висок пересекали несколько глубоких, жутких шрамов, явно заштопанных не нитью, а конскими волосами — так, если верить рассказам Плащей, лечили полевые врачи.
— Как не говорят? — переспросил Велислав.
— Нелюди, — напомнил молодой. — Правильно говорить — первородные.
— Первородным у меня брат был старший, — фыркнул возрастной стражник. — погиб под копытами Армондской конницы. И что-то я не видел рядом с ним ни сраных эльфов, ни ублюдочных орков. И уж точно там не дымили свои сигары дворфы. Они, наверное, в тот момент, пока мой первородный старший брат хрипел с пробитыми копытами легкими, купюры в кабаре на сцену кидали.
— Дворфы и их богатства… — покачал головой молодой. -ты говоришь совсем как Тавсеры.
— А может я нахожу в их памфлетах зерно здравого смысла? — огрызнулся Велислав. — Наши предки не для того, кровью и потом, сбрасывали с себя ярмо Эктаса, чтобы теперь мы тут строили, как это там называется…
— Ты о чем?
— Ну это, Вечные Ангелы, как вы, молодые, говорите…
— Справедливое общество?
— Вот! — щелкнул пальцами возрастной. — Точно. Справедливое, драл я его в глотку, общество. Говно эта ваша справедливость. Воняет от неё за версту. Не было в этом мире никогда и ничего справедливого, кроме, разве, того, факта, что все мы сдохнем.
— Кроме эльфов? — почему-то улыбнулся молодой. — Они-то живут столетиями.
— А, драть их в глотку, — отмахнулся Велислав.
— Слушай, всегда спросить хотел, а откуда вообще к тебе привязалась эта фраза — драть в глотку что-либо?
— А я не рассказывал? Был у меня сержант в роте, так он…
Подозревая, что разговор никогда не закончится, Ардан аккуратно подошел к тумбе и, стараясь не делать лишних движений, смахнул с неё подсвечник.
— Проклятье!
— Срань Светлоликого!
Стражники, скорее от неожиданности, чем от испуга, подскочили на месте и, переглянувшись, не говоря ни слова, обнажили сабли и направились в сторону упавшего серебра. Арди же, невидимый для их глаз, проскользнул мимо и, надеясь, что за дверными петлями здесь ухаживали так же скрупулезно, как и за прочим убранством, приоткрыл дверь.
Ни скрипа, ни треска.
Слава Спящим Духам…
Проскользнув внутрь, Ардан оказался в… очередном коридоре. Ничем не отличавшимся от того, что покинул недавно и по близнецам которого блуждал последнее время. Разве что здесь не было ни стражи, ни слуг. Это юноша определил по отсутствию характерного запаха гуталина на армейских сапогах, и пудры и духов на шеях служанок.
И все же, сохраняя прежнюю внимательность, все так же стараясь лишний раз не моргать, Ардан шел в сторону источника запаха. А тот все приближался и, с каждым метром, душил юношу все более и более глубокими и тянущими внутрь себя ароматами.
В какой-то момент Арди и вовсе показалось, будто он и есть тот несчастный, что увяз в трясине и теперь, тщетно, барахтается, отчего вязнет лишь глубже. И благодаря этому он понял, что нашел нужное место.
Встав около приоткрытой двери, юноша уже было заглянул внутрь, как на мгновение замер.
« Уже поздно думать о том, правильное ли это было решение,» — напомнил он сам себе и, все же, посмотрел что творится по ту сторону дверей.
И стоило ему только заглянуть, как тут же стало понятно — это была поганая идея и, на будущее, стоит помнить слова Йонатана и не лезть не в свое дело.
Стены покоев внутри оплетали темные, хрустящие древесные корни. Они копошились и роились змеиной свадьбой, сливаясь друг с другом и перехлестываясь на манер спутанных волос утопленницы. Но стоило присмотреться, как становилось понятно, что это не корни, а лапы. Гибкие, лишенные суставов, дождевыми червями и личинками навозных насекомых, они облепляли все, чего касались, пока не соединялись где-то под потолком в мареве жужжащего облака, одновременного походящего на сову, паука и мертвый куст, побитый зимним градом.
Четыре ярких глаза на морде чудовища светились неестественным, золотым сиянием и смотрели вниз, на сморщенного, маленького человека, похожего на куклу.
Арди едва не зажмурился из-за увиденного, но, все же, сумел удержать концентрацию. В нос же пудовым кулаком ударили запахи болота и гнили.
— Значит, в этой битве мы потерпели поражение.
— Да, мой господин, — склонилась кукла. — Шанти’Ра предали нас.
— Степные орки и матабар всегда имели тесные связи, так что это предсказуемо и неудивительно, — голос Безродного звучал сродни тому, как звучит чавкающая, хлюпающая весенняя грязь или же, как чавкает морда падальщика в зловонных останках давно павшей добычи. — И все же, у меня теплилась надежда, что мы сможем с этой стороны сделать укол Императору.
Последнее слово Безродный сплюнул так, будто даже произносить его было неприятно.
— Вы удивительно спокойны, мой господин.
— А у меня есть поводы для беспокойства? — хмыкнул Безродный. — Мальчишка матабар — это лишь одна из пешек в партии, где фигур куда больше, чем даже ты, мой верный слуга, можешь себе представить. И то, что у нас не получилось его использовать так, как было задумано, ничего не меняет в общей картине происходящего. Отложим, пока, его в сторону. Пусть за ним приглядывают наши верные соратники, но без особых усердий.
— Но в донесении второй канцелярии…
— Если бы, слуга, я беспокоился из-за каждого неуча, обладающего способностями в искусстве Эан’хане и Звездной Магии, то давно бы уже сошел с ума.
— Но этот неуч — потомок Арора.
— Арор, — фыркнул монстр. — Арор был слеп, глух и нем. Никогда не видел дальше своих нелепых представлений о благородстве и чести. И теперь он мертв. А я жив. Что мне его щегол… Я больше, чем уверен, что уже после Нового Года он подожмет свой хвост и вернется к родным.
— А что делать с ними?
— Ничего, — прохрустели ветви. — Полковник что-то подозревает… не хочу давать ему лишней пищи для размышлений. Оставь все, что связано с Эгобарами, до лучших времен. Уже сегодня отзови своих людей из Дельпаса. Не стоит распылять наши ресурсы… А пока, пожалуй, займемся другими фигурами на доске. Что там с нашими планами насчет…
Внезапно монстр осекся и его четыре глаза устремились к двери. Арди, скрытый мраком, отодвинулся в сторону, но, в процессе, зацепился мизинцем за косяк и, резкая вспышка боли, вкупе со всем, что он только что услышал, заставила его потерять концентрацию.
— Ты не закрыл дверь, слуга, — прозвучал вполне себе обычный, человеческий голос.
— Да, мой господин, — ответил ему тоже вовсе не кукольный.
Арди, стараясь не дышать, стоял, прислонившись спиной к стене и слушал шаги приближающегося человека. И, перед тем, как тот закрыл дверь, Ардан успел увидеть очертания силуэта того, кто сидел за массивным, черным роялем. Внешне — простой человек, разве что на его правой руке отсутствовал безымянный палец.
После того, как дверь захлопнулась, Ардан, все так же, насколько мог, аккуратно, стараясь не шевелиться, снял туфли и, подняв посох, аккуратно зашагал в сторону дверей.
