Предчувствие опасности (СИ) - Сейтимбетов Самат Айдосович

Прислуга и те, кто ухаживает за монстрами, надо полагать или живут здесь, или носят отдельные амулеты, предназначенные только для защиты от монстров, подумал Бран.

— Возможно, нам стоит начать как раз с осмотра монстров? — предложил он. — Чтобы мой юный друг еще впечатлился и проникся?

— Да ты спятил, дед! — не выдержал Минт. — Я от той Ласки чуть в штаны не наложил, а ты меня тащишь монстров смотреть! Ну нахрен! Я на такое не подписывался! Выпустите меня из этого чокнутого места! Вначале тряслись столько по дороге, пыль глотали, чтобы теперь нас тут сожрали? Нет, не нас, а меня?! Да зачем мне все это? Я то думал, тут концерт будет перед самой Укротительницей, а она мертва, так какой смысл тут торчать? Эта бой-девка мне точно не даст, еще можно молотом в зубы получить, уж я таких дочек кузнеца навидался по деревням, дайте мне денег, я в столицу вернусь! Знаешь что, дед, да иди ты, так ни разу толком и не помог, разок покормил, а требуешь такого, что три раза сдохнуть можно! Иди-ка ты со своими скидками! Без них проживу, только денег на дорогу дайте!

Бран и Нимрод, с одинаково скучающими лицами слушали его.

— Он так может часами, — заметил Бран.

— Чего еще ждать от человека с одной только профессией и той Барда? — понимающе усмехнулся Нимрод.

Он сдвинулся, оказался за спиной Минта, да так, что юный бард ничего не заметил. Впрочем, сейчас Минт, занятый руганью, взвизгиванием и эмоциональными выкриками, вряд ли заметил бы даже появись перед ним голая девушка. Легкий удар и Минт потерял сознание.

— Я отнесу, — сказал Бран, взваливая барда на плечо. — Благодарю, он все не отлипал.

— А предупреждений не слушал, — понимающе вздохнул Нимрод. — Ох уж эта молодёжь.

Они прошли обратно до ворот, Нимрод снова ткнул в шею, и Минт очнулся. Прежде чем он успел начать орать и возмущаться, Бран метнул в него мешочек с деньгами. Тот врезался барду под дых, лишая речи, а Бран еще дополнительно придавил Волей, напоминая о «сдохнешь».

Разумеется, не таков был Минт, чтобы просто так сносить подобное.

Но к тому моменту, когда он восстановил дыхание, поднялся с гордым и независимым видом, отряхнулся и приготовился ругаться, ворота уже давно закрылись. Поэтому Минт лишь поправил бант, сплюнул и зашагал прочь по дороге, вскинув голову.

Мешочек с деньгами он, впрочем, прихватил с собой.

— Итак, мастер Бран, я рассчитываю на ваше благоразумие, — сказал Нимрод.

— Но приглядывать все равно будете, я понимаю, — спокойно кивнул Бран. — Я похожу, осмотрюсь, начну и правда с монстров, чтобы не попадаться на глаза госпоже Марене.

На этом они и расстались, достигнув определенного понимания.

Разумеется, монстры, даже укрощенные, Брану были неинтересны. Он их видел дикими, он их видел укрощенными, он видал таких монстров, о которых Плата даже не слышала никогда. Но где монстры, там и прислуга, а где прислуга — там информация. Можно, конечно, принимать меры маскировки, ограничивать круг доверенных слуг, но все равно, они видят и слышат все, что происходит вокруг.

К третьему вольеру, с наполовину прирученным Кровавым Енотом, Бран уже знал, что Нимрод — Телохранитель 170-го уровня, нанятый Укротительницей для защиты внучки как раз от монстров. Плата всегда опасалась, что один из монстров может вырваться на свободу или кто-то допустит ошибку, и тогда в дело должен вступить Нимрод. У него было еще три помощника и вместе они выступали в роли этакой охраны поместья.

Не то, чтобы сюда лезли толпами.

Слухи о монстрах — отчасти правдивые — охраняли поместье Платы надежнее десяти телохранителей. К этому добавлялась еще и зачарованная решетка — забор, выкованный лично отцом Марены, гномом Старином, из клана Барганент. Специализацией клана было как раз кузнечное дело, зачарование металла, соединение его с камнем и различные изделия из них.

Становился понятен и вид Марены, а также ее профессии.

Бран не задавал вопросов в лоб, нет, он представлялся старым другом госпожи Платы, показывал амулет, сочувственно кивал (новость о смерти Укротительницы уже ожидаемо распространилась), давал советы или отпускал замечания по поводу монстров — богатый опыт позволял. Беседы его уже почти не утомляли, несколько дней рядом с Минтом пошли на пользу. Установив контакт, поговорив о том, о сем, Бран шел дальше, попутно обогащаясь разной информацией.

Выглядело все не слишком радостно, но понятно.

Плата всегда ценила семью, ради нее она даже на какое-то время ушла из профессии. Она вышла замуж по любви, за какого-то военного, который дюжину лет спустя сложил голову в пограничном конфликте с Зандом. У нее был сын, родившийся вскоре после замужества, и дочь, появившаяся примерно лет десять спустя, в то же время, когда погиб ее муж. Сын, выросший в справного Рейнджера, сгинул в конфликте Дикой Пущи, о котором Бран слышал лишь краем уха, так как в те времена находился далеко, за морями и лесами.

Дочь Платы тоже вышла замуж по любви, за этого самого гнома Старина, встреченного ей в горах Бирюзового Хребта, где она искала новые подземелья. Опасная, хотя и очень почетная профессия, но погибла дочь Платы при родах, давая жизнь Марене. Никто не ожидал осложнений, принимавший роды целитель не справился, уровня не хватило, а когда Плата примчалась обратно с лучшим целителем Стордора, было уже поздно.

Кто-то циничный, конечно, мог бы посоветовать Плате снова выйти замуж, нарожать еще, но она, похоже, крепко любила своего военного и больше ни с кем не связывалась. Марене досталась вся ее любовь, уравновешенная строгим и требовательным характером отца, который так и остался жить в Таркенте.

Неудивительно, что когда он пропал в подземелье, Плата тут же отправилась за ним.

Многое стало понятнее, но что с этим делать, Бран не знал. Не было у него никогда семьи, всего того, чем жила Плата, что так глубоко волновало ее. Обереганием молоденьких девушек он тоже никогда не занимался и о чем с ними говорить, даже близко не представлял. Водил дружбу и спал со зрелыми героинями, а к тому моменту, когда молоденькие начали свои попытки запрыгнуть к нему в постель, Брана уже все это не интересовало, и хотелось только одного: покоя.

Но в то же время, уехать теперь точно не получилось бы.

Собрав информацию, представив — умом, а не чувствами, но все равно представив — что именно переживала Плата, как мог теперь Бран уехать? Марена явно была для бабушки всем, а гном Старин… не исключено, что Плата нашла его в подземелье. Или ее подманили как раз на труп ее зятя, она потеряла бдительность, так ее и скрутили. Пускай монстры там на последних этажах были сравнимы уровнями с ней, за плечами Платы были десятки лет сражений, не могла она так просто попасться.

Но если ее вели эмоции, то все становилось понятно.

— Да, пожалуй, стоит начать с начала, — пробормотал Бран, оборачиваясь. — Выходи.

Один из людей Нимрода неохотно вышел из-за здания, уставился на Брана.

— Хочешь скрытно передвигаться, — указал ему Бран, — одного умения неслышного шага недостаточно. Запах, не стоит есть мясо со специями, и не стоит так часто чесаться.

Тот в ответ почесал подбородок.

— Госпоже Марене что-то или кто-то угрожает, помимо монстров в поместье?

Легкое качание головой.

— Ладно, я понял, поговорю с твоим командиром, — махнул рукой Бран.

Он даже зашагал было к Нимроду, но затем остановился. Не было смысла бегать от неприятных вещей, потому что в сущности все сводилось к простому. Чтобы заботиться о Марене, нужно было быть рядом с Мареной, то есть нужно было узнать, кто она такая, чем живет, что ее волнует и так далее. В жизни Нимрод ему о таком не расскажет, если Бран не завоюет предварительно его доверия, на что могли уйти месяцы, если не годы.

Но зачем, если можно поговорить с самой Мареной?

Завоевать ее доверие, убедиться, что с внучкой Платы все будет в порядке. Когда станет понятно, что она твердо и самостоятельно стоит на ногах, тогда можно считать, что просьба Укротительницы выполнена. Одновременная потеря отца и бабушки, да еще и тут же является какой-то старый хрыч, уверяющий, что он друг. Является в компании молодого хлыща, пялящегося на ее тело. Мда, захоти Бран, так не сумел бы придумать худшего появления. Можно было сколько угодно кивать на Минта, да чего уж там — сам дурак. Старый дурак. Надо было стоять возле ворот и кричать, а не ломиться внутрь.