Борис Сапожников - Шпионаж под сакурой
— Кстати, к нам по дипломатическим каналам пришло сообщение от Тухачевского-гэнсуй, — вырвал меня Мадзаки из плена собственных мыслей. — Он хочет знать всё, что с вами происходит, так сказать, из первых рук. Раз в неделю вам надо теперь будет составлять максимально подробный отчёт о ваших действиях тут. Кроме того, в первый доклад включите и все события, что произошли за минувший месяц. Тухачевский-гэнсуй хочет знать, не пропал ли присланный им мех, я так понял это одна из новейших разработок военной мысли Советов. От вас, Руднев-кун, никаких вестей не уже больше месяца нет, вот у гэнсуя и возникли подозрения, что вы могли не добраться даже до Токио.
— Вполне закономерные, — усмехнулся я. — Я, действительно, мог не раз сгинуть и по дороге в Токио, и уже тут.
— В операции вы ввязались весьма рискованные, — не стал спорить Мадзаки, — и в этом есть и немалая доля моего участия. Но так надо для нашего дела, а потому любой риск оправдан.
— И рисковать я буду куда сильнее в самом скором времени, — заметил я. — В отличие от вас, Мадзаки-тайсё.
— Я рискую не меньше вашего, Руднев-кун, — возразил тот. — Не забывайте, родина моя страна с богатым прошлым и пережитками средневековых традиций. В случае провала мне грозят пытки и казнь.
— Мне, можно подумать, в этом случае светят розы и женщины, — рассмеялся я. — Вы-то хоть самурай из древнего рода и всё такое, можете себе живот вскрыть церемониально, а вот меня сварят в кипящем масле или ещё что-то в том же духе. У вас ведь до сих пор казнят такими жуткими способами.
— Конечно, нет, — отмахнулся Мадзаки. — Вас повесят или расстреляют, если, конечно, докажут, что вы советский шпион.
— Это уже радует, — согласился я и, чтобы закрыть эту неприятную тему, спросил: — Кому и как мне передавать отчёты?
— Отправляйте их вот на этот адрес? — передал мне папиросную бумагу с адресом, написанным латиницей, Мадзаки. — Обычными письмами без обратного адреса и имени отправителя. На мою фамилию, но без имени. Каждую пятницу я буду забирать корреспонденцию.
— Понятно, — сказал я. — Только это будет уже информация не из первых рук. Вы ведь будете просматривать мои доклады, и вполне возможно, что и редактировать их.
— Будь на моём месте Садао-тайсё, наш нынешний военный министр, — усмехнулся Мадзаки, — вы могли быть уверены в этом. У меня просто нет достаточно хороших специалистов по России и Советам, чтобы грамотно редактировать ваши доклады. А малейшую фальшь Тухачевский-гэнсуй узнает быстро и после этого перестанет верить мне окончательно. Мне бы этого не хотелось.
После этих слов Мадзаки я окончательно уверился, что редактуры моим докладам не избежать. Слишком уверенно сыронизировал тайсё, слишком похоже на заранее подготовленный ответ.
Меня высадили из авто в двух кварталах от театра. Я попрощался с Мадзаки и побежал к трамваю. В последний момент успел заскочить на подножку, втиснувшись между двумя похожими, как близнецы, чиновниками в серых костюмах, похожих на френчи. Они недовольно косились на меня и явно были обрадованы, когда я покинул трамвай, проехав всего одну остановку.
В театре меня встретили с порога. Такое впечатление, что Накадзо всё время моего отсутствия мерил шагами холл. Он обернулся ко мне и гневно произнёс:
— Они меня, что же, вовсе ни в грош не ставят?! Выдёргивать вот так моих артистов я никому не позволю! Я звонил им один раз, позвоню и снова! Только уже хакусяку, пусть он решает проблему недопонимания между мной и контрразведкой.
— Вы совсем меня погубить хотите, Накадзо-тайса? — честно спросил я у него.
— В чём дело? — удивился он.
— Во-первых, Накадзо-тайса, — начал перечислять я, — мне обещали неожиданные проверки, вот и они. А во-вторых, и в-главных: если такие люди, как вы и хакусяку, названивают по поводу меня, то тут дело нечисто, так, скорее всего, подумают в контрразведке. И тогда меня не из театра на чёрном авто заберут, а на улице схватят и замордуют окончательно, выясняя, кто я такой и кто стоит за мной.
— Вы такого хорошего мнения о нашей контрразведке? — усмехнулся Накадзо, гнев его, похоже, сошёл на нет.
— Я примерно одного мнения обо всех контрразведках, — ответил я. — Мне не с одной приходилось иметь дело и в Гражданскую, а после неё, только с отечественной, ну и с вашей, конечно.
— Хорошо, — кивнул Накадзо. — Ступайте на репетицию, Акамицу-сан уже рвёт и мечет. Это, собственно, она меня настропалила звонить в контрразведку и добиваться вашей выдачи.
Я быстрым шагом направился в зал. Но на полпути Накадзо окликнул меня.
— Руднев-сан, ваши щитки готовы. Так что после репетиции жду вас в зале.
— Хай, Накадзо-тайса! — полушутливо отдал честь я.
Репетиции шли своим чередом. Новая постановка, как ни странно, давалась актёрам намного лучше, чем «Ромео и Джульетта». Хотя, казалось бы, «Бесприданница» была куда дальше от понимания японца, нежели классическая трагедия Шекспира. Сойдя со сцены, девушки под предводительством Ютаро направлялись в подвал на усиленные тренировки. Дороши, хоть и не поговорила ещё с Рудневым, уже начала «разбавлять» «Биг папасы» устаревшими мехами из других стран. И это стало большим сюрпризом для отряда.
В первом же бою вся «Труппа» угробилась за считанные секунды. Ютаро подпустил британского «Адского пса» слишком близко и тот буквально выжег юного командира из рубки его доспеха. Струя пламени ударила, казалось, прямо в лицо Ютаро, он зажмурился. Температура разом подскочила, пот градом покатился по спине и лицу молодого тюи. В глазах Ютаро зарябило от вспышек красных лампочек, в ушах звенело от треска зуммеров. Все они сообщали о неполадках. Доспех не отзывался на почти судорожные рывки рычагов и был легко и быстро расстрелян врагом. Почти одновременно с этим два немецких панцерголема «Кампфпанцер» длинными очередями из своих MG 08[3] сильно посекли доспех Марины, тяжёлые пули пробили-таки его броню, повредив несколько важных узлов. Он припал на колено, руку с пулемётом заклинило. Теперь она представляла идеальную мишень для врагов.
Готон, как обычно, не поспевала за Асахико. Прима атаковала, конечно же, скопление мехов из разных стран. Там была и пара «Биг папасов» — новой модели, о старой уже все позабыли — один штурмовой «Кампфпанцер», вооружённый противомеховым ружьём Mauser P-gewehr[4], и полыхающий пламенем британский «Адский пёс». Горький опыт общения с последним мехом научил Асахико не подходить к нему близко, при этом она со своими манёврами попала в прицел «Кампфпанцера». Выстрел противомехового ружья развернул доспех Асахико — пуля угодила в плечо, разворотив броню. Она вскинула целую руку с авиапушкой, дала две коротких очереди по три патрона, целя в грудь «Кампфпанцеру». Почти все они ушли «в молоко», но и двух вполне хватило вражескому меху. Он задымил и рухнул на колени, однако где-то нашёл силы на ещё один выстрел из ПМРа. Целил он в Готон, правда, не попал, только заставил уклоняться. И теперь она оказалась в опасной близости от «Адских пса». Те не замедлили выпустить в её сторону струю пламенной смеси. По счастью, она находилась на более безопасной дистанции и её задело лишь краем. Она обернулась к врагу и дала по нему очередь из пулемёта, стараясь максимально повредить его правую руку, вооружённую огнемётом. Пули весьма удачно прошили резервуар с горючей смесью — и спустя несколько секунд вся группа мехов и оба доспеха духа оказались в настоящем огненном море. Доспех Асахико почти тут же окончательно вышел из строя. Лишённая же прикрытия Готон, хоть и успела вывести машину из огня, стала лёгкой добычей для врага. «Биг папасы» обошли огненное озеро, к ним присоединились два французских «Кавалера», вооружённых пулемётами «Гочкиса». Четыре меха взяли доспех Готон в клещи и принялись полосовать длинными очередями. Она отвечала им из всех орудий, вывела из строя один «Кавалер», однако после этого продержалась недолго.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});