Патрик Ротфусс - Страх Мудреца

Все эти вещи чувствовались более твердыми, более настоящими, чем я привыке, как если бы они чуть-чуть знали обо мне.

***

Думать о том, чтобы я покинул Фаэ живым и неповрежденным было незнакомо для Фелуриан и я мог сказать, что это беспокоило ее.

Часто, во время не связанных с тем разговоров, она изменяла его направление и заставляла меня обещать, обещать, что я вернусь к ней.

Я успокаивал ее, как мог, но есть ограниченное число способов, которыми вы можете сказать то же самое.

После около трех десятков раз, когда я говорил ей: - Я сделаю все возможное, чтобы быть в безопасности, чтобы иметь возможность вернуться к тебе.

Я увидел, как ее лицо менялось - вначале тревожное, затем мрачное, затем задумчивое.

На мгновение я задумался, что она в конце концов решила держать меня в качестве смертного домашнего животного и я начал ругать себя, что не сбежал из Фаэ, когда была возможность...

Но прежде, чем я начал искренне беспокоиться, Фелуриан склонила голову набок и казалось сменила тему разговора: - Может быть, мой сладкий, пламя, как покрывало?

как плащ?

- У меня есть один, - сказал я, указывая на свое имущество, которые валялись на краю павильона.

Только тогда я заметил, что излохмаченного старого плаща лудильщика там не было.

Я видел свою одежду, сапоги и мою дорожную сумку, все еще набитую шкатулкой Маера.

Но моего плаща и меча уже не было.

Тот факт, что я не заметил их отсутствия, не удивителен, поскольку я не удосужился одеться с тех пор, как проснулся рядом с Фелуриан.

Она медленно меня оглядела, в ее лице было желание.

Ее глаза задержались на моих коленях, предплечьях и на плечах.

И только когда она взяла меня за плечо и повернула к себе спиной, я понял, что она смотрела мои шрамы.

Фелуриан взяла меня за руку и проследила бледные линии, которые проходили по моему предплечью.

- Ты не очень хорошо хранил свою безопасность, мой Квоут.

Я немного обиделся, тем более, что в том, что она сказала, было намного больше правды.

- Я достаточно хорош, - сказал я натянуто.

- Учитывая проблемы, которые я нахожу.

Фелуриан перевернула мою руку и пристально осмотрела мою ладонь и пальцы.

- Ты не боец, - размышляла она тихо сама с собой.

- У тебя нет укусов от железа.

Ты милая птичка, которая не может летать.

Нет лука.

Нет ножа.

Нет кольчуги.

Ее рука двигалась к моей ноге, задумчиво пробегая вдоль мозолей и шрамов от моих лет на улицах Тарбеана.

- Ты скиталец.

Ты нашел меня в чаще и ночью.

Ты глубоко знающий.

И смелый.

И юный.

И неприятности находят тебя.

Она посмотрела на меня, ее лицо было сосредоточено.

- Хочет ли мой милый поэт иметь шаед?

- Что?

Она сделала паузу, подбирая слово.

- Тень.

Я улыбнулся.

- У меня уже есть одна. - Затем я проверил, чтобы убедиться.

Я был в Фаэ в конце концов.

Фелуриан нахмурилась и покачала головой, сетуя на мое непонимание.

- Другому я дала бы щит , защищающий от опасностей.

Другому я подарила бы янтарные волшебные ножны или создала корону, чтобы люди могли смотреть на тебя с любовью.

Она торжественно покачала головой.

- Но это не для тебя.

Ты ночной путник.

Следуешь за луной.

Ты должен быть защищен от железа, холода и и злобы.

Ты должен быть спокоен.

Ты должен быть легким.

Ты должен двигаться мягко в ночное время.

Ты должен быть быстрым и не бояться. - Она кивнула себе.

- Это значит, что я должна сделать тебе шаед.

Она встала и пошла в сторону леса.

- Пошли. - сказала она.

У Фелуриан был способ обращаться с просьбами, которые быстро вызывали привыкание.

Я обнаружил, что если не закалялся, чтобы сопротивляться, то обнаруживал себя, автоматически выполняющим то, о чем она меня просила.

Она не то чтобы говорила властно.

Ее голос был слишком мягким и не резким, чтобы обладать весом команды.

Она не требовала или задабривала.

Когда она говорила, это само по себе было фактом.

Как будто она не могла представить себе мир, в котором вы не исполняете ее команды.

Из-за этого, когда Фелуриан велела мне следовать за ней, я вскочил, как марионетка, вытащенная ею на ниточках.

Вскоре я обивался рядом с ней, глубоко в тени заката древнего леса, гол как сокол.

Я собирался вернуться, чтобы забрать свою одежду, но затем решил последовать совету, который дал мне отец, когда я был молод.

- Все едят различные части свиньи. - говорил он.

- Если ты хочешь приспособиться, делай то же самое. - Разные места, разные декорации.

Поэтому я следовал, голый и неподготовленный.

Фелуриан пробивалась в хорошем темпе, а мох глушил звук наших босых ног.

Пока мы шли лесом, потемнело.

Сначала я думал, что это просто ветки деревьев выгибались над нашими головами.

Затем я понял истину.

Сумеречное небо над нами медленно перерастало в темное.

В конце концов последний намек на фиолетовый ушел, оставив небо абсолютно черного бархата, испещренное незнакомыми звездами.

Фелуриан продолжала идти, я мог видеть ее бледную кожу при свете звезд и фоне деревьев, но не более того.

Считая себя умным, я создал симпатическую связь для света и держал руку над головой, как факел.

Я более, чем всегда гордился этим, поскольку движение со связанным светом довольно сложно без куска металла для использования в качестве фокуса.

Свет увеличился и на минуту я увидел отблески того, что нас окружало.

Темные стволы деревьев возвышались, как массивные столбы, насколько мог видеть глаз.

Здесь не было ни низко висящих веток, ни подлеска, ни травы.

Только мох под ногами и арки темных ветвей над головой.

Это напомнило мне огромный пустой собор, закутанный в закопченный бархат.

- Сиар налиас! - Фелуриан хлопнула.

Понимая ее тон, если не слова, я разорвал связь и позволил тьме обратно сомкнуться над нами.

Мгновеньем спустя Фелуриан прыгнула на меня и повалила на землю, ее гибкое обнаженное тело прижалось ко мне.

Это было не так редко, но на этот раз опыт был не совсем эротическим, поскольку сзади по голове меня ударило колено выступающего корня.

Из-за этого я был наполовину оглушен и на девять десятых слепой, когда земля дрогнула под нами.

Что-то огромное и почти идеально тихое перемешало воздух над нами и чуть в стороне от того места, где мы лежали.

Распростертое поверх, с ногами по обе стороны меня, тело Фелуриан было столь же тугим, как струна арфы.

Мышцы бедра были напряжены и дрожали.