Генри Каттнер - Маска Цирцеи

Зал, полный людей, замер.

Только в этот миг я осознал, как много может руно. Молнией метнувшись к алтарю, я схватил Хронтиса за запястье и остановил нож, почти настигший жертву.

Между мной и рукой жреца потекла какая-то энергия. Я почувствовал, как золотистая энергия руна вливается в меня, и понял: благодаря руну я сам на какое-то время стал богом. Я стал подобен богу по силе, которую дало мне руно.

Подобный богу? Ладно, у меня не осталось времени, чтобы проверить все свои ощущения. Лицо Хронтиса закрывала маска, но я знал — это он. И жрец не мог пошевелить рукой. Я видел, как напряглись его мускулы, как старается он разогнуть свою полусогнутую руку.

Оставив Хронтиса стоять замершим, словно статуя, я повернулся к толпе, и люди кинулись от меня в разные стороны. Потом я снова повернулся к жрецу.

Хронтис и я оглядели друг друга. Я хотел увидеть его лицо и одним движением сорвал с него золотистую маску.

А потом сорвал с Сайны ритуальные одежды, но она ничего не замечала. Похоже, она находилась в наркотическом сне. Золотые путы связывали ее запястья и лодыжки. Она лежала без движения, ожидая смертоносного удара. Я схватил веревки, крутанул их и разорвал, словно они были из соломы.

Послышался стук копыт. Я обернулся. Приближались кентавры, и у них в руках я увидел Маску Цирцеи, надетую на мертвую жрицу. Глаза Маски были закрыты, и в какой-то миг мне показалось, что жрица спит. Но от век и сжатых губ Цирцеи исходил неяркий зеленый свет. Цирцея ждала освобождения.

В тишине кентавры прошли между рядами жрецов. Их копыта победным маршем прозвенели по плитам пола святилища Аполлона. Кентавры выглядели ужасно, их тела были забрызганы кровью, они еще не остыли после сражения, из их ран на пол гулко капала кровь.

При виде их Хронтис затрепетал. Он не мог шевелиться, так как я сковал его, но нож по-прежнему был занесен над Сайной. Я знал, что он все видит, знал о бешенстве, которое переполняет его. Сбывалось древнее пророчество… Руно, Маска и Цирцея…

Теперь оставалось только осуществить последнюю часть предсказания.

Кентавры сняли Маску с мертвой старухи, один из них подошел ко мне, держа Маску на вытянутых руках. Он шагнул к Сайне…

14. Мир богов

Я внимательно наблюдал за Хронтисом. Позволил ему опустить руку, но перед этим нож выпал на пол и зазвенел, ударившись о каменные плиты. Дрожащей рукой жрец поправил сорванную маску, опустив ее на грудь. Наши глаза встретились.

Я прочел в его взгляде непереносимое отвращение. Его аж передернуло. Теперь он не владел ситуацией. И мне суждено было увидеть, как погибнет все, что создавал он и к чему стремился.

Из толпы послышались крики. Я обернулся. Сайна поднялась с алтаря. Сайна?

Нечеловечески прекрасная Маска Цирцеи взирала на меня, ее лик окружал ореол зеленого пламени.

А потом на нас из огня, клубящегося над алтарем, скрытого символами Аполлона, хлынул нестерпимо горячий поток, и раздался звук, подобный смеху.

Хронтис покачнулся. Я видел, как исказилось от ужаса его лицо, как безумие появилось в его взгляде.

— Нет, — прошептал он. — Нет… Аполлон! — и механически начал читать молитву, но я перебил его.

— Не смотри на нас, Аполлон, в час твоего затмения…

Люди вторили ему. Теперь они готовы были повиноваться мне. Это уже был не ритуал… они кричали как обычные базарные нищие, выклянчивающие подаяние:

— Отвернись от нас, Аполлон! Не смотри на нас в этот час тьмы!

Аполлон услышал наши молитвы и… засмеялся!

Я помнил, что Панург рассказал мне о затмении. Взгляд бога был смертоносен. Все эти люди были обречены.

Смех бога зазвенел еще громче. Черный жар, словно черная невидимая жидкость, залил храм неуемным потоком. Жар без света. Чистый, холодный взгляд Аполлона коснулся мыслей людей.

Стоявшие позади меня кентавры отвернулись. Я услышал цокот их копыт. Они бежали. Эхо зазвенело под сводами зала и пронеслось по коридорам.

Кентавры, состязаясь в скорости, покинули обреченный Гелиос. Жрецы метались, пытаясь выбраться из храма. Панург отвернулся и побрел прочь, одним долгим взглядом желтых козлиных глаз попрощавшись со мной.

Остались лишь Цирцея и я. Хронтис наблюдал за нами, стоя по другую сторону алтаря. Он еще оставался очень самоуверен и не собирался опускаться на колени перед своим богом, зная, что Аполлон всего лишь более могущественное существо из другого мира. Но он не знал всего. Хронтис сам на время стал богом для людей, а сейчас его последователи покидали зал.

Ужасный жар изливал на Гелиос темный солнечный диск. Теперь на нем постепенно стало появляться лицо, темный лик Аполлона. Я не мог на него взглянуть, но знал, что оно прекрасно, устрашающе прекрасно… Нет, вооруженный руном, я мог смотреть ему в лицо!

Цирцея качнулась ко мне, двигалась она медленно и осторожно, окруженная сиянием зеленого огня. Я услышал нежный голос, не голос Сайны, а голос очаровательницы Цирцеи, говорившей так, как говорила она три тысячи лет назад.

— Геката! — позвала она. — Мать Геката!

Богиня услышала ее и ответила. Озеро зеленого цвета замерцало у наших ног, зашевелилось, поднялось.

Мы стояли как бы в озере прозрачной воды. Геката облаком поднималась вокруг нас, холодная и свежая, унося жар.

Хронтис по-прежнему стоял у алтаря. Широко открыв рот, он смотрел на солнце, смотрел в лицо Аполлону.

Внезапно он изменился. Мясо постепенно стало отслаиваться от его костей. Я видел, как Хронтис затрясся и упал рядом со своим жертвенным ножом. Пресмыкаясь перед богом, которого он отвергал, жрец все же успел в последний раз усмехнуться. Вся его логика, весь его интеллект исчезли, когда он, дрожа, упал замертво, не в силах вынести вид лика Аполлона.

— Отверни свое темное лицо от Гелиоса, — услышал я его предсмертное рычание. Но древняя молитва не могла ему помочь. — Не смотри на нас в час твоего затмения, — голос жреца ломался, звучал странно, не по-человечески.

За спиной у нас застучали копыта. Вернулись кентавры. Пронзительные крики обитателей Гелиоса поднялись до крещендо, они проникали даже в эти святые стены. Тело Хронтиса начало съеживаться, словно некий огонь пожирал его изнутри.

— …Остановись не над нашим храмом…

Хронтис не мог оторвать взгляда от лица бога, на которое даже я не мог смотреть без боли в глазах. Обожженный огненным взглядом, он продолжал бормотать бессмысленную молитву:

— …смотри не на нас… Аполлон… не на нас… не…

Голос его стих. Золотистая маска солнца треснула, золотистая одежда почернела и превратилась в золу. Хронтиса больше не было. От него осталась лишь черная куча пепла.