Блэки Хол - Sindroma unicuma. Книга 2.

— То, что надо! — воскликнула воодушевленно соседка, будто ей предстояло перебирать многочисленные плечики с моделями и делать бесконечные примерки.

Миновав несколько магазинчиков с освещенными витринами, Вива толкнула небольшую стеклянную дверь, и мы оказались в «Ателье готового платья от Лили», как значилось на табличке при входе.

— Лили, привет! — крикнула стилистка в глубину помещения.

Навстречу вышла тоненькая веснушчатая девушка с копной рыжих волос. Как морковка, — пришло в голову сравнение при взгляде на узкое лицо хозяйки.

— Я знаю её, — зашептала Аффа на ухо. — Она училась в нашем институте, на внутреннем. Выпустилась, когда я окончила первый курс.

— Лили очень талантлива, — представила Вива владелицу магазинчика, и та покраснела в тон своим волосам. — Попасть за год в переулок Первых Аистов — большое достижение. Здесь, кстати, обитает много наших, но у Лили достаточно необычное восприятие, которое воплощается в авторских моделях.

— Ты меня перехвалишь, — рассмеялась рыженькая низким грудным смехом, не сочетающимся с внешней хрупкостью. — Что ищете?

— Нам нужен настоящий эксклюзив. Взрыв впечатлений! Она, — Вива ткнула в меня пальцем, — идет на «Лица года», поэтому должно быть нечто такое… Словом, чтобы притягивало взгляд и не отпускало.

— Ой-ой-ой! — заегозила на месте соседка. — Мне это нравится!

Лили окинула меня быстрым взглядом:

— Фигура стандартная, хотя рост невелик.

Хвала воспитанности, мою фигуру оценили деликатно, не став измерять обхват и ширину тазобедренных и прочих суставов.

Хозяйка подвела к стойке с моделями.

— Выбирайте, пробуйте. Это единичные экземпляры, многие с улучшениями.

— О-о, — застонала Аффа, и ее глаза осветились нехорошим маньячным блеском. — Попала ты, Эвочка!

— Вива, а мы уложимся? — осторожно намекнула я на ограниченность денежных средств.

— Однозначно, — похлопала она по карману, в который засунула листочек с расчетами.

И процесс пошел.

Моделей было полно, модели имелись на любой вкус, выбирай — не хочу. Проблема состояла в том, чтобы определить, где кончался стиль и начиналась вульгарность. Платья, которые смотрелись бы сногсшибательно на развлекательном мероприятии, выглядели недостаточно светскими для официального приема, и, наоборот, элегантные модели казались чересчур строгими и консервативными или «зажатыми», как выразилась стилистка.

Поэтому Вива с Аффой схлестнулись, споря до хрипоты.

— Взгляни, — подхватила девица подол платья. — Это сенсация! Настоящая кожа.

Сенсационное платье на поверку оказалось не платьем, а куцыми обрезками на плечиках. Возможно, первоначально планировалась приличная модель, но вырезанные филигранные узоры превратили её в переплетение полосочек, похожих на рыбацкую сеть.

— Это же стиль ню! — воскликнула Аффа. — Может, ей сразу пройтись голышом по дорожке, чтобы не мучиться?

— Какой ню? — постучала Вива по голове. — Смотри! — Сунула руку под платье, и ладонь пропала. — Обман зрения. Иллюзия. Она обнажена и в то же время не обнажена. Каково?

— А если иллюзия развеется, когда её будут фотать с премьер-министром?

— Здесь гарантия. — Девица показала на болтающуюся этикетку. — Сто часов носки.

— Всего сто? — переспросила разочарованно соседка.

— А что ты хотела за штукарь? — зашипела Вива. — Учти, у меня лимит в полторы тысячи и ни висором больше. Когда гарантия кончится, она может щеголять в этой комбинации перед своим парнем.

Не верьте тому, кто скажет, что поход по магазинам — это отдых, расслабление и успокоение нервной системы. Какие только платья я не перемерила — до пола, до щиколоток, до колен и выше; с длинными монашескими рукавами и вообще без них; в классическом стиле и с национальными узорами малых народностей; с меховыми вставками и плетеными украшениями; однотонных расцветок и невообразимого смешения цветов.

Праздничное настроение давно испарилось, и я приготовилась смиренно купить любую модель, на которой сойдутся мнения моих спутниц, но проблема состояла в том, что их мнения не совпадали ни по одному вопросу. Куча перемеренных вещей росла, Лили терпеливо выуживала на свет божий новые образцы, а меня посетила мысль, что нужно поискать в другом магазинчике.

И тут взгляд случайно упал на оконную витрину. Там стоял женский манекен в платье, периодически обдуваемом вентилятором. Почему оно не попалось мне на глаза ни с улицы, ни во время бесконечных примерок?

Я подошла к окну. Вблизи платье оказалось насыщенного голубого цвета — той отчаянной небесной синевы, которая бывает ранней весной, когда также отчаянно хочется новизны в жизни, в эмоциях, в окружающих, когда надежды переполняют, выплескиваясь через край, а сердце замирает в предвкушении прекрасного, светлого и волнующего. У меня даже сердце забилось сильнее.

Треугольный вырез был оформлен темно-синим воротником из ткани, переливающейся узорными прожилками, как и поясок с манжетами на рукавах три четверти. Но больше всего меня поразила стайка крошечных темно-синих с переливами бабочек, порхающая по подолу каждый раз, когда воздух от вентилятора колыхал ткань. Перелетев, бабочки замирали до тех пор, пока новый порыв не срывал их, чтобы перебросить за пару секунд на другое место.

— Эвка, иди, померяй! — потрясла соседка очередным платьем.

— Хочу это, — показала я на витрину. — Это хочу.

— Это? — подошла Вива. — Простовато выглядит, хотя воротник интересный и манжеты тоже. Длина будет чуть выше колена, отрезное ниже талии, но по оригинальному лекалу.

— А как называются переливы?

— Муар. Что-то в нем есть, но бабочки… Какие-то они детские.

— Все равно хочу. Можно примерить? — обратилась я к Лили.

— Конечно, — кивнула она и сняла образец с манекена. — Гарантия на месяц порхания, затем бабочки станут статичными. Ткань не мнется и дышит. Также заложена гарантия двести часов от всех видов пятен и случайных зацепок. Время гарантий отсчитывается на ярлычке.

— Ого, — сказала моя стилистка со знанием дела.

В общем, сил нет, как понравилось мне платье. Если бы Лили сказала, что оно отложено для другой клиентки, я бы улилась горючими слезами и, чего доброго, закатила бы истерику.

Во время примерки перед зеркалом я крутилась то влево, то вправо, и бабочки крутились и садились на ткань, когда верчение прекращалось. Сзади платье застегивалось на замок-молнию, а треугольный вырез до середины спины сглаживал некоторую «школьность», придавая модели изюминку. Да мне всё платье казалось распрекрасной изюминкой.