Пастыри чудовищ (СИ) - Кисель Елена Владимировна

— Три склянки, две стрелки, — бормочет Мел, — таким составом альфина можно положить!

Приходится отойти от крошева клеток и перемолотых в щепу деревьев, расположиться почти у основного входа. Усыпить при этом трёх бешеных керберов: те устроили грызню над трупом Кайерна. Главный вольерный отбивался до последнего, но после того, как закрыл выход бешеным животным, уйти от ворот всё равно не смог.

— Сильный яд или бешенство, сладкая, — выдыхает Аманда. — Мне придется обратиться к очень мощным снадобьям.

Продвигаться от входа приходится медленно: обезумевшие, взбесившиеся звери — повсюду. Обратившиеся в кровожадных фурий единороги. Огненная лисица, вспыхивающая пламенем и целящаяся в горло, прыгает из-за искусственной горки — на нее приходится извести полную склянку снотворного… Гриз захлестывает кнутом дико визжащую, метящую в глаза койну. Мел тратит ещё две парализующие стрелки на игольчатую волчицу.

Валяются растоптанные, завлекающие плакатики: «Мы познакомим вас с волшебными животными Кайетты!» Дальше лежит не успевший убежать посетитель, над ним навис сизый грифон. Две склянки снотворного — и, кажется, посетитель еще жив — кроветвор, заживляющее, оттащить назад…

Нэйш кивает на прощание, пропадает в завесе дыма. Пора, — мысленно соглашается Гриз. Зачистили десяток животных, если сейчас промедлить — те, кто остался в глубине питомника, не дождутся помощи. Где-то там виверний Йенх — наверное, пожары из-за него…

— Справитесь?

Аманда, Мел и Хаата продвигаются вперед слаженной группой: Травник — в центре, Следопыт отслеживает приближающихся животных, даарду слушает весь питомник. И она же кивает первая, шепчет:

— Сестра, иди. Там ярость, там огонь, там… тебе нужно быть.

— Кейн, за мной, — бросает Гриз и кидается бегом. И воедино сливается и проносится мимо калейдоскоп разрушения: лежащие поперек дорожек стволы, раскиданные камни, сломанные скамейки, сожженные кусты… Бешеное ржание единорога слева, за загонами, «урлюлюлюлю» гарпии-бескрылки — но останавливаться нет смысла, группа Аманды здесь сработает…

Дикий, иступленный рык. Алапарды бьются о свою клетку, протягивают лапы, с безумной жаждой: достать. С клыков хлопьями летит пена, глаза кажутся алыми… мимо, мимо!

Извивается в искусственном пруде болотная гидра — оплела кольцами вольерного и топит. Приходится задержаться: усыплящее плюс удар магии холода, освободить вольерного, который кричит и цепляется за руки Кейна Далли…

— Кейн, вон в то здание его, я буду впереди, где пожары!

Рык виверния звучит всё яснее, только раздаётся то с одной стороны, то с другой, как будто животное мечется туда-сюда. Под ноги лезут шипящие, с раззявленными пастями шнырки — захлестнуть кнутом одного, другого, третьего, полежите и подумайте о своем поведении…

— За постройками пока спокойно! — раздается отдаленный голос Кейна Далли. — Гляну там, вдруг кто-то есть…

Хозяйственные постройки — длинная череда зданий, и между ними и стеной питомника есть проход. Гриз кивает: ищи людей, Кейн, если что — кричи — и отправляется искать тех, кто опаснее всего.

Разнимает кнутом ещё двух гарпий, которые растерзали птичник. И охлаждает пыл единорогу, только вот снотворного больше не остаётся. Гриз пользуется кнутом и снотворным, потому что не знает, что там — в сознании зверей. Соединение с разумом безумной твари — не то что можно вытерпеть так просто, к тому же варг беззащитен в состоянии единения, а тут каждую минуту можно на кого-то наткнуться.

Виверния нигде нет, и это тревожит. Гриз огибает груду хлама — когда-то клетку виверния — и идет между опалённых стволов. Отмечая пропалины на траве и следы когтей, и вспоротые ударом хвоста деревья.

Некоторые кусты полыхают — и это пламя бестии. Магическое, быстро прогорающее пламя… Где же ты, а?

Шорох за деревьями — Гриз сворачивает влево, осторожно идет, сжимая кнут. Следы виверния ведут туда, трава и кусты примяты — следы борьбы. Ещё пропалина. Ещё.

Тяжкий стон навстречу.

Второй яприль зверинца лежит, и у него стекленеют глаза. Морда опалена, бок растерзан — столкновение с вивернием, который даже не стал есть добычу, только разорвал…

Гриз делает шаг вперед, чтобы облегчить страдания, хотя нет, поздно, яприль уже делает последний выдох.

И тут звучит бешеный рык справа, за пару сотен шагов.

Приглушённо доносящийся ответный вопль «Да черти ж водные!» подстёгивает лучше хлыста — она не бежит, летит, а вокруг мелькают переломанные деревья и разбитые клетки, и полыхают загоны, и мечутся под ногами смешные поросята яприля, ничего, маленькие мои, Мел вас успокоит, а пока мне срочно нужно, срочно…

Крику вторят другие — совсем панические, незнакомые. И рёв, который пышет жаром.

Виверний, понимает Гриз на ходу — и обращается в ветер, в полёт, в бесконечное «успеть». У Гэтлонда в зверинце крупный виверний, звучное имя — Йенх, по имени Дарителя Огня, пришлось с Амандой наведаться и лечить, когда мальчик приуныл и расчихался клубами дыма…

Вот только он был молодым и почти ручным, до смешного, а теперь…

Пламя и хаос. Рёв и ярость.

И картина неизвестного художника — «Некуда бежать».

Далли, умница, всё-таки успел найти и выдернуть из хозяйственных построек двух вольерных — до того, как виверний учуял людей и разнес постройку. Кейн успел даже прихватить какую-то даму из посетителей. Дама утратила благопристойность — вместе с зонтиком, обгоревшей шляпкой и порванным подолом платья. Теперь прижимается, тихо скуля, к крепкому забору, пытается прокопаться через магическую ограду, а один вольерный, весь в копоти, упал на колени и визжит тонким женский голосом…

Второй пытается выставить холодовой щит. Под руководством бледного Далли, а тот тихо-тихо шевелит губами, то ли просчитывая что-то, то ли ругаясь…

Может быть — молясь, потому что не каждый день оказываешься припёртым спиной к ограде, когда повсюду — горящие обломки, полыхающие деревья, разбитые хозяйственные постройки. А сквозь то, что было небольшим сарайчиком с инструментом, на тебя неотвратимо надвигается тот, кого недаром назвали в честь Дарителя Огня.

Тупая, почти квадратная, чешуйчатая морда в серо-зеленой броне. Раскрывается клыкастая пасть, мелькает язык: сейчас, подождите, наберусь сил для огнеметания. Маленькие глазки — куски светлого, прибрежного янтаря, в янтаре застыло, запечаталось пламя.

Хлещет мощный хвост, раскидывая горящие доски, взвихряя пепел, когтистые лапы с треском разрывают дерево, миг — и виверний прошибает бывший сарай собой, оставляя груду обломков. Встряхивает головой с гребнем, раскрывает плотные, кожистые отростки крыльев, в небо летит короткий, полный бешенства и предвкушения рёв, потому что добыча здесь, добыче некуда бежать, и эти вот — жертвы…

Слишком далеко, не успеть до огнеметания, и Гриз делает то, что проще всего:

— Стоя-а-а-а-а-ать!!!

Йенх не разбирает команды, но громкий звук — значит угроза, а к угрозе нужно повернуться огненной глоткой.

И он поворачивается, на миг, навстречу крику «Вместе!» — который Гриз выталкивает силком из пересохшего горла.

Вокруг жар пламени, копоть забивает дыхание, но зелень не унять, не остановить. Зелень поднимается в глазах Гриз весенними травами, и оплетает Йенха, и обволакивает прохладой, тащит в бесконечный, мерный, спокойный шепот: стоп, стоп, стоп, они не добыча, не надо охотиться, надо немного отдохнуть…

Но внутри нет виверния Йенха. Там смеется алое бешенство, хохочут и пляшут огненные нити с солоноватым привкусом: добыча, добыча, всё вокруг добыча — и он упивается безграничным ощущением: нет клетки, нет загона, никаких границ, и ему нужно крови, крови, крови вот этих вот, которые так смешно кричат, и нужно пламени, нужно терзать, жечь, рвать…

Нет, — шепчет она, глядя его и своими глазами. На ощеренную пасть, которая всё ближе. Нет, послушай меня, это же не ты. Помнишь меня, помнишь, как мы были вместе раньше? Я не обижу тебя, я с тобой, ты не один, и ты должен вспомнить, что это не ты. Вспомни, прошу тебя, вспомни!