Саймон Браун - Наследство. Огонь и меч

— Это все? — спросила Арива.

— Все, ваше величество.

Она протянула руку, и Оркид отдал ей записку. Она быстро прочла ее, а затем прочла еще раз, медленнее.

— Так значит, это был не кошмар, — промолвила она наконец.

— Да, ваше величество.

— Я потеряла мужа, дочь, треть своей столицы и, думаю, еще и брата, и все в один день. Как думаете, какому-нибудь правителю Гренда-Лира когда-нибудь удавалось столько?

— Все это ради общего дела, ваше величество. Ваш муж — мой племянник — погиб, дабы защитить королевство. А Эдейтор Фэнхоу сообщил мне, что ваш брат пожертвовал своим разумом, дабы спасти многих и многих, пострадавших от пожара.

— А какому такому общему делу послужила смерть моей дочери и смерти стольких моих граждан в старом квартале?

— Я не в силах прочесть мысли господа, ваше величество.

— А я и не хочу читать его мысли, канцлер. Уверена, я бы возненавидела его за них. — Она отбросила одеяло и попыталась свесить ноги с постели.

— Арива! — воскликнул он. Она ожгла его взглядом. — Простите. ваше величество, вы меня поразили, но пожалуйста, не двигайтесь! Я позову врача…

— Вы не сделаете ничего подобного. Я королева, о чем вы мне постоянно напоминали, и мне надо выполнять свои обязанности. Пора мне вернуться к ним.

— Но так скоро?

— Я не могу только горевать, Оркид. Иначе я сделаюсь такой же безумной, как и Олио. Дайте руку.

Он помог ей встать на ноги, и она постояла не шевелясь, восстанавливая равновесие и привыкая к боли.

— Подайте мне халат.

Оркид бросился взять лежащий в изножье постели халат и помог надеть его.

— А теперь идемте со мной.

Шаг за шагом, поддерживаемая под руку Оркидом, она вышла из опочивальни. Когда слух о ее выходе разлетелся по дворцу, горничные, слуги и придворные кинулись следом за ней, но она прогнала их всех, снова оставшись наедине с Оркидом.

— Простите, что все еще не выразила вам свои соболезнования по случаю смерти Сендаруса. Я знаю, вы тоже любили его.

Оркид не сразу смог ответить, но потом все же сумел выговорить:

— Благодарю вас.

— Позаботьтесь, пожалуйста, чтобы его отец и Амемун узнали о произошедшем.

— Сегодня же это сделаю.

Они подошли к южной галерее. Арива увидела стоящего там в одиночестве Олио, глядящего на город.

— Что он здесь делает? — спросила Арива.

— Он был здесь последние два дня. Его уводят трапезничать и на ночь, но он всегда возвращается. Мне увести его в покои?

Арива покачала головой.

— Думаю, я уже набралась сил ходить. Не будете ли вы любезны оставить меня?

Оркид неохотно выпустил ее руку, и она медленно подошла к брату.

— Ты знала, что это самый большой город во всем мире? — спросил он.

— Да, думаю, знала.

— Мне сказал об этом Берейма. Он мне о многом рассказывает. — Он улыбнулся Ариве. — Но куда меньше, чем рассказываешь ты. Ты рассказываешь мне еще больше.

— Ты перестал заикаться.

— Глупая сестрица, — сказал Олио. — Я вообще никогда не заикался.

Арива сделала глубокий вдох, прижимая руку к сердцу.

— Как думаешь, мы увидим сегодня маму?

Когда Арива заплакала, он утешающе обнял ее.

Когда она подошла к нему, он показал ей свои подарки.

— Теперь у меня их два. Добывая этот, я убил любовника своей сестры.

Она мило улыбнулась и коснулась его щеки.

— А когда я закончу уничтожать этот мир, у меня их будет четыре. Тогда я все их отдам тебе.

— Ты самый сладкий из любовников.

— А ты — самая прекрасная из женщин, — ответил он и потянулся к ней. Она уплыла от него.

— Разве тебе не нравятся мои подарки?

— Да, мне нравятся твои подарки.

— Почему же тогда ты уходишь от меня?

— Я хочу тебе кое-что показать.

Она словно исчезла среди теней. Он попытался последовать за ней, но потерял ее след.

— Я тебя не вижу.

— Я здесь, — засмеялась она у него за спиной.

Он тоже рассмеялся и обернулся, но от увиденного смех застрял у него в горле.

— Разве я не самая прекрасная из женщин? — спросила она, овеивая его лицо своим зловонным дыханием.

— Нет, — жалко ответил он и попятился.

Она потянулась к нему, схватила за руки и привлекла к себе. А потом поцеловала его, и ее длинный язык пронзил ему горло.

Линан проснулся в холодном поту. Он встал с постели и споткнулся в темноте, упав на колени. Полог шатра открылся, и вошла одна из Красноруких.

— Ваше величество, с вами все в порядке? — спросила она.

Все еще дезориентированный, Линан поднял на нее взгляд.

— Да. Да, в порядке.

В шатер вошел еще кто-то.

— Я останусь с ним, — сказал второй вошедший, и Линан узнал голос Кориганы. Он услышал, как кремень ударил о кресало, и в темноте ярко загорелся фонарь. Краснорукая поклонилась и вышла.

— Ты уверен, что с тобой все в порядке? — спросила Коригана. Она поставила фонарь на пол и помогла ему вернуться на кошму.

— Да. — Он схватил одеяло и закутался в него.

— Тебе снова снилась Силона?

Он пораженно посмотрел на нее.

— Это уже второй раз, когда ты узнала.

— Я ведь тебе говорила, что ее призрачное присутствие может быть ощутимо; я чувствую, когда она рядом.

— Она никогда не покидает своего леса, — с облегчением вспомнил Линан.

— Ей и не требуется — ни к чему, когда в тебе ее кровь. А ты теперь ближе к ее лесу, чем был когда-либо с тех пор, как тебе дали ее кровь.

— Значит, на самом деле это не сны, так ведь? — застонал Линан.

Коригана присела рядом с ним.

— Да. Но это не означает, что она управляет тобой, если ты боишься именно этого.

Линан сглотнул.

— Во время битвы, когда убили Камаля, я изменился.

— Знаю. Мы все это видели. С тобой это уже случалось. Когда мы сражались с наемниками и когда ты убил степную волчицу.

— Значит, она не управляет мной?

— Думаю, ты меняешься, чтобы защитить тех, кого любишь — или отомстить за них. В тебе есть что-то от ее ненависти и от ее силы, и ее неуязвимость для обычного оружия — но ты не набрасываешься на своих, не пьешь кровь тех, кого убиваешь. Ты не вампир, Линан.

— Но что же я такое?

— Думаю, ты сам знаешь, что ты такое. Наконец-то знаешь. Битва с армией Гренда-Лира показала тебе это. У тебя есть судьба.

— Какая судьба? Убивать свой же народ?

— Не знаю, — пожала плечами Коригана. — Но другие тоже чувствуют это. Вот потому-то тебя так и любят твои спутники — Гудон, Дженроза, Эйджер… — Она заколебалась, не желая произносить следующее имя.