Небесный Кузнец: хентай, сэмпай, турнир и Тай (СИ) - Шмаков Алексей Семенович

Жуткая грязь и постоянные подначки по этому поводу со стороны его одногруппников, только усугубляли и без того отвратительные условия. Но эти придурки перестали над ним насмехаться сразу после того, как голова одного из них, самого наглого и острого на язык, расцвела восхитительным цветком, осыпавшим всех находящихся рядом своей пыльцой.

Естественно, его наказали за тот инцидент, но сделали это формально. В руководстве академии не было глупцов, которые действительно решатся на исполнение наказания. В таком случае они быстро могли потерять свой пост и что очень вероятно, вместе с ним и жизнь.

Его пожурили, погрозили пальцем и попросили больше так не делать. Масаши согласился, но только в том случае, если он перестанет слышать насмешки в свою сторону. Если этого не произойдёт, то в академии совершенно точно случиться ещё несколько смертей.

Услышав это, директор академии сразу же принял все необходимые меры, чтобы обезопасить остальных учеников. Масаши было разрешено проживать вне академии, чего до этого момента не позволялось абсолютно никому. А также его перевели на индивидуальное обучение, максимально сократив общение с другими студентами.

После этого сразу все нападки на Масаши прекратились. Хоть ему и было ужасно скучно, всю программу Масаши выучил месяца за три, но ему всё равно пришлось провести в академии положенные три года. Без этого ему просто не присвоили бы звание. Тут даже не помогло бы его происхождение и покровительство отца. Первое офицерское звание могли присвоить только студенту, отучившемуся в академии все три, положенных года. Это дальше могло происходить всё что угодно, а первое правило было нерушимым уже на протяжении нескольких веков. С тех пор как великая империя начала создавать единую государственную армию, взамен разрозненным боевым звеньям родов и кланов.

— На мой взгляд, слишком горчит. — наконец, ответил отцу Масаши. — Либо они его пересушили, либо этот табак рос в слишком затенённом месте.

— Я произнёс точно такие же слова, когда впервые попробовал его. Но прелесть этого табака раскрывается много позже. Примерно после пятой трубки, скоро ты поймёшь о чём я говорю. — отец положил себе на тарелку кусок запечённого мяса и принялся нарезать его на маленькие кусочки. — А, как обстоят дела с поисками Хироши? Если ты не сможешь найти его, то все наши планы, почти наверняка пойдут коту под хвост.

— Именно этим я сейчас и занимаюсь. Слишком трудно искать человека, который, похоже, даже сам не знает, кем является на самом деле. Я разматываю этот клубок, буквально по одной, тоненькой ниточке. И следующая ниточка ведёт меня в Обанадзаву.

— В это время года там довольно холодно. Вполне возможно, что лежит снег. Я как-то бывал в тех местах, ничего примечательного. — отец положил в рот очередной кусок мяса и как, только начал его жевать, тут же скривился. — Горудо! — заорал отец, при этом его взгляд оставался всё таким же равнодушным, хотя Масаши знал, что сейчас он в бешенстве. — Приведи сюда человека, который это приготовил. — отдал приказ отец, одному из своих телохранителей, которые помимо своих основных функций выполняли абсолютно всё, что им прикажет господин.

Конкретно Горудо служил отцу уже больше двадцати лет. На памяти Масаши это был абсолютный рекорд. Обычно отец меняет слуг по нескольку раз в год, но это правило не касалось телохранителей, которые находились подле отца достаточно долго.

Горудо был настоящим монстром. Больше двух метров ростом, весом килограммов двести и при этом он совершенно не казался толстым. Он был очень силён, однажды Масаши видел, как Горудо, для потехи отца вышел сражаться с разъярённым быком, которого он завалил голыми руками. Нанеся всего несколько ударов по голове животного.

Горудо притащил в обеденный зал, напуганного старичка в перепачканном поварском фартуке. Было видно, что он буквально только что облился каким-то соусом и его частички продолжали медленно сползать вниз, вот-вот норовя запачкать собой пол. Вид повара вызвал у Масаши отвращение, но он не отводил от него глаз, уже предполагая, для чего отец приказал его притащить.

— Что это? — указав на валяющийся на полу, слегка пожёванный кусок мяса, спросил отец.

Повар стоял и молчал, трясясь от страха. Тогда отец посмотрел на Горудо и тот, подняв повара одной рукой, словно нагадившего щенка и хорошенько встряхнул его. При этом руки и ноги повара начали довольно забавно болтаться в разные стороны, словно он был куклой, а не живым человеком. С его фартука в разные стороны полетели капли соуса, одна из которых угодила отцу на лицо, но он даже не обратил на это внимание.

— Что это? — отец повторил свой вопрос ещё раз.

— Свинина тушёная в белом вине. — неуверенно произнёс повар, готовясь к очередной встряске от Горудо.

— Ты уверен?

Повар неуверенно кивнул, на всякий случай внимательнее, присматриваясь к мясу.

— Тогда жри сам свою свинину. Она с костями. — после этих слов отец взял всю тарелку с мясом и вывалил её на пол, поверх выплюнутого куска.

Повар стоял и не понимал, что он должен теперь делать. Но тут ему в очередной раз помог Горудо. Схватив бедного старика за шею, этот монстр просто ткнул его лицом в выброшенное на пол мясо.

— Господин сказал тебе жрать, значит, ты должен всё это сожрать. — при этом Горудо начал бить повара лицом об пол, совершенно точно разбив ему нос и губы. Кровь быстрыми ручейками начала разбегаться в разные стороны, заполняя собой небольшие отверстия и поры камней, из которых был выложен пол в обеденном зале. Ударов через десять Горудо успокоился и отпустил повара, который, к моему удивлению, ещё был жив.

С трудом, встав на четвереньки, мужчина тут же начал выполнять приказ отца, запихивая в себя мясо с пола, приправленное его же кровью. Он так сильно торопился, что Масаши казалось, что он глотает всё не жуя. Хотя, скорее всего, так и было на самом деле.

В империи никто не верил слухам, распускаемым про отца и его жестокое обращение со слугами. Все, кто мог доказать это уже давно были мертвы.

Как только повар запихнул в себя последний кусок мяса, он принялся облизывать пол, поняв, что если ослушается ещё раз, то ему не уйти отсюда живым.

От подобного зрелища Масаши едва не вырвало. Он отставил от себя тарелку с едва начатым цыплёнком и сделал большой глоток воды, чтобы продавить образовавшийся в горле комок.

Отец же спокойно продолжал есть, глядя на сына. Подобные развлечения всегда приносили ему истинное наслаждение. А Масаши просто терпеть их не мог. Нет, ему не было жалко людей, над которыми издевался отец, ему просто было противно наблюдать за этим. В такие моменты он хотел убить их всех. Горудо, за то, что он выполняет подобные приказы отца. Этих жалких людей, которые под страхом смерти готовы буду делать всё что угодно: жрать дерьмо, облизывать пол, насиловать собственных детей. И, конечно же-отца, который постоянно заставлял Масаши наблюдать за подобными вещами.

Отца он всегда хотел убить больше всех остальных, но каждый раз, когда он собирался это сделать. Каждый раз, когда его пальцы уже были готовы совершит щелчок, что-то его останавливало. Словно у него в голове стоял какой-то барьер, который не давал Масаши убить отца. Он очень долго пытался понять, что это такое, но так и не смог разобраться в себе. В итоге он просто смирился, что ему придётся терпеть все выходки этого монстра, до той поры, пока он сам не подохнет. Или пока не найдётся тот, кто сможет забрать его жизнь.

Когда повар закончить вылизывать пол от остатков пищи Горудо с молчаливого кивка отца, занёс свою ногу над седой головой и наступил на неё изо всех сил. По обеденному залу разнёсся треск лопнувшего черепа и в нос Масаши ударил отвратительный, приторный запах крови, который почему-то дошёл до него только сейчас.

— Как же сложно в наше время найти хороших слуг. — с сожалением в голосе произнёс отец, даже не взглянув на мёртвое тело, лежащее подле него. — Понимаешь Масаши… Сейчас Хироши для нашего дела, как та кость, которую этот человек пропустил, когда готовил для меня мясо. В самый неожиданный момент, когда мы будем думать, что все уже тщательно прожевали и готовы проглотить, эта кость встанет у нас поперёк горла, возможно, даже повредит его, одной из своих острых граней. В таком случае мы вполне можем захлебнуться в собственной крови.