Путь Тьмы (СИ) - "Sleepy Xoma"

Четвертый кубок, пожалуй, будет лишним, но такие мысли лучше запивать. Кувшин послушно наклонился, и багряная жидкость полилась внутрь, оставляя на зеленоватых медных стенках рубиновые капли. Как было бы здорово набраться, как свинья, и забыть обо всем…

Генерал откинулся на стуле и прикрыл глаза, но передохнуть ему было не суждено. Снаружи послышался шум. С каждым мгновением он все усиливался и усиливался. Такие знакомые звуки: сотни голосов, орущих на разные лады, ржание лошадей, бряцанье оружием, злые короткие команды… Неужели ночное нападение?

Бирт влетел в хауберк, накинул на голову кольчужный капюшон, опоясался и только после этого подхватил шлем и выскочил наружу.

По лагерю метались солдаты. В многоголосом гомоне было не разобрать, что же именно случилось, поэтому генерал отловил пробегавшего мимо пехотинца, схватил его за плечо и развернул к себе.

— Что стряслось? На лагерь нападают?

— Какое там, господин, туда глянь! — Рука говорившего вытянулась, указывая куда-то на запад.

Генерал повернулся готовый увидеть все, что угодно, начиная от толпы оживших мертвецов и заканчивая Матерью, собственнолично решившей разобраться с обидчиками, но его взору открылось иное.

Вдалеке стояло зарево, а к небу в веренице искр тянулся толстый столб дыма.

Задница Сестры! Пока он витал в облаках высокой стратегии, поганец без затей собрал своих лесных молодцов и одном месте и подпалил Пауковку!

Сколько там было? Две-три сотни? Не страшно…И тут генералу захотелось взвыть. Он вспомнил, чьи именно сотни разместилась в несчастной деревеньке. Затем в голове щелкнуло. Кусочки мозаики сложились в единое целое, замысел императора стал понятен.

— Бирт! — сквозь толпу к шатру генерала прорывался Цард. — Китит ставит своих в стремя!

— Бегом! К коням! — Вот оно! Нужно остановить, успеть. Главный лагерь Бирт разместил к северо-западу от города, оседлав несколько холмов, а вот благороднейший поросенок поставил своих людей прямо на имперском тракте.

Командующий не помнил, как успел оказаться в седле и когда за ним появились телохранители вместе с полусотней гвардейцев. Рискуя сломать своим скакунам ноги, всадники галопом неслись к ополоумевшему от злости благороднейшему. Деревья по правую сторону слились в сплошную стену, лишь факелы разгоняли чернильную тьму. Светлячок сзади дернулся и пропал, дико заржала лошадь — кто-то упал, но времени остановиться и посмотреть нет, нужно успеть!

Не успели.

Когда отряд выскочил на дорогу, лагерь заметно обезлюдил — вся конница, без малого, полторы тысячи, устремилась на помощь товарищам, запертым в горящей деревне.

Бирт обессилено сполз с коня и упал на холодные грязные камни.

— Проклятье!

— Да ладно тебе, вернутся они, тогда и поговоришь, — Цард присел рядом. — Нам бы сейчас лучше вылазки опасаться.

— Не будет ее. Все три лагеря, даже этот, обнесены частоколом, солдаты взбудоражены, часовые на постах. Они не посмеют.

— Тогда в чем проблема?

Бирт со вздохом поднялся.

— Ты узнаешь утром. Поворачиваем назад, надо посмотреть, что с упавшим. — Все равно теперь они ничего не изменят, а осада затянется, самое малое, на несколько недель.

С обзорной башни открывался превосходный вид. Шахрион вместе с Тартионной закутавшись в плащи, сидели на обдуваемой ветрами площадке, прервав свою очередную партию, и смотрели на запад. Туда, где догорала Пауковка.

— Владыка, твой план сработал безупречно, по крайней мере, первая его часть. Красиво горит.

Шахрион оторвался от мерцающего вдалеке зарева.

Да, огонь — странная штука. Он способен намертво приворожить, удивить пляской алых языков на поленьях, но сунь в него руку, что почувствуешь? Игры с огнем стары. Венценосец хотел затушить тлеющие угли, но разбудил лесной пожар.

— Мы только начали, — пожал он плечами. — Этим ослам не хватит мозгов понять, что их переставляют, как фигурки на доске.

— Ты не уважаешь наших врагов, владыка, — улыбнулась советница.

— Скажи, — вместо ответа спросил император, — за что эльфы и дварфы ценили людей, воюющих против империи?

Этот вопрос не застал кольценосицу, привыкшую к каверзным речам своего властелина, врасплох.

— Две вещи, владыка. Дар Шестерых и отвага в бою. Не мозги, нет.

— Именно. Должен заметить, что и в старой Империи дела обстояли не лучше. Необузданные орки, честолюбивые кольценосцы-генералы, соревнующиеся за благосклонность императора, а иногда и метящие на его место, тупые армии нежити, управляемые столь же тупыми некромантами. Они прекрасно давили массой, но всегда плохо подчинялись приказам.

Тартионна вздохнула.

— До поры до времени это работало, поэтому никто не хотел перемен.

— Пока не стало слишком поздно, — закончил Шахрион. В детстве он много читал. Библиотека предков более-менее сохранилась. Император потратил лучшие свои годы на то, чтобы перерыть все древние военные хроники, он тратил большие деньги на покупку мемуаров и поучений великих воителей Лиги, особенно, эльфийских, а поэтому знал, о чем говорил. — Но мы немного отвлеклись от темы. Отвага и магия — вот главные козыри людей. Пока старшие народы были сильны, эти козыри обращались на благо. Единые командиры — чаще всего эльфы — знали, как добиться победы и как заставить своевольных солдат повиноваться.

— Твои предки тоже умели привести подчиненных к послушанию.

— Страхом, не умом. В этом наше отличие от звездорожденных. В этом наша слабость.

Эльфам всегда была нужна людская отвага, но не мозги. Когда прилив Империи затопил почти весь континент, древние западные республики пали и на их место, сохраняя жалкие осколки Лиги, пришли воины, получившие власть от старшего народа, у которого не хватало сил, чтобы сдержать победную поступь Империи Тьмы. Собственно говоря, первые венценосцы были самыми злобными и умелыми зверьми, презирающими смерть и лучше других умевшими проламывать черепа, за что и получили свои головные уборы из рук владык Элиренатии. Благороднейшие только чуть-чуть уступали своим сюзеренам, чуть хуже убивали и немного больше боялись. И поэтому им в награду досталось меньше земли и рабов, когда Империя начала пятиться.

Хотя венценосцы с радостью бы забрали все себе, но как же им тогда было вознаграждать верных? Только землей. А дав землю, они обязали вассалов приводить на войну людей. Так решалась проблема численности, ведь старая Империя Таараш постоянно выставляла огромные армии. Новые победы порождали новые наделы, и вот уже благороднейшие незаметно стали равны венценосцам по силе, надменности, амбициям. И глупости.

Грех было бы этим не воспользоваться.

— Интересно, получится ли у тебя что-то изменить в это мире? — задумчиво промолвила Тартионна, разглядывая багровые всполохи в ночи.

— Кто знает? Время покажет. В одном я могу быть уверен точно: один молодой и мнящий себя великим полководцем кабанчик определенно обидится на оплеуху, отвешенную ему со всего размаха каким-то жалким Черным Властелином.

— Вопрос лишь в том, позволят ли ему более рассудительные и умные товарищи творить глупости?

— Позволят, куда же они денутся — сила не на их стороне. Генерал Бирт и рад был бы что-нибудь сделать, вот только молодой Саргилэн слишком влиятелен, не чета какому-то захудалому дворянину, и не смотри на то, что этот дворянин — капитан Бронзовой гвардии и генерал армии. Высокий сын, кстати, целиком и полностью на стороне кабанчика, в этом можно даже не сомневаться, учитывая, сколько Цигд Саргилэн тратит на пожертвования Ордену. А посему будут они творить такие глупости, какие только захотят.

Шахрион вновь окинул взглядом далекое пламя. Сейчас к нему должны спешить солдаты, много солдат. То, что они найдут, вряд ли обрадует благороднейшего Китита.

— Поверь мне Тартионна, когда у людей изрядно силы, но не хватает мозгов, они становятся крайне чувствительными к вопросам так называемой чести. И я уверен, что наш благородный поросенок именно из такой породы.