Елена Хаецкая - Полководец

«Он жив. Он где-то живет, на этой же самой земле. Он рядом… И когда-нибудь я протяну руку в темноте и коснусь его щеки. Это будет самый теплый, самый лучший день в моей жизни».

Она отбросила волосы с лица.

«Я влюблена».

Деянира тихонько засмеялась. Влюблена в парня, о котором ухитрилась забыть!

Но как такое возможно?

Неожиданно ей стало холодно. КАК ТАКОЕ СТАЛО ВОЗМОЖНО? И что еще она забыла?

«Будем рассуждать логически, — сказала себе Деянира, пытаясь побороть растущий ужас. — Я не являюсь пупом земли, как ни обидно это признавать. Следовательно: если имело место некое… условно назовем это колдовством… Нет, не будем употреблять слово „колдовство“, даже условно, потому что это вопиюще ненаучный термин. Прибегнем к выражению „злая воля“. Итак, имела место злая воля. Чья-то. И направлена она была не столько на то, чтобы сделать меня несчастной, сколько… э… на что-то другое. Ну вот, все и прояснилось. Осталось только понять, на что, — и я у цели. Завтра схожу к господину Тиокану и попрошу у него книгу уставов. На свете нет ничего, что нельзя было бы распутать и разрешить при помощи устава. Любой подмастерье должен верить в это как в непреложную истину».

Своих товарищей по несчастью Евтихий увидел только на следующий день, когда всех троих привели в другую пещеру и там наконец избавили от повязок.

Их глазам предстало просторное помещение с низким потолком. Световых колодцев здесь не имелось; десятки ламп с разноцветными стеклами горели в нишах на стене. Яркие лучи — фиолетовые, желтые, красные, зеленые, — устремлялись к нишам в противоположной стене пещеры, где прямо из камня росли цветы. Приглядевшись, Евтихий понял, что некоторые из этих растений — живые, а другие — каменные.

— Мы считаем истинным не преобразование природы, но сотрудничество с ней, — объявил Дробитель. Он сопровождал всех троих пленников. — Смотрите на эти чудесные существа! Они образовались здесь за десятки лет вследствие особого распределения влаги, содержащей в себе растворенные минералы… Мы регулировали путь каждой капли — и добились наилучшего результата. Там, где человек или эльф искажал бы структуру породы с помощью острых железных инструментов, мы, гномы, творим чудеса при помощи терпения и умелого сотрудничества с самой сутью вещей. Правда, на создание шедевров нам требуется лет на двести больше, чем любому среднему мастеру… Да взять хотя бы Калимегдан!

Он вдруг осекся и ничего «брать» не стал. Молча подтолкнул ближайшего к нему пленника — Фихана — кулаком в поясницу.

— Шевелись! Кхачковяр приказал провести испытания здесь. Он считает, что созерцание красоты обостряет ощущения, и, как следствие, пытки в Цветочной Пещере будут для вас более мучительны, нежели в каком-либо неприглядном месте.

— Отвратительное подземелье с засохшей кровью на полу и осклизлыми цепями на стенах тоже обостряет ощущения, — пробормотал Фихан.

— Странное у эльфов представление о прекрасном, — удивился Дробитель. — Впрочем, кхачковяр предупреждал, что мы столкнемся с трудностями.

— Кхачковяр — это имя? — спросил Евтихий. Он с любопытством озирался по сторонам и, как ни удивительно, не испытывал ни малейшего страха.

— Это титул, — сказал Дробитель. Он остановил Евтихия, развернул его лицом к себе и долго всматривался ему в глаза. Затем вздохнул. — Хорошо, — объявил Дробитель. — Вы трое должны встать на колени, чтобы ваш рост не оскорблял эстетические чувства нашего народа. Вам будут предложены вопросы. Рекомендую отвечать. Впрочем, вы вправе молчать. Это не будет караться немедленным применением физических пыток. Хотя, вероятно, постепенно будут вводиться и физические меры. Кхачковяр не исключил подобной возможности — из уважения к традиции и как результат неукоснительного соблюдения законов.

Два кривоногих гнома (один из них, кажется, обладал еще и горбом) подхватили под руки Геврон и отвели ее к каменному растению, похожему на маленькую яблоню, под синий луч. Один гном взобрался на плечи другого и принялся обеими руками с силой давить Геврон на голову. Женщина некоторое время сопротивлялась, а потом сдалась и опустилась на колени. Она попробовала было сесть на пятки, но ей не позволили: «нижний» гном лягнул ее и сказал:

— Ты тут не рассиживайся! Не для того приведена!

Геврон поднялась.

Евтихию указали на фиолетовый луч. Наученный опытом Геврон, он не стал сопротивляться. Что до Фихана, то ему пришлось сесть на корточки: эльф показался слишком высоким.

Когда пленников водворили на место, Дробитель объявил:

— Кхачковяр то ли скоро придет, то ли предпочтет отсутствовать. Но это не означает, что мы не проведем экспертизу согласно установленной традиции и в полном соответствии с новым законом и не установим со всей достоверностью наличие или отсутствие интеллекта у этих трех существ.

Гномы все прибывали и прибывали. Определенно, процедура установления интеллекта была публичной, и большое число зрителей приветствовалось. Они шумели, переговаривались и вертели головами. Некоторые подходили вплотную к испытуемым и щупали их волосы, одежду, кожу, пытались сунуть пальцы им в глаза и ноздри. Пленники сердито отворачивались, а гномы заливались веселым смехом и возвращались на свое место, оживленно обмениваясь впечатлениями.

Наконец послышался удар гонга, и все сразу стихло. Процедура началась.

Началась она с долгой паузы, когда ровным счетом ничего не происходило. Никто из гномов, впрочем, не проявлял беспокойства. Они терпеливо ждали.

Чтобы отвлечься от тревоги, Фихан рассматривал их бороды: выкрашенные в самые невероятные цвета, тщательно расчесанные или жутко лохматые, со вплетенными в косицы металлическими фигурками несуществующих зверей, зачастую довольно массивными.

Геврон морщилась и ерзала: у нее затекали ноги. На лице Евтихия застыло выражение тупой покорности.

Наконец до собравшихся донеслось скандирование:

— Ух! Ух! Ух!

И слаженный топот.

Однако первым, кто возник в пещере сразу же вслед за этим, был вовсе не гном и не человек, и даже не кхачковяр, кем бы тот ни являлся. Первой оказалась огромная ящерица с огромным, воинственно поднятым гребнем на хребте. Ящерица была ярко-зеленой, гребень налился кровью и пылал алым. Короткие кривые лапы уверенно влекли мощное тело, морда рептилии была оскалена, глазки хищно высматривали добычу.

Гномы начали переглядываться.

Поведение ящерицы показалось им агрессивным, а это бесспорно означало, что она чует близость интеллекта. Что ж! Испытание обещает стать более интересным, чем предполагалось. По крайней мере, у одного из захваченных имеются зачатки надлежащего разума. И если разум сей будет признан злокозненным, то к интеллектуальному существу применят дозволенную законодательством жестокость и скормят ящерице.