Admin - Везде светит солнце. Дилогия (СИ)

  -Не гоже бабе быть раганой, так что уймись и не мути воду в Илии. А тебе пора уже становиться королём и, помирившись с соседом, править справедливо и без войн, коли военачальник из тебя худой совсем,- только и сказал Брадо им, зная, что услышат даже в беспамятстве его голос.

   Много странного видали дворцовые слуги, но такое перевоплощения наблюдали впервые, когда на утро зашли в спальню к принцу и увидели его улыбающимся вместе со Ста-Ста солнечным лучам. Они ловили лучики на ладонях и заразительно хохотали, как дети. Можно было смело подумать, что оба потеряли рассудок, но после завтрака принц пошёл работать в кабинет вместе с советниками и вышел только к ужину, пригласив всех к столу. Оживлённо обсуждались самые разные темы, вплоть до жизни бедняков и Ста-Ста, которая вдруг заговорила, помогала Алил дельными советами, и подозрительные слуги, в конце концов поверили в искренность её участия, как и в волнение принца за свой народ, заботу о котором он забросил. Искренность, которая раньше была в Алиле, вернулась к нему и никто не понимал, даже король Вергий, причину перемен в сыне и в Ста-Ста, но никто не решился допытываться, радуясь уже тому, что эти двое взялись за ум и готовы сделать жизнь вокруг лучше, веселее и богаче. Уже никто не вспоминал про ирнцев, и никому в голову не приходило, что островитяне могли вернуться обратно на Флиур - так и было на самом деле, благодаря Брадо, который решил, что острова ему наскучили, да и планы теперь мешали ему жить там. Поэтому в самый разгар боя ирнцы очутились в родном горном городе и с пол часа приходили в себя не веря своему счастью. И только когда с неба плавно посыпался скот, словно мычащие снежинки, ирнцы очнулись и каждый знал за что хвататься и чем себя занять. Никто уже не помышлял о возвращении на родину предков, даже в гости им плыть не хотелось, поэтому о строительстве нового корабля не могло идти и речи, зато счастливы были все и, казалось, безгранично.

  19 глава.

   Первые лучи солнца нехотя и брезгливо скользили по развалинам башен карликов. Зловоние в этом районе, некогда цветущем и красивом, распространялось всюду от мусора, объедков, да от самих жителей этого мрачного места. Карлики жили под завалами в подземелье, или в самих развалинах, оставшихся от их высоких башен. Насупившиеся, не моющиеся, с единственной мыслью в голове - истребить Бурака и его банду - карлики походили на зомби без мимики и живого взора. Они редко выходили погреться в лучах солнечного света, за стиркой женщин-карликов вообще невозможно было заметить, а мылись она, наверное, только в своём воображении и то только по самым большим праздникам, случавшимся в Геране. Обросшие тем, что когда-то можно было назвать волосами, а теперь эти спутанные локоны скорее походили на паклю, небритые и одетые в отрёпья, карлики уже давно не желали для себя лучшей жизни.

   Этим утром они проснулись с обыкновенной мыслью - кого ещё из банды Бурака подкараулить и разделаться с ним. На утренней сходке, которая служила им вместо завтрака, около двухсот карликов, среди которых были и мужчины, и женщины, и дети, выбрали жертвой этого дня Картикту. С гральчи всегда было трудно справиться из-за их непробиваемой кожи, но карлики научились делать такие ножи, которые оказались эффективнее рогаток, поэтому расправиться с Картикту теперь не представлялось для них таким уж неисполнимым делом.

  -Что скажете?- спросил ведучик карликов - тот, кто вёл их вперёд на каждую битву вот уже шесть лет.

  -Картикту каждый день ходит к своим приятелям на другой конец города, в барахловую мастерскую (так называлась мебельная мастерская у них - от автора).

  -Ага, мастеровые ему не помогут - мы их запрём в доме...

  -Точно, и Картикту уже не сможет от нас убежать...

  -Ха-ха, да и убить успеет разве что десятерых, а наши ножи сделают своё дело!

   Скорее всего гральчи Картикту, друг Бурака, погиб бы в этот день, если бы земля не задрожала под ногами карликов, заставляя в страхе разбегаться в разные стороны и вылезать в разные щели из подземелья. На поверхности бушевала пыльная буря, слепя глаза и не позволяя видеть, что происходит вокруг. А земля продолжала дрожать и карлики падали на землю, закрывая голову руками, словно надеясь так защитить себя. Крича и ругаясь, она пролежали так около часа, и вдруг всё стихло. Пыль медленно оседала на землю, а карлики чувствовали, как ростки травы колются об них, продираясь сквозь землю и видя первые в своей жизни лучи солнца.

   Травяной ковёр стелился по теперь по земле, украшенный цветами, как прежде. Ручейки снова потекли по узким канальчикам, через которые были переброшены миниатюрные мостики скорее для красоты, чем из боязни не перешагнуть через ручеёк. А вокруг вместо развалин снова возвышались узкие башенки, словно и не было шести лет, проведённых в руинах. Цветочный аромат поднимался над землёй и карлики с удивлением смотрели друг на друга - на чистых и опрятно одетых, побритых и подстриженных, узнавая прежние лица и радуясь этому чуду. Злость исчезла из их сердец навсегда, и они глазами искали того, кто ожидал их благодарности, но благодетель пожелал остаться неизвестным, направившись к водопадам за городом.

   Стоя в шуме водопадов и намокнув от мелкой водяной пыли, Брадо поглаживал шею крылатого корка и шептал ему прощальные слова. Он отпускал свободолюбивое животное на волю к тем, кто остался жив после войны и обещал, что никто никогда больше не посмеет лишить их свободы. Корк взлетел ввысь и сделав круг над магом, улетел в убежище, туда, где жизнь крылатых скакунов не зависела ни от кого, кроме них самих. Теперь Брадо оставалось сделать два дела. Всё больше ему становилось неуютно в собственном теле, которое не изменилось снаружи, зато внутри перемены происходили ежесекундно. Рам разрастался в нём, всё больше воспоминаний из жизни Сильвии давили на мозг, перемешиваясь с многовековой памятью магической силы. Брадо понимал, что добреет и становиться более мягким и человечным, но это его злило больше всего, он упрямился, пытался тормозить перемены, но тщетно. Ему казалось, что со всей этой силой, он стал ещё слабее, потому что в итоге не сможет решиться причинить боль тому, кто этого заслуживает или не заслуживает, но заслужит так или иначе. Он привык вертеть жизнями, не задумываясь о правильности своих действий, а теперь ему приходилось обдумывать каждый шаг и тянуться делать такие поступки, как, к примеру, возвращение карликам человеческого облика, на сколько это было возможно. Стремиться быть идеальным илларом, всеми любимым, Брадо больше всего не хотел, но невольно делал первые шаги к этому, и всё это злило его ещё больше. Но и злиться по-настоящему ему что-то мешало, так что разбойник находился в полном тупике, из которого намеревался выбираться поскорее, привыкнув быть свободным и независимым от собственных чувств.