Незримые часы - Александр Нетылев
Он не выдержал и застонал от наслаждения. Чувствуя его отклик, Лю стала действовать активнее. Её язычок выписывал прихотливые узоры, все больше распаляя его.
— Я скоро…
Что именно «скоро», Дан не сказал. Может быть, потому что от подкативших болезненно-сладких ощущений у него перехватило дыхание. А может, потому что те примитивные и пошлые слова, что только и существовали в привычной речи для подобного, разрушили бы атмосферу чувственности и страсти, что наполняла покои этим прекрасным утром.
Он не сказал, но она поняла и так. И не отстранилась. С видом искренней страсти, искреннего желания она принимала его семя. Впервые в жизни Дан почувствовал, что кто-то может желать сделать приятное ему.
И потому чуть приподнявшись, он страстно, горячо поцеловал её в губы. Безмолвно благодаря её за все то удовольствие, что она ему доставила, — и так же безмолвно давая понять, что для него в этом было нечто большее, чем просто услуга служанки господину.
Даже если это «нечто большее» и было ложью.
— Ты прекрасна, — прошептал он, когда поцелуй прервался.
Он очень боялся, что услышит в ответ что-то вроде «служу Вашему Высочеству». Подобные слова разрушили бы все волшебство этого утра.
Но Лю этого не сказала. Лишь молча потерлась щекой о его плечо.
И как он только мог при первой встрече счесть трех служанок дворца Чиньчжу похожими между собой? Сейчас он смотрел на красавицу Лю и видел каждую мелочь, каждую деталь, отличавшую ее от других. Он видел, что ее прямые длинные волосы не только мягкие, как шелк, но и чуть светлее, чем у Линь и Хао. Он видел, что её правый глаз чуть косит, — но странное дело, для него это не было недостатком, а лишь добавляло изюминки. Он видел, что оттенок ее губ поразительно напоминает спелую клубнику, — и как он знал теперь, на вкус они не менее сладкие.
И многое другое он теперь видел, но так ли важно это было сейчас?
Хорошо выспавшаяся совесть ехидно отмечала, что то, что он делал с бедной девушкой этой ночью и утром, в цивилизованном обществе классифицируется как злоупотребление положением и сексуальное домогательство, а кто-то может и без обиняков назвать это изнасилованием.
— Скажи, — к собственному удивлению подал голос Дан, — Только честно. Ты бы хотела, чтобы эта ночь повторялась в будущем? Не «согласишься, если я прикажу», а именно — хотела бы?
Кажется, Лю этот вопрос удивил не меньше.
— Да, господин, — ответила она, — Конечно.
Ну и что он рассчитывал узнать? Даниил ведь прекрасно знал, что даже в его мире женщины почти никогда не говорят мужчинам честно о том, понравился ли им секс с ними. Простой боязни обидеть и поссориться оказывается достаточно, чтобы побудить их лгать и притворяться. Чего же ожидать от служанки, уверенной, что за недостаточно лестный ответ она может поплатиться своей жизнью и жизнями своей семьи?
Разве что надеяться, что она не такая великая актриса, чтобы ничем не выдать своих истинных чувств. Но ведь и сам Даниил был отнюдь не Кэлом Лайтманом, читающим людей как раскрытую книгу. Да и мог ли он быть уверен в своей объективности?
Ведь слишком свежи были воспоминания о том, что значит — следовать своим желаниям и не оглядываться ни на кого. Познав это однажды, Даниил уже не был уверен, что сможет вернуться к прежней роли «удобного друга».
И не был уверен, что хочет этого.
— Выслушай мой приказ, — медленно заговорил Дан, — Он может быть весьма непривычным и странным, но ты должна исполнить его. Полностью и без обмана.
— Да, молодой господин, — подхватилась Лю.
С досадой Дан подумал, что буквально на глазах пропала из ее тела расслабленность прошедшей ночи.
— Первое, — сказал он, — Когда мы наедине, не называй меня молодым господином или тем более вашим высочеством. Обращайся просто по имени. И на «ты». После того, что было ночью, ты для меня не просто служанка.
У девушки отвисла челюсть и округлились глаза. Лицо ее выражало такую крайнюю степень офигения, что Дан невольно улыбнулся.
— Второе, — продолжил он невозмутимо, — Не кланяйся мне, кроме как когда это предписано протоколом официальных мероприятий. Не падай ниц. От раболепных фраз вроде «я заслуживаю смерти» тоже воздерживайся. Нет, не заслуживаешь, и убивать твою семью за какую-то ошибку или непочтительность я тоже не собираюсь. Запомни это крепко. Пока понятно?
— Да, ваше… Лиминь, — девушка покраснела до самых кончиков ушей, как будто сказала что-то невероятно смущающее. И выглядело это до того мило, что Дан почувствовал, что такими темпами рискует не успеть договорить к моменту, когда возбуждение вновь превратит его во влекомое желаниями животное.
— Я постараюсь, — потупила взгляд она.
— Третье, — продолжил Дан, — Если когда-нибудь ты почувствуешь, что делить со мной ложе тебе неприятно. Или ты не хочешь конкретно того, чего захочу от тебя я. Или просто захочешь, чтобы я оставил тебя в покое. Ты должна будешь сказать мне об этом прямо и открыто. Без лести. Я в свою очередь, если хочешь, дам Клятву Заклинателя, что не стану мстить тебе или наказывать за это.
— Госпо… Лиминь, — служанка слегка запнулась, — Я никогда не потребую от… тебя дать Клятву Заклинателя. Я верю… тебе. Но я не понимаю, почему я должна желать, чтобы ты оставил меня в покое. Ведь ты заботишься обо мне. Ты помог моей семье, спас мою сестру и исцелил моего отца. Этой ночью ты следил за тем, чтобы мне тоже было приятно. Ты защищаешь меня, и я чувствую себя в безопасности под твоим покровительством. Разве могу я желать чего-то большего?
— Очень… практичный подход, — не придумал более умного ответа Дан.
«А как же чувства?» — хотел спросить он. Но знали ли вообще в этом мире про романтическую концепцию любви? Да и понимание из его мира, — таким ли правильным оно было? Ведь спроси десять человек, мечтающих о любви, и каждый опишет её по-своему.
Лю, по крайней мере, точно знает, чего хочет. И кто ей может это дать.
— Просто помни, что отказ мне не навредит тебе и не лишит всего этого, — мотнул головой он, — Даже если ты не будешь ублажать меня по ночам, я все равно буду защищать тебя и твою семью.
Она в ответ молча кивнула. Поверила ли она ему? Или нужно все-таки разбираться с Клятвой Заклинателя, даже если вслух она уверяет, что этого не потребуется? Или дать клятву тому, кто этого не хочет, вообще нельзя?
Даниил снова мотнул головой, — и решил, что забираться глубже в
