Роберт Джордан - Око Мира

С виду невозмутимые, Морейн и Лан запрыгнули в седла, и Айз Седай наклонилась вперед, опершись руками на лежащий поперек высокой передней луки седла жезл, покрытый резными узорами.

— Нам пора в путь, Лойал!

Лойал вздрогнул и энергично закивал:

— Да. Да, Айз Седай, вы правы. Ни минуты дольше, чем нужно. — Он указал на широкую белую полосу, убегающую из-под ног, и Ранд поспешно сошел с нее. Как и все двуреченцы, Ранд решил, что пол некогда был гладким, но сейчас его гладкость была обезображена ямками-рябинами, будто камень переболел оспой. Белая линия оказалась разорвана в нескольких местах. — Она ведет от Путевых Врат к первому Указателю. Оттуда же... — Лойал беспокойно оглянулся вокруг, затем взгромоздился на свою лошадь, притом с проворством, которого не выказывал раньше. На лошади было самое большое седло, которое сумел отыскать старший конюх, но под Лойалом оно скрылось почти целиком — от передней луки до задней. Ноги огир свисали почти до земли. — Ни минуты дольше, чем нужно, — пробормотал он.

Неохотно двуреченцы сели на лошадей.

Морейн и Лан ехали по бокам огир, следуя по белой линии в темноту. Остальные сбились вместе позади них в кучку, фонари мотались над их головами. Фонарей вообще-то должно было хватить для освещения целого дома; но в десяти футах от отряда свет как ножом отрезало. Чернота не пускала его, лучи будто упирались в стену. Поскрипывание седел и стук подков о камень доходили, казалось, лишь до границы света и мрака.

Рука Ранда то и дело тянулась к мечу. Нет, вовсе не потому, что он надеялся с его помощью защититься от какой-то угрозы; тут, похоже, вообще ничего такого не могло быть. Пузырь света, в котором ехал отряд, того и гляди окажется пещерой, окруженной камнем, окруженной со всех сторон, пещерой, из которой нет выхода. Лошади будут шагать вечно, а вокруг ничего и не изменится. Ранд ухватился за рукоять меча, будто прикосновение к оружию могло отжать прочь камень, который — он чувствовал это всем существом — давил на него. Дотронувшись до меча, он вспомнил уроки Тэма. На короткое время ему удавалось обрести в себе спокойствие пустоты. Но ощущение давления все время к нему возвращалось, ужимая пустоту до крохотной полости в глубине разума, и Ранду приходилось начинать все заново, опять прикасаясь к мечу Тэма, опять пробуждая воспоминания.

В темноте что-то изменилось, и сразу стало легче, пусть даже это оказалась всего лишь высокая каменная плита, поставленная стоймя, белая линия кончалась у ее основания. На широкой грани виднелись инкрустированные металлом волнообразные кривые изящные линии, которые навели Ранда на неясную мысль о лозах и листьях. Выцветшие оспины оставили след и на камне, и на металле.

— Указатель, — сообщил Лойал и наклонился в седле, насупившись разглядывая выложенную металлом скоропись.

— Огирская надпись, — сказала Морейн, — но настолько выщербленная, что я еле могу разобрать, о чем она гласит.

— Я тоже понимаю с трудом, — сообщил Лойал, — но достаточно, чтобы понять: нам — туда.

Он повернул в сторону от Указателя.

Пятно света выхватывало из темноты другие каменные кладки, оказывавшиеся то мостами, огражденными каменными парапетами, то арками, уходящими во мрак, или пологими скатами, ничем не огражденными, ведущими вверх и вниз. Однако между мостами и скатами шла балюстрада, высотой по грудь, — будто предупреждая случайное падение, таящее неведомую опасность. Белый гладкий камень, образующий балюстраду, незатейливыми изгибами и полукружьями складывался в сложные узоры. Что-то в них показалось Ранду знакомым, но он понимал, что это просто его воображение старалось нащупать нечто привычное там, где все было странным и чуждым.

У одного из мостов Лойал остановился, чтобы прочитать на узкой колонне из камня одинокую строчку. Кивнув, он направил лошадь на мост.

— Это первый мост на нашем пути, — сказал он через плечо.

Ранд все гадал: на чем держится мост? Лошадиные копыта звучали так, будто погружались в песок, словно при каждом шаге отслаивались некие чешуйки камня. Все в поле зрения было покрыто неглубокими лунками: от крохотных, будто булавочные уколы, до мелких воронок с неровными краями диаметром в шаг, словно здесь пролился дождь кислоты или же сгнил сам камень. В ограждающей стене тоже виднелись щербины и зияли щели и проломы. Кое-где отсутствовали куски в спан длиной. Ранд понимал, что мост мог быть из прочного цельного камня, уходящего до самого центра земли, но то, что он видел, заставляло его лишь надеяться, что мост простоит достаточно долго, чтобы отряд успел добраться до другого его конца. Где бы он ни кончался.

И мост наконец-то кончился, в месте, которое ничем не отличалось от того, где он начался. Все, что Ранд видел, — это освещенный участок камня, но у него было такое впечатление, что вокруг раскинулось обширное пространство, вроде холма с плоской вершиной, с отходящими во все стороны мостами и скатами. Лойал назвал его Островом. Там стоял другой Указатель, испещренный надписями, — Ранд счел, что тот находится в центре Острова, но прав он или нет, узнать было неоткуда. Лойал прочитал надписи, потом повел отряд к одному из скатов, загибающемуся все вверх и вверх.

После показавшегося нескончаемым подъема непрерывно уходящий вверх скат соединился с другим Островом, как две капли похожим на тот, первый, Остров. Ранд попытался представить себе кривизну этого ската и не смог. Этот Остров не может быть прямо над тем. Этого никак не может быть.

Лойал справился с огирской надписью на еще одной плите, нашел еще один путеводный столб-колонну, повел отряд к очередному мосту. Ранд совсем запутался, в каком же направлении они идут.

В скудном свете, едва разгоняющем тьму, один мост чуть ли не в точности походил на другой, отличаясь лишь расположением да размерами проломов в парапетах. Острова можно было различить по степени поврежденности Указателей. Ранд утратил всякое представление о времени; он не был даже уверен, сколько мостов они миновали, по скольким скатам прошли. Правда, у Стража в голове наверняка тикали часы. Едва Ранд ощутил первые признаки голода, как Лан тихо объявил, что уже полдень, и спешился. Подойдя к вьючной лошади, которую теперь вел Перрин, он стал доставать и делить хлеб, сыр и сушеное мясо. Отряд находился на Острове, и Лойал деловито расшифровывал надписи на Указателе.

Мэт собрался уже слезть с лошади, но Морейн остановила его:

— В Путях время слишком дорого, чтобы терять его понапрасну. Для нас оно тем более дорого. Остановимся, когда настанет время для сна.

Лан уже опять сидел в седле Мандарба. При мысли о ночевке в Путях у Ранда разом пропал аппетит. Тут царила вечная ночь. Тем не менее, как и все, он ел в седле. Дело оказалось не таким простым и весьма неудобным: управляться разом с шестом, на котором болтался фонарь, с поводьями да вдобавок жонглировать едой. Но при всей воображаемой нехватке аппетита, закончив со своей порцией, Ранд слизнул с пальцев последние крошки хлеба и сыра и мечтательно подумал, что добавка бы не помешала. Ему уже начало казаться, что Пути не столь уж плохи, по крайней мере не так плохи, как расписывал Лойал. От них возникало тягостное, мрачное чувство — как в час перед грозой, — но ничего не менялось. Ничего не происходило. Пути были попросту скучны и занудны.