Клиффорд Саймак - Заповедник гоблинов: Фантастические романы

И вдруг между Харкортом и аббатом врезалось в гущу врагов что-то очень массивное. Оно обрушилось на Нечисть, раздавая удары направо и налево. Передние ряды Нечисти качнулись назад по всему фронту, потому что массивная фигура оказалась не одна — их было несколько. Теперь, когда атака начала выдыхаться, Харкорт смог бросить взгляд в ту сторону и увидел, что это приземистые, угловатые горгульи. Продвигаясь вперед на крепких кривых ногах, они молотили могучими кулаками, похожими на дубины, повергая на землю Нечисть, которая оказывалась у них на пути. Трещали черепа, ломались кости, а горгульи все дальше вклинивались в толпы Нечисти, передние ряды которой уже не двигались вперед, а пятились назад, пытаясь отбиваться и преодолевая натиск тех, кто напирал сзади.

Горгульи?! Откуда взялись горгульи и почему они пришли на помощь людям против Нечисти? Харкорт не видел здесь никаких других горгулий, кроме тех, что смотрели на них со стены над входом в храм. Неужели это те самые горгульи? Наверное, потому что никаких других здесь нет. Харкорт бросил быстрый взгляд через плечо и увидел, что над входом в храм сидит как будто меньше горгулий, чем раньше: часть мест, которые они раньше занимали, теперь пустует. Перед входом в храм стояли на ступенях Иоланда и Нэн, обе с луками в руках. Где Нэн могла найти лук и стрелы? До сих пор у нее их не было, да она и сама говорила, что охотник из нее плохой. Но она стояла там, на ступенях, рядом с Иоландой, держа в руках лук.

Бросив назад только один взгляд, Харкорт снова повернулся, чтобы встретить Нечисть лицом к лицу. Но Нечисти перед ним не оказалось — во всяком случае, в пределах досягаемости. Нечисть удирала через ворота, а за ней двигались горгульи, повергая на землю всех, до кого могли дотянуться. Они не издавали ни звука — смертоносные, неумолимые, целиком поглощенные истреблением. И тут он увидел, что это те самые деревянные горгульи, что были вырезаны из дерева взамен упавших каменных.

Он обернулся, чтобы еще раз взглянуть на поредевшие ряды горгулий над входом в храм, и в поле его зрения попал незнакомец, который сражался рядом с ним. Он сразу узнал его.

— Децим!

Римлянин поднял свой меч.

— Приветствую тебя, Харкорт, — сказал он. — Мы с тобой неплохо поработали.

Он был в легких доспехах, на шлеме торчало одно-единственное алое перо, помятое и обломанное. Остальные куда-то исчезли.

Увидев, с каким удивлением уставился на него Харкорт, центурион усмехнулся.

— Вид у меня не самый лучший, — сказал он. — Не слишком похож на того блестящего офицера, какого ты видел там, у реки.

— Я думал, ты погиб, — ответил Харкорт, — Мы нашли поле битвы — то есть мы его видели. Я смотрел, не видно ли там твоих алых перьев.

— Я же тебе говорил, что наш тщеславный трибун всех нас угробит.

— Да, помню.

— Он всех и угробил — кроме меня. Я единственный, кто остался в живых.

К ним, хромая, подошел Шишковатый. Шерсть на левом боку у него была вся в крови.

— Это один великан меня задел, — ответил он на вопросительный взгляд Харкорта. — Ничего страшного, просто несколько царапин. Я немного увлекся и подпустил мерзавца слишком близко.

— Ты хромаешь.

— Получил от кого-то по ноге. Не знаю, от кого. Может быть, от одной из горгулий. Откуда они, кстати, взялись? И что это у нас за новобранец?

— Ты должен был видеть его совсем недавно в замке. Это один из римлян, которые там останавливались по пути.

— А, теперь припоминаю, — сказал Шишковатый. — Кажется, Децим? Не помню, как дальше.

Римлянин поклонился.

— Децим Аполлинарий Валентуриан к вашим услугам.

От ворот вернулся аббат.

— Все разбежались, — объявил он. — Горгульи гоняются за ними по лесу. Мне кажется, это те самые горгульи, что гнездились там над входом.

— Это они, — ответил Харкорт.

— Неисповедимы пути Господни, — отозвался аббат и повернулся к Дециму: — А ты ведь тот римлянин? Я заметил тебя в свалке, только не было времени с тобой поздороваться.

— Всем нам было не до приветствий, — сказал Децим.

К ним по ступеням спустилась Иоланда, за которой следовала Нэн.

— Нечисть ушла? — спросила она. — На самом деле ушла?

— Ушла, моя госпожа, — ответил ей аббат, — и во многом благодаря тебе и твоей меткости. И благодаря Нэн тоже. Я вижу, у нее тоже есть лук.

— Это твой лук, — сказала Нэн. — Когда ты уселся на ступенях, ты снял его с плеча, и он остался там лежать. Я не стрелок и мало что могла сделать. Так, постреливала время от времени, когда мне казалось, что это будет полезно. Я старалась не тратить стрел понапрасну. У Иоланды это получалось куда лучше.

Повсюду вокруг, до самых ворот, грудами лежали мертвые тела Нечисти, из многих торчали стрелы.

— Стрелы надо собрать, — сказала Иоланда. — Нечисть может вернуться.

— Только не сейчас, — возразил аббат. — Может быть, позже они смогут перегруппироваться и нападут опять. Но только не сейчас. Тем не менее я пойду соберу стрелы, и если в ком— нибудь из них еще остались признаки жизни, я уж постараюсь, чтобы они передохли окончательно.

— Ты самый кровожадный аббат, какого я видел, — сказал Шишковатый.

— Истории известно много воинствующих священнослужителей, — ответил аббат. — Я и не подозревал, что так к этому склонен.

— Что есть, то есть, — подтвердил Децим. — Мне еще ни разу не приходилось видеть такой смертоносной булавы.

— Ты ранен, — обратилась Нэн к Шишковатому. — Ты весь в крови.

— Ничего страшного, — ответил тот. — Просто царапины.

— Обязательно воспользуйся той своей мазью, — сказал аббат. — Я с удовольствием подержу тебя, пока Чарлз будет ее втирать.

— Мне кажется, не стоит здесь задерживаться, — сказал Харкорт. — Немного погодя Нечисть оправится и вернется сюда. Наши вещи лежат у самого входа в храм. Надо забрать их и не мешкая уходить.

— Опять бежать! — недовольно сказал аббат. — С тех пор как мы оказались в этой проклятой Богом стране, мы только и делаем, что от кого-то бежим.

— Иногда бегство — тоже проявление доблести, — возразил Децим.

В воротах появилась горгулья, за ней другая.

— Я видела, как они слезали с фасада, — сказала Иоланда, — И не могла поверить собственным глазам.

Горгулья с топотом поднялась по ступеням, не произнося ни звука и глядя прямо перед собой. Дойдя до фасада, она начала медленно, с трудом карабкаться по стене. Вторая горгулья тоже поднялась по ступеням и вскарабкалась на место.

— Пойду соберу стрелы, — сказал аббат.

— Я тебе помогу, — вызвалась Иоланда.