Академия попаданок. Третий семестр - Алексей Калинин
— Умницы! Но это не то! — проорал нам суслягух.
— Почему? — спросила я, когда приготовилась запулить в голема ещё одним шаром огня.
— Потому! — суслягух показал на вылезающие из головы голема новые отростки.
Спустя три секунды большие шишки раскрылись, как бутоны цветов ранним утром, и на голове голема появились новые уши.
— Агапа, он черпает новые части тела из грязи. Надо что-то другое.
— А что? У нас кроме этих боевых заклинаний остались только академические, готовка там, очистка одежды, а из новых только вода…
«И огонь, и вода!»
Плюшки-ватрушки, да это же слова из песни Киркорова. А не за тем ли приходила Славояра? Решение пришло точно также, как воспоминание о заклинании вызова огня.
Голем был уже в пяти метрах от нас, когда я использовала связку заклинаний на его поднятой руке.
— Инундатио! Арсуминте! Пануй!
Вода плеснула на плечо великана, потом от заклинания очищения целый кусок грязи упал в болото, а жаркий огонь опалил культю. Голем снова зарычал, но через обожженную корку глины уже не смогла пробраться новая партия грязи, чтобы появилась новая рука.
— Агапа! Танцуем! И огонь, и вода!!!
Плюшки-ватрушки, что это был за танец…
Агапа без лишних слов поняла мою задачу. Мы превратились в две машины по уничтожению грязи, прямо клининговая фирма в количестве двух академичек. Сперва мы обожгли руки тем существам, которые тянули зубра вниз, а после забрались на его мокрую шерсть и там, как на палубе плывущего корабля начали свою очищающую работу…
Зубр смог-таки подняться на ноги и двинуться вперед. Он ревел, качался, идя по узкой дорожке, и бодро отбрыкивался от тянущихся из водоемов рук. Со стороны его можно было принять за очень взрослую версию того самого бычка, который шел по доске и боялся, что сейчас навернется. Между нами лежал Шмур, а впереди летал суслягух и шлепал восстающих из прямоугольников големов по щекам.
— Инундатио! Арсуминте! Пануй!
Голем с моей стороны пошатнулся и рухнул ничком в воду, когда остался без второй ноги. Он стал похож на того самого робота-терминатора, который в фильме пытался дотянуться до Сары Коннор даже без ног. Пришлось отсекать ему и голову, после этого груда грязи начала расползаться по дорожке.
Агапа тоже не уступала мне в криках и выпускаемых заклинаниях. Големы с её стороны бухались в воду, чтобы распасться на мелкие катышки. Они пытались восстать позади прошедшего зубра, но это были всего лишь мелкие пародии на великанов. Им хватало Шандарахуса, чтобы отлететь на добрый десяток метров и напрочь отбить всё желание лезть дальше.
— И огонь, и вода! Агапа! — кричала я.
— И огонь, и вода! Марина! — отвечала Агапа.
Мы плыли по Проклятым болотам…
— Инундатио! Арсуминте! Пануй!
Мы десятками крушили грязевых големов…
— Инундатио! Арсуминте! Пануй!
Впереди показалась ещё одна стена с похожими на первые воротами…
— Инундатио! Арсуминте! Пануй!
Мы соскользнули с мокрой шерсти зубра, когда почти уперлись в эти самые ворота. Ноги дрожали, как будто я только что пробежала по всем магазинам во время «Черной пятницы». Руки повисли двумя плетьми и отказывались подниматься, как только я им не приказывала. Даже голос охрип и сейчас больше походил на рев Никиты Джигурды, чем на мелодичный колокольчиковый голосок.
— Мы прошли, — таким же сипло-хриплым голосом сказала Агапа, когда кивком головы заставила исчезнуть зубра.
Сейчас, когда животинку не держали ничьи руки, это было легко сделать. Где-то вдалеке остались бродить мелкие фигурки грязевых големов, но близко к нам они подходить не решались, опасливо поглядывая издалека.
— Вы… Вы прошли Проклятые болота! — донесся со стены восхищенный голос незнакомого эльфа.
— Открывайте, а то мы и через вас пройдем, — устало ответила я.
Сейчас мне больше всего хотелось упасть и уснуть. Не хотелось больше ничего. Вообще ничего. На всё было глубоко наплевать: на эльфов, на магов, на академию. На всё. Только упасть. Только уснуть.
Ворота со скрипом начали открываться. Рядом с нами тяжело бухнулся суслягух. Его грудь бурно поднималась и опускалась — он отвлекал големов, пока мы делали зачистку. Судя по подпалинам на шерсти, он несколько раз попадал под наши выстрелы.
— Ого, вот это я поспал, — сладко потянулся лежащий Шмур. — А что произошло? Чего вы такие взъерошенные?
Мы с Агапой переглянулись и дружно вынесли его за ворота заклинанием, которое оказалось бессильно против големов.
15
Мы уже довольно далеко отошли от Проклятых ворот, когда Шмур осмелился догнать нас. Он выглядел как мокрый спаниэль после хорошей взбучки, смотрел на нас виновато, но в глазах всё равно плясали чертенята.
— Агап, скажи, а что тебе дала Алюлея? — наконец осмелился он задать вопрос.
— Недостоин ты такой информации, — нахмурилась я. — Вдруг ещё раз в обморок упадешь? А то и вовсе — помрешь тут и будешь плохо пахнуть.
— Да я чего? Я ничего! Эльфы вон чего и им ничего, а я чего? — начал оправдываться Шмур.
Мы с Агапой переглянулись и только махнули руками, мол, горбатого могила исправит.
Он ещё полтора километра плелся и ныл, пока доброе сердце Агапы не сжалилось над ним, и она не рассказала о том, как нас провожали.
Как оказалось, балкончики с внутренней стороны тянулись по всему периметру стены, отсекающей Проклятые болота от остального мира. Пока мы двигались на зубре по тонким дамбам-дорожкам, Алюлея переходила по балкону от окна к окну.
И встретила она нас внизу сразу же, как только в моей голове прозвучал голос утопленницы Мартильды: «…и эта девушка пройдет огонь, воду…»
Я даже в тот момент подумала, что это эльфийка произнесла, но та подошла с такой серьезной миной, словно только что похоронила любимого хомячка. В руках у неё был темно-зеленый походный мешок, который мы тут же сплавили на плечи Шмура, а в глазах вина и уважение.
Как эти два чувства сочетались, я так и не поняла, но тем не менее они там были. Шмур отошел подальше, чтобы не смущать наше прощание и поэтому не видел, что произошло.
— Простите нас, дети людей… Мы не должны были так себя вести… Взамен… Мы с подругами посовещались и решили вам дать это, — Алюлея протянула Агапе зеленый камешек. — Когда будем нужны — только брось его оземь и мы придем на помощь. Твои маски просто чудесны…
Агапа поблагодарила от души Алюлею. Всё-таки они женщины и не виноваты, что мужчины применили к ним запретное оружие —
