Карл Саган - Контакт
– У нас, русских, алкоголиком считается тот, кто пьет молча.
Первый, относительно посредственный тост закончился словами «За мир на всех планетах», и ВГ пояснил, что слово «мир» означает и нашу планету, и мирную спокойную жизнь, и самоуправляющуюся общину, корнями своими уходящую в древность. Они поговорили о том, что мир наверняка был намного уютнее, когда на Земле не было политической единицы крупнее деревенской сходки.
– Да, каждая деревня – это целая планета, – произнес Луначарский, поднимая бокал.
– Но и каждая планета – деревня, – добавила она.
Подобные мероприятия бывали и утомительными. Водка и бренди поглощались собравшимися в чудовищных количествах, не производя, впрочем, серьезного действия. Потом в час или два ночи они с шумом вываливались из ресторана и ловили такси, иногда безуспешно. Несколько раз он провожал ее из ресторана домой пешком – километров пять или шесть. Внимательный, добрый дядюшка – терпимый в политических вопросах, но крутой в научных суждениях. И хотя о его сексуальных эскападах среди коллег ходили легенды, по отношению к Элли он никогда не позволял себе ничего предосудительного, если не считать прощального дружеского поцелуя. Это ее всегда несколько обескураживало, хотя она не сомневалась, что ВГ симпатизирует ей.
Среди советских ученых было много женщин, американки меньше интересовались наукой. Но все они, как правило, занимали низшие и средние должности, поэтому советские мужчины-ученые, подобно своим американским собратьям, приходили в легкое изумление при виде хорошенькой женщины, энергично и уверенно излагавшей свои собственные взгляды, к тому же обнаруживая при этом явную компетентность. Иногда Элли перебивали или делали вид, что не слышат ее слов. В этом случае Луначарский всегда наклонялся вперед и громче обычного спрашивал:
– Доктор Эрроуэй, что вы сказали? Будьте добры, повторите, я не расслышал.
Прочие мгновенно умолкали, и она могла продолжать… шла ли речь о детекторах с присадкой арсенида галлия или о содержании этилового спирта в галактическом облаке W-3. Стопроцентного спирта в этом межзвездном облаке хватило бы жителям Земли на все время существования Солнечной системы, даже если бы каждый взрослый был законченным алкоголиком. Тамаде эта мысль понравилась. В последующих тостах он все обыгрывал эту тему: только ли землян пьянит алкоголь, пьянствует ли вся Галактика… в конце концов все согласились, что ни один тамада на бесчисленных планетах Вселенной не может так искусно провозглашать тосты, как наш дорогой Трофим Сергеевич Халадзе.
В аэропорту Альбукерке они обнаружили, что самолет из Нью-Йорка, с которым летела советская делегация, чудесным образом прибыл на полчаса раньше расписания. Элли обнаружила ВГ у ларька с сувенирами, он разглядывал какую-то безделицу. Должно быть, уголком глаза заметил ее:
– Секунду, доктор Эрроуэй. Девятнадцать девяносто пять? – продолжал он, обращаясь к безразличному продавцу. – Вчера я видел такую же штуку в Нью-Йорке за семнадцать пятьдесят.
Она пододвинулась и увидела перед ВГ колоду голографических карт, на которых обнаженные человекоподобные существа обоих полов красовались в позах, считающихся теперь неизящными; прежние поколения пришли бы от них просто в ужас. Продавец нерешительно пытался собрать их, ВГ же норовил разбросать карты как можно шире и побеждал.
– Прошу прощения, сэр, не я устанавливаю цены. Я просто работаю здесь, – оправдывался продавец.
– Вот видите, любая плановая экономика имеет свои недостатки, – сказал ВГ Элли, передавая продавцу 20-долларовую бумажку. – В системе истинного свободного предпринимательства я мог бы приобрести это за 15 долларов, даже за 12,95. Элли, не смотрите на меня так, это не для себя. С учетом джокеров здесь пятьдесят четыре карты. Пятьдесят четыре сувенира для сотрудников.
Она улыбнулась и прикоснулась к его руке.
– Рада вновь видеть вас, ВГ.
– Дорогая моя, для меня это редкостное удовольствие.
По дороге в Сокорро с общего невысказанного согласия в основном шел обмен любезностями. Переднее сиденье занимали Валериан и водитель, один из новых сотрудников службы безопасности. Питер, в обычных обстоятельствах человек не говорливый, предпочитал, откинувшись назад, прислушиваться к беседе, почти не касавшейся вопроса, ради которого приехали русские: третьего уровня палимпсеста в сложном и изощренном Послании, все еще остававшемся не дешифрованным, несмотря на совместные усилия. После некоторых колебаний правительство США было вынуждено согласиться… Приходилось привлекать даже русских. Впрочем, согласие правительства обусловливалось и тем, что мощный сигнал с Веги могли принимать и весьма скромные по возможностям радиотелескопы. За многие годы домовитые русские понаставили небольшие радиотелескопы по всей Евразии, распростершейся на 9 000 километров, а недавно завершили строительство крупной радиообсерватории возле Самарканда. Советские корабли океанической космической связи патрулировали Атлантику и Тихий океан.
Некоторые из советских данных были уже известны, ведь обсерватории Японии, Китая, Индии и Ирака записывали то же самое. Конечно, все радиотелескопы мира, над которыми проходила по небу Вега, слушали передачу. Астрономы Великобритании, Франции, Нидерландов, Швеции, Германии, Чехословакии, Канады, Венесуэлы и Австралии по частям записывали сообщение и следили за Вегой от восхода и до заката. В некоторых обсерваториях приемные устройства не позволяли разделять отдельные импульсы. Но они все равно слушали акустический шум. Каждая нация выхватывала по кусочку из головоломки, ведь Земля вращается – о чем Элли в свое время пришлось напомнить Китцу. Задача оказалась сложной. Пока нельзя было даже судить, содержит сообщение символы или изображения.
Все прекрасно понимали, что и думать о дешифровке нечего, пока Послание не начнется вновь с первой страницы – если такое случится, – где будут и обозначения, и ключ к коду. А если оно будет длинным, думала Элли, пока ВГ всуе сопоставлял мексиканские полупустыни с тайгой, или начнет повторяться только через сто лет, и введения там не окажется? А что, если Послание (по всей планете это слово, не сговариваясь, писали с прописной буквы) – просто проверка интеллекта, и миры, не сумевшие прочесть его, не в состоянии и воспользоваться информацией? Ей вдруг пришло в голову, какое унижение могут принести человеческому роду все ее старания, если никто так и не сумеет разобраться, что в нем написано. К тому моменту, когда Америка и Советы решили сотрудничать и торжественно подписали соответствующий меморандум, все остальные нации, владеющие радиотелескопами, уже объединили усилия. Образовалось нечто вроде Всемирного консорциума «Послание», и люди пользовались этим термином. Всем были необходимы и чужие данные, и умы, ведь Послание следовало еще расшифровать.
Прочие вопросы уже не слишком интересовали прессу. Она все пережевывала жалкую горсточку фактов – простые числа, передачу с открытия Берлинской олимпиады, существование сложного сообщения. На планете едва ли можно было отыскать человека, так или иначе не слыхавшего о Послании с Веги.
Религиозные секты, старинные, новые и новейшие, возникшие в непосредственной связи с Посланием, разбирали теологические последствия его существования. Одни считали, что оно от Бога, другие – от Дьявола. Некоторые, как ни странно, колебались. Поднялась волна интереса к Гитлеру и нацистскому режиму – ВГ успел заметить штук восемь свастик в объявлениях «Книжного обозрения «Нью-Йорк таймс». Элли ответила, что восемь – это еще хорошо, но сама понимала, что преувеличивает. Еще несколько недель назад свастик было лишь две или три. Группа, именующая себя «космоармией», провозгласила, что обладает исчерпывающими свидетельствами изобретения летающих тарелок в гитлеровской Германии. На Веге созрела новая чистокровная раса нацистов, готовая наконец-то навести порядок и на Земле.
Некоторые же относились к Посланию как к скверне и умоляли обсерватории не распространять эту гнусность; были и такие, что считали Послание знаком Пришествия и настаивали на строительстве новых радиотелескопов, в том числе и в космосе. Иные остерегали от использования советских данных – злокозненные русские могли сфальсифицировать какую-то ложь… впрочем, советские данные в точности согласовывались с результатами наблюдений, проведенных обсерваториями Ирака, Индии, Китая и Японии. Люди, ощущавшие изменение политического климата в мире, считали, что даже одно только существование Послания – пусть его никогда не дешифруют – оказывает благотворное воздействие на вздорных политиков вечно ссорящихся государств. Раз уж передающая цивилизация совершеннее нашей и она явно существовала – во всяком случае еще 26 лет назад, – смерть от собственных рук не обязательно ждет технологически развитую цивилизацию. В мире, увлеченно экспериментирующем с мощными ядерными зарядами и системами их доставки, Послание явилось источником надежды для многих: некоторые уже считали его самой радостной вестью за все последние годы. Десятилетиями молодежь старалась не очень-то задумываться о будущем. Теперь возникла добрая перспектива.
